20. Кэти Перри: зов алтаря

«Я хочу быть американской девчонкой для всего мира». Так Кэти Перри характеризует для меня свои карьерные амбиции, и тот энтузиазм, с которым она поддерживает образ чудаковатой девочки с плаката в стиле пин-ап – с раскосыми глазами и леденцами-спиральками на груди, наполовину кролик из «Плейбоя», наполовину бедняжка Бо-пип из детского стишка, – позволяет ей подобраться к этой смутной цели ближе всех других звезд подросткового попа 2000-х. В ее самой известной песне, Teenage Dream, мажорные аккорды (G – D–C) несут в себе подростковую эйфорию, тогда как аккорд A передает меланхоличность грез об ушедшей юности.

Let you put your hands on me

In my skin-tight jeans…[23]

Никакая другая песня не демонстрирует так наглядно адаптацию подросткового попа для взрослого слушателя. Превращение Америки в страну подростков шло полным ходом.

Кэтрин Элизабет Хадсон родилась в 1984 году в Санта-Барбаре, Калифорния, в семье родителей-евангелистов. Ее строгое воспитание никак не вяжется с образом поп-звезды, чей лифчик фонтанирует взбитыми сливками в клипе на California Gurls. С другой стороны, если сравнить истеричных фанатов на ее концертах с паствой, которая падает ниц в экстазе на домашних видео с проповедями ее отца, пастора Кита, Кэти будто бы совсем недалеко ушла от семейных корней.

Родители Кэти, Кит и Мэри Хадсон, не допускали в дом поп-музыку, телевидение и голливудские фильмы (за исключением «Действуй, сестра 2»; первая часть впала в немилость из-за персонажа-проститутки). Под запретом оказались завтраки Lucky Charms, потому что удача – это происки Люцифера. Фаршированные, или «дьявольские» яйца назывались не иначе, как «ангельскими». В церкви Кит проповедовал на сакральном нечленораздельном языке, который Мэри переводила для паствы. «Религиозная глоссолалия для меня звучит так же обыденно, как фраза “передай соль”», – позже рассказывала Кэти журналу Rolling Stone.

До того как пастор Кит пришел к Иисусу, он был последователем Тимоти Лири. Его будущая жена, Мэри Перри, хипповала в конце 60-х (она встречалась с Джими Хендриксом) и позже взбунтовалась против южнокалифорнийской церкви, объединив усилия со странствующим священником-пятидесятником. Когда Кэти, средняя из трех детей в семье, была еще ребенком, ее родители постоянно переезжали из города в город и собирали паству в Калифорнии, Аризоне, Оклахоме и Флориде. В конце концов, они осели в Санта-Барбаре, где Кети пошла в старшую школу и впервые вступила в контакт с нецерковным миром.

В детстве Кэти Хадсон слушала записи госпелов, которые ставили дома ее родители: Oh Happy Day, His Eye Is on the Sparrow и, конечно, Amazing Grace. Она пела в церкви и в христианских гражданских организациях, на вечерах и фестивалях. Позже она аккомпанировала себе на синей гитаре, которую ей подарила церковь на тринадцатилетие, – этот цвет она позже выберет для своих волос. Девочка со светлыми глазами и милым личиком растапливала сердца прихожан, часто непосредственно перед «зовом алтаря» – в кульминационный момент службы.

Дэвид Хенли, местный продюсер, услышал, как Кэти поет в церкви, и предложил ей сделать демозаписи традиционных песен госпела, а также нескольких композиций его сочинения для растущего рынка христианской поп-музыки. Демо попало в руки Дэну Майклзу, главе отдела артистов и репертуара христианского музыкального лейбла в Нэшвилле под названием Red Hill Records, подразделения компании Pamplin Music. Та, в свою очередь, входила в состав Pamplin Communication, бизнес-империи Роберта Памплина – младшего, христианского предпринимателя. Демо произвело на Майклза впечатление, и он пригласил Кэти в его издательскую компанию для сотрудничества с профессиональными композиторами. Он почувствовал в девушке редкое сочетание: христианка с искренней поп-жилкой, певица наподобие Эми Грант, которая могла найти отклик и среди нецерковной публики. «С ее задатками можно было покорить мир», – говорил Хенли.

Профессиональный композитор Брайан Уайт стал в Нэшвилле соавтором Хадсон, а главное, ее наставником. Он сказал Хлои Гован, автору самой подробной биографии певицы – Katy Perry: A Life of Fireworks («Кэти Перри: Жизнь, полная фейерверков»): «Я хотел быть ее другом и голосом разума в этом совершенно новом для нее опыте».

Они начали писать песни вместе. Уайта впечатлил ее талант – и исполнительский, и авторский, однако в ее текстах то и дело проскальзывали греховные плотские намеки. Дабы избежать непонимания в отношении истинного смысла песен, как пишет Гован, Уайт попросил Хадсон добавлять к каждой композиции посвящение, поясняя, в каких частях Священного писания она черпала вдохновение и каков их христианский посыл. О When There’s Nothing Left она написала: «Эта песня – чистое, искреннее, простое послание любви к Господу… Я писала так, будто влюблена в Него и готова отдавать Ему всю себя, даже когда отдавать мне больше уже нечего». Подобный язык едва ли мог внушить симпатию традиционным слушателям госпела, на которых ориентировался лейбл Red Hill.

Но такая была девчонка Кэти. Она явно не подходила под определение типичной христианской певицы. Принимая во внимание строгое воспитание, какое ей дали набожные родители (и татуировку Jesus на запястье), ее вера должна была бы быть непогрешима, но порой ее тексты и поведение на сцене говорили об обратном.

Виной тому отчасти стала ее грудь. Девочкой она молилась о большой груди, а когда Он ее таковой наградил, однажды даже задумалась об операции по уменьшению. В конце концов она решила гордо демонстрировать ее со сцены (ведь это все-таки Его дар), надевая такие топики, что некоторые неженатые юноши в зале наверняка жалели о своих помолвочных кольцах.

Ее альбом госпелов Katy Hudson вышел в марте 2001 года. Тем летом Кэти отправилась на гастроли по всей стране в компании более известных христианских исполнителей и иногда выступала перед тысячами зрителей, поражая их своими вокальными данными. Однако для Red Hill Records наступили плохие времена; в том же году лейбл объявил о своем банкротстве. Из-за проблем с финансами он не смог обеспечить распространение альбома Кэти; большинство дисков оказалось на свалке. Официально были проданы жалкие две сотни копий – теперь это ценная находка на eBay.

Хадсон вернулась в Санта-Барбару к родителям. Ей было семнадцать, и после двух лет в Нэшвилле она оказалась на перепутье. Продолжить учебу и окончить старшую школу (она ушла из нее после одного семестра)? Или сосредоточиться на музыкальной карьере?

Несмотря на провал своего первого альбома, Кэти Хадсон все еще твердо занимала позиции одной из самых ярких молодых звезд христианской музыки. Она могла легко заключить контракт с другим лейблом и в итоге даже бросить вызов Эми Грант, известнейшей христианской поп-певице. Останься Кэти в пастве, кто знает, скольких атеистов она могла бы обратить в свою веру. Вместо этого, вернувшись домой, она решила открыть в себе нецерковную певицу и автора песен. По прошествии времени она поняла, что именно об этом и мечтала с самого детства.

Возможно, она спросила у Него, что ей делать, и Он ответил: «Кэти, отправляйся в Голливуд!»

Хадсон поехала вместе с матерью в Теннесси, чтобы обсудить с продюсером из Нэшвилла запись демо ее рок-песен. Когда продюсер спросил у нее, с кем из современных исполнителей она хотела бы поработать, Кэти пришлось признаться, что она никого не знает: «Я так и сказала: “Не имею представления”».

«Тем вечером мы с мамой поехали в отель, – вспоминает она, – и я включила VH1, нарушив семейные правила касательно телевещания, но, в конце концов, у меня был плохой день. Я увидела Глена Балларда – он рассказывал об Аланис Мориссетт».

Мориссетт, канадская певица и автор песен, в 1995 году выпустила альбом Jagged Little Pill, который они создали вместе с Баллардом и записали по большей части в его домашней студии в Лос-Анджелесе. Альбом пользовался громадным, поворотным для эпохи успехом. Послушав, как Баллард рассказывает об этой пластинке на телевидении, Хадсон подумала: «Знаете, что? Вот с ним я хочу работать».

На следующий день, как она вспоминала в интервью журналу Star Scoop в 2008 году, «я пришла в студию и сказала: я хочу работать с парнем по имени Глен Баллард».

Продюсер ответил: «Что ж, может, мне удастся связаться с нужными людьми и провернуть это».

«Он устроил мне встречу с Баллардом в Лос-Анджелесе, – рассказывала Хадсон. – Меня отвез туда отец».

Когда они подъехали к домашней студии Балларда в Западном Голливуде, Кэти сказала пастору Киту: «Пап, останься в машине. Я просто зайду, сыграю ему одну песню и выйду». Так она и сделала, и, кажется, это вышло неплохо, потому что на следующий день он ей позвонил.

Глен Баллард родился в Миссисипи и после окончания Университета Миссисипи в 1975 году переехал в Лос-Анджелес, чтобы посвятить себя музыкальной карьере. Он получил должность штатного композитора в компании MCA Music Publishing и первого успеха добился с британской поп-певицей Кики Ди. Его работа понравилась Куинси Джонсу, и он взял его продюсером и композитором на свой лейбл Qwest Records в 1985 году. Баллард работал с Джонсом над альбомами Майкла Джексона Bad и Thriller и за последующее десятилетие внес свой вклад в качестве автора и продюсера в череду хитов – от All I Need Джека Вагнера, Man In the Mirror Джексона до Hold On группы Wilson Phillips, хита, возглавившего «Горячую сотню» в 1990 году. Издательская компания Аланис Мориссетт устроила им с Баллардом музыкальное «свидание вслепую», и оно способствовало появлению одного из самых продаваемых альбомов в истории.

Баллард вспоминал в фильме 2012 года «Кэти Перри: Частичка меня»: «Кто-то постучался в дверь. Я спросил: “Кто там? Что ты хочешь? Ты автор?” Она ответила утвердительно. “Хочешь сыграть мне свою песню?” Она сказала: “Да”. Бинго. Два отличных ответа. Она открыла гитарный кейс и сыграла мне песню, я пришел в восторг». Их совместная работа, в частности песни Mirrors и Simple, позволила Балларду добиться для Хадсон контракта на запись на лейбле Def Jam. К тому времени артистку уже звали Кэти Перри.

Перри написала Waking Up in Vegas в 2003 году с Андреасом Карлссоном, выходцем из студии Cheiron, и суперпродюсером и автором песен Десмондом Чайлдом. Когда композиторы в первый раз встретились с артисткой, они спросили у нее, почему при всей ее живости и жизнерадостности она пишет такие серьезные песни. Карлссон вспоминал: «Я сказал ей: “У тебя классное чувство юмора, а еще ты чуток сумасбродная”. После этого мы сразу принялись за работу». Однако их песня попала на ее альбом только спустя пять лет.

Серьезные песни Перри, которые она написала с Баллардом, по резкости подачи напоминали Аланис; еще временами она будто копировала манеру Фионы Эппл. Но с тех пор как обе артистки прославились своими дебютными записями в середине 90-х, культура оказалась во власти феномена подросткового попа, который изменил арену поп-музыки и прорвался за тонкий барьерный риф, что оберегал уникальные таланты вроде Аланис или Фионы. После Бритни напористый поп в духе Аланис казался безнадежно устаревшим. В итоге в 2004 году Def Jam отказался от сотрудничества с Перри.

И вновь, надо думать, она обратилась к молитве. Отец Небесный, пожалуйста, не заставляй меня возвращаться в Санта-Барбару. Сделай меня звездой. И вновь Он будто бы услышал ее. Перри была дарована редчайшая возможность в поп-бизнесе: ей дали второй шанс. В 2005 году ее подписал лейбл Columbia, и она начала свой новый сольный проект.

Тогда же Columbia запустил проект с The Matrix, трио хитмейкеров из двух мужчин и женщины, написавших ранние хиты Аврил Лавин. The Matrix искали двух фронтменов – юношу и девушку – для группы, в состав которой входили они трое. Они поставили себе задачей записать альбом и поехать с ним в тур. Баллард рассказал Перри о проекте; она прошла прослушивание на место вокалистки и получила его. Некий Адам Лонглендс стал ее напарником.

