Человек, который ждет и которого ждем мы

Беседа с Кристианом Умарком

Карл Т. Дрейер, режиссер, снискавший себе всеобщее признание в мире кино, также известен как журналист: он работает постоянным сотрудником нашего издания (под псевдонимом «Томмен»[31]). Сегодня он празднует свое пятидесятилетие.

Манерами, речью Дрейер немного напоминает сдержанного, застегнутого на все пуговицы чиновника. Но стоит в нем пробудиться киношнику, как все его жесты, все реплики выдают опытного режиссера, знающего, как произвести нужный эффект на аудиторию. Чело век, чье имя находится в одном ряду с мировыми знаменитостями, порой прячется за напускной скромностью.

– С чего начался ваш творческий путь?

– Спасибо, что говорите о кино как о творчестве. Двадцать лет назад я снял свой первый фильм, «Председатель суда», по знаменитому роману Карла Эмиля Францоза; однако лучшими своими картинами я считаю «Жанну д’Арк» и «Вампира». В «Жанне д’Арк» мне удалось добиться того, чтобы все актеры играли одними глазами, мимикой лица – при этом без всякого грима (за всю историю мирового кинематографа я сделал это первым). Во время работы над предыдущими фильмами я осознал, что в основе любой кинокартины должен лежать принцип подлинности происходящего. Нынешнее состояние кино представляется мне завершением того цикла, который когда-то начался с новостных репортажей. Сего дня цель драматического фильма должна заключаться в том, чтобы предельно точно очертить реальность – это нужно для того, чтобы зрители поверили, что действие происходит в обычном доме, среди обычных людей. Думаю, если кинематограф и развивается, то именно в этом направлении. У людей, сидящих в зале кинотеатра, должно создаться впечатление, что они стали незримыми свидетелями происходящего на экране. Но для достижения этой цели нужно отказаться от всех тех средств, какие принято использовать в театре: от накладных усов и бород, от театральной манеры речи.

– Что вы называете «театральной манерой речи»?

– В театре особая манера говорить; все дело в размере зрительного зала. Чтобы актера слышал весь зал – от партера до галерки, – ему приходится говорить неестественно громко, хотя зрители приучены воспринимать это как нечто совершенно естественное. На экране актеров показывают крупным планом, как будто они находятся вблизи от зрителей, так что здесь естественная манера говорить не только возможна, но и необходима.

– Как проходит обучение ваших актеров тому, что вы называете «естественной манерой говорить»?

– Когда я работаю с актерами, я с самого начала им внушаю, что не надо кого-то изображать, надевать на себя маску: я учу их открывать в себе самих, в своем характере те свойства, которых требует роль.

– И вам удается?

– Да, удается, даже у нас в Дании. Мне кажется, в фильме «Чти жену свою» Матильда Нильсен, Карин Неллемос и Астрид Хольм сумели избавиться от театральности и перевоплотиться в персонажей, которых они должны были сыграть.

– Почему вы, сняв дома и за рубежом так много фильмов высокого художественного достоинства, больше не работаете в кино?

– Не знаю. Сейчас я собираю материал для будущих фильмов – надеюсь, что когда-нибудь мир еще вспомнит о режиссере, который каждую свою работу делал с любовью, доходящей до безумия. Клянусь, это правда.

– Считаете ли вы, что вас недооценивают?

– Нет, но меня удивляет, что в нашу эпоху, когда все силы должны бы были объединиться ради защиты демократии и борьбы с расовыми предрассудками, никому не нужен человек, чье искусство заключается именно в том, чтобы отстаивать идеи.

– Вам исполняется пятьдесят. Какие у вас планы на будущее?

– Буду ждать, не найдется ли и мне где-нибудь место. За те семь или восемь лет, пока я не снимал кино, у меня было достаточно времени подготовить материал для следующего фильма, хотя я даже не знаю, в какой стране и на каком языке он будет сниматься. Для задач, которые я перед собой ставлю, больше всего подходит Америка: в других странах их будет трудно осуществить.

– А какие задачи вы перед собой ставите?

– Меня совершенно не интересуют развлекательные картины, да и психологические фильмы на отвлеченные темы не очень актуальны сейчас, когда в мире происходит столько важных событий. Лично меня просто завораживают, захватывают глобальные конфликты, которые, подобно землетрясениям, сокрушают целые страны. В моих будущих фильмах действие должно разворачиваться на политическом или социальном фоне.

– Не связан ли ваш интерес к политическим и социальным вопросам с теми ежедневными репортажами из зала суда, которые вы пишете для нашего издания?

– Нет, нет. Он связан с ежедневным чтением прессы. Мое политическое сознание пробудилось в 1933 году. Его пробудили «желтые листки»[32].

– Насколько для вас важна «Судебная хроника», которую вы ведете?

– «Судебная хроника» дает мне возможность ежедневно встречаться с людьми и знакомиться с людскими судьбами. Она нужна мне как средство лучше узнать жизнь, волю рока, участь человека; кино для меня тоже одно из таких средств (хотя его я люблю все-таки больше).

– Вы пишете под псевдонимом «Томмен». Вы взяли его из природной скромности или из самоуничижения?

– Из скромности.

– Может быть, исследуя судьбы других, вы и в себе самом открываете новые черты?

– Это происходит само собой. В других не найти того, чего не было бы в нас самих.

– Золотые слова!

– Простите, но эти слова принадлежат не мне, а Гёте: чем гениальнее человек, тем больше в нем противоречий!

– Хотите что-нибудь рассказать о себе?

– