Корни антисемитизма

Откуда взялась ненависть к евреям?

Крайне старательного и ответственного чиновника Рудольфа Хёсса, коменданта Освенцима, вызвали в 1941 году к Генриху Гиммлеру, который сообщил ему, что «der F?rer» принял план об окончательном решении еврейского вопроса и что он, Гиммлер, в свою очередь решил доверить осуществление этого замысла господину Хёссу.

Получив это распоряжение, господин Хёсс вернулся назад в Освенцим. Выполнив кое-какие расчеты, он сделал в фирме «Топф и сыновья» заказ на безотлагательную поставку четырех крематориев с печами и газовыми камерами.

В этих четырех крематориях можно было сжигать по 12 тысяч трупов в день, таким образом ежегодно можно было сжигать 4 380 000 трупов. Тем не менее в период с мая по август 1944 года даже эти четыре крематория были не в состоянии удовлетворить возникшие потребности, так что отдельные эшелоны венгерских евреев приходилось уничтожать на кострах под открытым небом. Именно таким образом в августе 1944 года была достигнута внушительная цифра – 24 тысячи кремаций в день.

В своей автобиографии Хёсс пишет следующее:

Хочу заметить, что сам я никогда не питал ненависти к евреям. Чувство ненависти мне совершенно чуждо.

Когда немного стихают приступы тошноты, хватаешься за голову и задаешь себе вопрос: как же все-таки возник антисемитизм? Каково его происхождение? В чем причина его появления?

Чтобы найти ответы на эти вопросы, нам следует обратиться ко времени, отдаленному от нашего на 1900 лет. Вернуться к Голгофе. И тогда тоже уничтожали евреев. Одним из них был иудей Иисус. И для него было найдено «окончательное решение» – как тогда полагали римляне.

Распятие Христа не было следствием антисемитизма. Этот термин еще не был изобретен. Нет, Иисус принял смерть на кресте как политический бунтовщик. Его сторонники распространяли его учение, и маленькое братство превратилось в секту, получившую название «назаряне». Стоит заметить, что это была не христианская секта, а иудейская секта. Христианство как теологическое понятие тогда еще не существовало. Все члены секты были евреями, соблюдавшими иудейский закон – Тору и исполнявшими все церемониальные предписания.

В этой секте произошло несколько драматических событий, оказавших заметное влияние на ее будущее. Семеро евреев-эллинистов, прибывших в Иерусалим, были приняты в секту. Один из них, Стефан, явился однажды в одну из иерусалимских синагог, где поссорился с фарисеями, поскольку особо чтил распятого Иисуса, принижая первосвященников. Несколько сторонников храмового культа привлекли его к иудейскому суду. Считается, что одним из этих людей был человек по имени Савл (из Тарса), занимавшийся шитьем палаток, и что он также присутствовал при выведении Стефана из города и избиении его камнями.

Савл был молод, так что не исключено, что он впервые присутствовал при казни через побитие камнями, и поскольку он, будучи человеком горячим, вряд ли ограничился ролью пассивного зрителя, не исключено, что это избиение камнями и привело его к кризису покаяния – этот кризис может послужить психологическим объяснением «небесного видения», которое явилось ему на пути в Дамаск. Ему явился Иисус, который вопрошал: «Савл, Савл! что ты гонишь меня?» Савл пал ниц и лишился зрения. Лишь на третий день он снова прозрел. Какой-то человек из секты назарян открыл ему глаза и повелел не препятствовать новой вере, но стоять за нее. После мучительной душевной борьбы Савл решил перейти на сторону назарян.

Очевидно, Савл достаточно рано осознал: чтобы назаряне не остались маленькой иудейской сектой, которая рано или поздно распадется и прекратит свое существование из-за отсутствия притока новых членов, этой группе следует измениться. А откуда можно было ждать притока новых членов, если не из числа язычников, проживающих за пределами Палестины и, в пер вую очередь, на территории обширной Римской империи? Подобную задачу мог решить только еврей-эллинист, говоривший на древнееврейском так же хорошо, как и на греческом, и знакомый с отношением языческих народов к религии и морали, – проповедник и агитатор. Савл знал человека, который соответствовал этим требованиям. Этого человека звали Савл, но теперь ему следовало взять новое имя – Павел. Одновременно он объявил себя апостолом. Его призвали в Антиохию, где у него было много сторонников. Сторонники эти не хотели называться назарянами, предпочитая называться христианами. Вот так впервые и упоминается это слово. Через некоторое время христианская община решила отправить Павла миссионером в близлежащие языческие страны – так и исполнилось заветное желание Павла.

