Влюбленный в Прагу князь Петр Вяземский

Русский князь, поэт, литературный критик Петр Андреевич Вяземский (1792–1878) не принадлежал к когорте убежденных славянофилов. Напротив, единственный богатый наследник древнего княжеского рода, он отличался консерватизмом мышления и глубоко переживал изолированность старинного русского родового дворянства. Однако поэтической натуре Вяземского не были чужды идеи либерализма, которые он высказывал в своих стихотворениях, письмах, частных беседах и диспутах.

Но и Петру Андреевичу, со всеми его внутренними противоречиями, не удалось избежать очарования Прагой. Его стихотворный шедевр, посвященный чешской столице, относится по времени к началу 50-х годов XIX века: это были годы чередования политических надежд и разочарований. Дожив до эпохи разложения дворянства, наблюдая зарождающуюся, ненавистную ему демократическую интеллигенцию, поэт чувствовал себя одиноким в этом новом мире, часто уходил в стихах в далекие воспоминания о прошлом…

Светлым восхищением дружественным славянским городом, сродни величественной Москве, веют прекрасные его строки:

Поклон любви с желаньем блага,

В знак соучастья и родства,

Со мною шлет тебе, о Прага,

Первопрестольная Москва.

Поклон особенный Градчину

От златоглавого Кремля:

Не может чуждой славянину

Быть чехов доблестных земля…

Мрачный консерватор в его душе побежден, и поэт размышляет о славянском братстве двух народов:

Но братья мы и предков кровью,

И первобытным языком:

Должны быть братья и любовью,

И просвещеньем, и добром…

Петр Андреевич поражается сходством первородных корней русских и чехов, в частности, похожестью языков:

Обманут слух родным наречьем

И с башен, с стен твоих, с церквей —

Родным Кремлем и Москворечьем

Все ластится к душе моей…

От первоучителей христианства Кирилла и Мефодия Вяземский перебрасывает мостик к подвижнической деятельности современных чешских просветителей — продолжателей великой идеи общности славянских народов:

К науке рвенье не остыло

В сынах твоих и в наши дни:

Шафарик твой — славян светило,

И Ганка твой — нам всем сродни.