Добившись успеха с Аврил Лавин, The Matrix написали хиты для Бритни Спирс, Кристины Агилеры и Рики Мартина. Но теперь хиты иссякли, и артисты перестали им звонить. Примерно в то время, когда они объединили усилия с Перри, Лорен Кристи из The Matrix совершила непростительную ошибку: публично заявила о том, что хиты Лавин писала не она сама, а The Matrix. Артисты должны воплощать собой свою музыку, и подрывать эту иллюзию опасно. («Разумеется, вашу мать, я сама писала тексты», – злобно парировала Лавин в интервью британской газете The Mirror.) Подобная откровенность со стороны хитмейкера приятна, но имеет самоубийственные последствия для его карьеры. По этой причине The Matrix с готовностью уцепились за предложение о собственном проекте. Лорен Кристи говорила: «Пять лет мы вполне успешно работали за кулисами, и вдруг нам предложили выйти на сцену со своим творчеством… Нам троим стало интересно узнать, что же мы в самом деле можем предложить».

Они записали альбом, выбрали с него первый сингл, Broken, и сняли на него клип, когда лейбл Columbia неожиданно решил не выпускать запись. Это было единственное разумное решение, принятое касательно данного проекта. При просмотре клипа Broken, где три не слишком молодых хитмейкера играют на инструментах на заднем плане, а Кэти на переднем изо всех сил изображает Аврил Лавин, возникает только одна мысль: о чем они только думали? Годы спустя эта поучительная история станет притчей во языцех в студии Доктора Люка: вот что бывает с продюсерами, которые решают, будто они могут стать звездами.

После заморозки альбома с The Matrix Перри продолжила работать над сольным проектом, но в Columbia для нее не увидели подходящего места на рынке, и в 2006 году от Кэти отказался еще один крупный лейбл.

К тому времени Перри уже пять лет провела в сатанинских жерновах музыкального Голливуда. Она обивала пороги, рассылала электронные письма, записывала вокал для демо и сотрудничала с никудышными соавторами. К тому же она была на мели. «Денег нет, – рассказывает она. – Машину отняли. Телефона нет. Не осталось ничего. В общем, никакой надежды». Она устроилась на работу в компанию Taxi Music – слушать чужие демозаписи.

Однако у Перри остался сильный союзник в Columbia – рекламный менеджер Анджелика Коб-Байлер, которая стала непосредственным свидетелем того, как некомпетентно лейбл обошелся с ее карьерой. «Они пытались сделать из нее кого-то, кем она не была», – говорила она. Негодуя, Коб-Байлер покинула Columbia и перешла на работу к Джейсону Флому, под чьим руководством происходило слияние Virgin и Capitol Records, лейбла компании EMI, которую вскоре, в свою очередь, купит Universal Music Group.

Флом вспоминает: «Коб-Байлер сказала мне: “Есть такая девушка, Кэти Перри. От нее собирается отказаться Columbia, но я верю, что она звезда. Тебе стоит с ней увидеться”. Я встретился с Кэти в ресторане Polo Lounge, и меня сразу покорила ее внешность и история. Я увидел у нее на запястье татуировку Jesus и спросил про нее, и она поведала мне о своем прошлом. Ее рассказ поразил меня. Я еще не был знаком с ее музыкой, но уже знал, что ей суждено быть звездой. А когда ознакомился с той записью, что она сделала для Columbia, загорелся еще больше. Но потом, когда я вернулся в Нью-Йорк и дал послушать запись своим коллегам, они не проявили никакого энтузиазма. Один из менеджеров мне даже сказал: “Будь добр, не ввязывай нас в это дерьмо”. Все отреагировали очень негативно. Я решил подумать еще раз и отложил сделку. Через несколько недель, во время рождественских праздников, я делал упражнения у себя в гараже в Аспене и слушал Кэти на iPod. И тут я сказал себе: “Я совершил ужасную ошибку! Не могу поверить, что не подписал ее!” Я сразу же позвонил ей – к счастью, она все еще работала в Taxi – и сказал: “Я хочу заключить с тобой контракт”».