Каковы были первые впечатления Павла от чужой среды? Не был ли он в первую очередь удивлен тем количеством иудеев, которое ему встретилось? Ведь большая часть иудейского народа жила не в Палестине, а за ее пределами. Предположительно в Палестине проживало три миллиона, а за ее пределами – еще три с половиной миллиона, из которых большинство, естественно, жило в Римской империи и ее европейских провинциях, а также в Малой Азии, Египте и Северной Африке. В большинстве городов у этих евреев были свои синагоги. Иудеи, жившие на чужбине, чувствовали прочную связь со своей верой, а через нее также и связь с Иерусалимом и Иерусалимским Храмом, который был религиозным центром для всех евреев – где бы они ни жили. Евреи за пределами Палестины не просто придерживались своей веры: поощряемые иерусалимскими священниками, они вели активную пропаганду этой веры среди язычников и во времена Иисуса, и позже – и небезуспешно. И если так много язычников приняли иудаизм, то объясняется это отчасти тем, что иудаизм был почитаемой религией, а также тем, что среди самих язычников наблюдалось определенное религиозное брожение. Культ древних богов и богинь шел на спад. Никто уже более не относился к ним всерьез. Одновременно с презрением к старым богам у образованных язычников росла неосознанная тяга к новой вере, обеспечивающей будущее. Большую роль в этом, без сомнения, сыграли стоики, чья философия подготовила почву для христианства, поскольку их мысли были близки основополагающим идеям христианского учения. А стоик Посидоний пришел к вере в одного-единственного бога, «который находится в нас, в наших сердцах».

Как бы то ни было, но путь перед Павлом и его новой религией был открыт. Он хорошо осознал перспективы христианства – ведь оно удовлетворяло настоятельную потребность того времени. Поэтому следовало ковать железо, пока оно горячо. Язычники страстно желали новой религии, но в первую очередь такой, которая не слишком осложняла бы существование. Иудейская вера в своей самой суровой форме требовала соблюдения не менее 613 заповедей (которые было сложно соблюдать даже рожденным в иудаизме). Что же сделал Павел? Вместо 613 заповедей он просто-напросто ввел требование верить в Иисуса, что стало большим облегчением. Вместе с 613 заповедями отпало также требование об обрезании и запрет на определенную пищу. Своим христианством Павел хотел облегчить жизнь и тем, кто был целиком и полностью язычником, и тем, кто был лишь наполовину иудеем, и – если посмотреть на все глазами иудея – можно сказать, что это у него прекрасно получилось. Для христианства Павел сохранил только два обычая: крещение и евхаристию.

Те евреи, которые сердцем остались верны религии отцов, чувствовали, конечно же, в глубине души себя обиженными той легкостью, с которой Павел отметал религиозные догматы, имевшие для них первостепенное значение. Разве Иисус не сказал: «Не думай те, что Я пришел отменить Закон или Пророков. Не отменить Я пришел, а исполнить». А что делает Павел? Он отменяет Закон!

Разумеется, поведение Павла вызывает справедливый гнев правоверных евреев, и гнев этот однажды оказывается так силен, что они, собравшись вместе, прогоняют его из города.

Удивительно, однако, что, хотя новая вера Павла все больше и больше отличается от ортодоксального иудаизма, Павел все еще считает себя евреем, каковым он и является – по рождению и по убеждениям. Согласно этим убеждениям проповедуемая им религия на самом деле представляет собой иудейство в новой, упрощенной форме. Сам он честно и пунктуально исполняет церемониальные предписания, но он не хочет требовать от других, чтобы они подчинялись тому, что он и сам считает абсурдной и излишней формальностью.

Было бы интересно проследить за судьбой Павла до самой его мученической кончины, но это не входит в задачи этой статьи. Однако в качестве заключительного штриха мне бы хотелось привести очень точную характеристику, данную этому языческому апостолу еврейским историком Йосефом Клаузнером. «Павел, – говорит Клаузнер, – превратил маленькую иудейскую секту в наполовину иудейскую, наполовину христианскую религию, распространившуюся по всему миру. Именно он является истинным создателем христианства. Можно смело сказать: без Иисуса не было бы Павла. Но можно также и сказать: без Павла не было бы мировой христианской религии с четко разработанной и легко воспринимаемой теологией».

Прежде чем мы оставим Павла, следует обратиться к «Деяниям апостолов» – во всяком случае к той части, где речь идет о Павле. Считается, что эта часть была написана греком-христианином Лукой, автором Евангелия, близким другом Павла. При первом же прочтении обращают на себя внимание враждебные настроения по отношению к евреям. В двадцати местах о евреях говорится с неприязнью. Если верить этому тексту, то евреи, судя по всему, являются источником всех зол. Они преследуют христиан и пытаются навредить им, очерняя их перед римлянами. Многое свидетельствует о том, что Павел вдохновил Луку на эти нападки. Если это соответствует действительности, мы столкнулись здесь с весьма любопытным явлением, а именно с «евреем-антисемитом».

Некоторые критики Библии приводят убедительное объяснение этого факта. Они утверждают, что Павел – интуитивно – понял, как надо развивать великую религиозную идею. Будучи великолепным агитатором, он разрушает конструкцию и отстраивает ее заново. Его окружают толпы язычников. Один за другим возникают христианские приходы. Скоро он окажется в центре большой паутины, и ему надо будет лишь дергать за ниточки.

Однако существовало несколько подводных камней, которые ему следовало обойти. Один – это правоверные иудеи, считающие его мошенником. Второй подводный камень – это римляне, которые ни в чем ему не препятствуют. Павел, о котором говорили, что его «сердце не похоже на его лицо», умеет разговаривать с римлянами так, что они начинают испытывать доверие и к нему, и к тому учению, которое он распространяет. Но Павел, конечно же, умалчивает о том, что Иисус, которому призывают поклоняться язычников, и тот человек, которого несколько лет назад римляне распяли на Голгофе за попытку бунта против римских оккупационных властей, – это одно и то же лицо. Иисуса превращают в никому не известного человека, чьи божественные качества проявляются лишь тогда, когда он на третий день восстает из мертвых. И конечно же, не по инициативе римлян его пригвоздили к кресту, ни в коем случае, – это было сделано по недвусмысленному требованию первосвященников и книжников. Павел закрыл глаза на эту «благую» подмену понятий, по сей день ущемляющую евреев. Фанатиков вроде Павла редко терзают сомнения, когда речь идет о развитии дела, за которое они борются. Да и библейская критика в этом смысле – не исключение.

Считается, что «Деяния апостолов» в своем окончательном виде были написаны примерно через девяносто пять лет после рождения Христа. Распятие произошло через тридцать лет, а через семьдесят Храм сровняли с землей. Иерусалим был захвачен римлянами, а иудейское население города было продано в рабство. Как нация и как народ евреи все больше и больше теряли свое влияние, а в то время, когда создавалось повествование о Павле и когда римляне находились на вершине власти, и вовсе не могли сопротивляться/высказывать несогласие/протестовать.

Возможно, не задумываясь о последствиях, Павел посеял первые семена христианского антисемитизма, которые уже в первые дни римской церкви дали ростки и распространились как страшный сорняк. Стремление преклоняться перед римлянами и очернять евреев просматривается также в Евангелии от Иоанна, которое относится к тому же времени, что и «Деяния апостолов» (то есть к концу первого столетия нашей эры) и демонстрирует то же враждебное отношение к евреям. Два факта бросаются в глаза при чтении этого Евангелия.

Во-первых, слово «еврей» встречается значительно чаще, чем в трех других Евангелиях. Если в Евангелии от Луки и Евангелии от Матфея это слово встречается пять раз, а в Евангелии от Марка шесть раз, то у Иоанна оно используется семьдесят раз. Кроме этого, Иоанн говорит о евреях так, как будто это чужой народ – чужой для Иисуса и чужой для него самого, и всегда в презрительном или пренебрежительном тоне. Объяснение этому, по всей вероятности, таково же, что и в случае с Павлом, которому необходимо было принимать во внимание окружавших его со всех сторон римлян, чтобы сохранять с ними хорошие отношения. Исправления в рукопись мог самовольно внести и переписчик, который не желал навлечь беду на евангелиста (а также и на самого себя).

Несколько лет назад на французском языке вышла книга «Jesus et Isra?l» [ «Иисус и Израиль»], автором которой был живущий в Париже еврейский историк Жюль Исаак, настолько близко столкнувшийся с немецким антисемитизмом, что мысль о нем до сих пор заставляет его страдать. На первой странице книги можно прочитать следующие строчки:

Посвящается моим жене и дочери,

убитым немцами,

убитым

только потому, что их фамилия была Исаак.