Флом получил от Columbia исходники песен, которые Перри записывала для своего сольного проекта; они составили значительную часть ее первого альбома One of the Boys, записанного на Capitol. Еще он хотел, чтобы в альбом вошла Waking Up in Vegas Андреаса Карлссона и Десмонда Чайлда и еще несколько заказанных им песен. Перри вместе с композитором Грегом Уэллсом сочинила песню под названием Ur So Gay, и лейбл решил сделать ее синглом. Продавался он неважно, но вызвал бурную полемику и со стороны бывших поклонников Перри в христианском мире, и со стороны сексуальных меньшинств (оскорбить одновременно два настолько противоположных по философским взглядам сообщества еще нужно уметь). Благодаря общественному резонансу, Перри заметили.

Флом считал, что альбому все еще нужен один-другой потенциальный хит, и предложил Перри поработать с Доктором Люком. «Мы сошлись характерами и отлично проводили время, – рассказывает Перри. – Потом к нам присоединился Макс Мартин. Они дополняли друг друга, и у нас вышла прекрасная команда. У них был отличный вкус, а у меня – интуиция, которая еще никогда меня не подводила. Я писала тексты, Макс – мелодии, а Люк – треки, так что вместе у нас было все, чтобы создать идеальную поп-песню».

Вместе с Кэти Деннис, британской дэнс-поп-певицей, а ныне автором песен, они закончили текст для I Kissed a Girl. Макс и Люк ночами напролет работали над музыкой в студии Люка на Западной 21-й улице в Нью-Йорке. Заглавный хук, как говорит Перри, ей приснился. «Припев звучал у меня в голове, когда я проснулась, – рассказывала она в интервью BBC в 2008 году. – Это один из тех случаев, когда строчки приходят к тебе во сне или среди ночи».

В куплетах песни гитарная партия напоминает Cars, а в припеве превращается в рифф из Slayer. Это не лучшая продюсерская работа хитмейкеров, но текст продал песню, и едва ли можно найти другие две строчки, которые лучше воплощают концепцию математики мелодии, чем:

I kissed a girl and I liked it

Taste of her cherry Chapstick…[24]

Главный сингл с альбома, I Kissed a Girl, вышел в конце апреля 2008 года и оказался на первой строчке «Горячей сотни», где продержался семь недель; он также возглавил чарты в Великобритании, Германии, Канаде и Австралии. (Второй сингл, еще одна работа Макса Мартина и Доктора Люка, Hot n Cold, тоже стал большим хитом.) Как некогда ему это удалось с …Baby One More Time для Бритни Спирс и Since U Been Gone для Келли Кларксон, Макс Мартин написал для Кэти Перри решающую песню ее карьеры – песню, которая сделала ее звездой.

Когда мать Кэти впервые услышала композицию по радио, она была в ужасе – так она рассказывала в интервью газете Daily Mail. «Эта песня откровенно пропагандирует гомосексуализм, у нее постыдное, омерзительное содержание. Я склоняю голову и молюсь [всякий раз, когда она звучит по радио], – продолжала она. – Кэти – наша дочь, мы любим ее, но ее нынешнее поведение мы крайне осуждаем».

И вновь не обошлось без разговоров о плагиате. I Kissed a Girl – так назвалась песня 1995 года фолк-певицы Джилл Собул. Скромного размаха хит Собул рассказывал остроумную историю о двух женщинах, которые обсуждают своих парней и в итоге начинают целоваться. В исполнении гомосексуальной певицы он звучал скорее как лесбийский гимн, нежели дразнил мужчин, как песня Перри. В июле 2009 года Собул сказала в интервью интернет-изданию The Rumpus: «Когда вышла песни Кэти, все стали у меня спрашивать, что я об этом думаю. Многие (в том числе, мои друзья) разозлились и хотели знать, по какому праву она взяла мое название и превратила его в эдакий лозунг непослушных девчонок, – продолжала она. – Как музыкант, я всегда старалась воздерживаться от критики других исполнителей. Я говорила только: “Что ж, повезло ей”. И все же, когда она сказала, что название ей приснилось, я немного вышла из себя. Ведь в действительности она написала песню в команде профессиональных композиторов и подписала контракт с тем же человеком, с кем и я в 1995-м». То есть с Джейсоном Фломом.

И не совсем в шутку она добавила: «Ладно, если быть откровенной, то я все же порядком завидовала и злилась. Так вот, я впервые скажу это в интервью: пошла ты, Кэти Перри! Ты воруешь названия и оскорбляешь геев. Не знаю, что ты там еще поешь и какие у тебя таланты, но ты маленькая глупая потаскушка! Боже, вот это облегчение».