В своей книге Жюль Исаак демонстрирует, как в последующие столетия христианство продолжало удобрять почву, взращивая отвратительные сорняки антисемитизма.

Вот краткое изложение основных фактов, приведенных в его книге.

II век. Святой Юстин: «Ваше обрезание есть позорный знак, которым всевидящее провидение уже отметило вас как убийц Иисуса и пророков».

III век. Теолог и толкователь Библии Ориген: «Именно евреи распяли Иисуса на кресте».

IV век. Историк Церкви, Епископ Кесарии Евсевий: «Вот так евреи были наказаны за свое преступление и свое безбожие».

Святой Ефрем называет евреев «обрезанными собаками».

Отец Церкви Иероним называет евреев «змеями, подобными Иуде» – и торжественно обещает им ненависть всех христиан.

Святой Иоанн Златоуст: «Как может быть, что верующие христиане не стыдятся общаться с теми, кто пролил кровь Христа?»

V век. Святой Августин: «Пришел последний час господа нашего Иисуса! Они схватили его – евреи. Они – евреи – оскорбляют его. Они – евреи – связывают его. Они надевают на него терновый венец, они брызгают на него слюной, бичуют его кнутом, осыпают его насмешками, прибивают к кресту, колют копьем его плоть».

До самого Средневековья католические отцы церкви подогревают ненависть к евреям. Потом им на помощь пришли реформаторы. Лютер заявляет, что если он встретит еврея, желающего креститься, он отведет его на мост через Эльбу, свяжет его, повесит ему на шею камень и столкнет его в воду со словами: крещу тебя во имя Авраама!

Лютер вполне может присоединиться к католическим отцам церкви. Каждый из них несет свою долю ответственности за смерть Анны Франк. Но давайте не будем бить себя в грудь, утверждая, что наше время лучше. Как относиться к маленькой «легенде», написанной Дж. Папини, где рассказывается о высокопоставленном раввине, который навещает Папу Римского, чтобы заключить с ним сделку? Раввин говорит, что большое количество евреев примет христианство, если церковь взамен вычеркнет страстную неделю из своего календаря. Кроме этого, раввин предлагает гору золота. Папа отвечает с величественным достоинством: «Не заставляйте меня говорить, что в каждом еврее живет Иуда. Вы продали Иисуса за тридцать сребреников, а сегодня вы хотите выкупить его назад за часть того золота, которое вы на протяжении столетий скопили грабежом и ростовщичеством». Эта «легенда» была опубликована в 1938 году.

Восемь лет спустя, в 1946 году, Анри Даниэль-Ропс написал об Иисусе в своей «Священной истории»: «Иудеи призывали: „Пусть его кровь будет на нас и на детях наших“. Господь в своей справедливости внял их молитвам». И продолжает: «Лицо преследуемого Израиля заполняет историю, но оно не заставит нас забыть другое лицо, испачканное кровью и слюной, – другое лицо, при виде которого евреи не испытывали никакого сострадания».

Наконец, в маленькой книжечке Херберта Пундика «Израиль 1948–1958» я нахожу следующую краткую сноску: 26 июня 1947 года командующий британскими войсками в Палестине сэр Ивлин Баркер отдал приказ, в котором запретил британским военным брататься с евреями. Его приказ по войскам заканчивался словами: «Я понимаю, что эти меры создадут сложности для солдат, но они накажут евреев именно тем способом, который эта порода ненавидит более всего, – направив удар на их карманы и показав им, какое отвращение мы к ним испытываем».

На протяжении уже почти тысячи девятисот лет евреям приписывали ответственность за смерть Иисуса, заклеймив их как убийц – убийц Христа. Это проклятие преследовало их, по отношению к ним проповедовалась ненависть, миллионы евреев подвергались пыткам и были убиты. Однако когда-то все это должно прекратиться. Неприязнь христиан к евреям нелепа и лишена всякого смысла. Только подумайте, что христиане получили от евреев: в первую очередь, веру в единого Бога, который является одновременно богом иудеев и христиан. Из этого же источника христиане унаследовали и мысль о том, что все люди равны перед Богом. Христианство является порождением иудаизма, а Новый завет уходит корнями в еврейские традиции. Христиане должны открыть глаза на взаимосвязь иудейской веры и христианской веры, а также еврейской и христианской этики. Только через взаимопонимание можно прийти к взаимному уважению и симпатии. И лишь в этом, а не в чем-то другом можно найти «окончательное решение» – если использовать выражение усопшего Адольфа.

1959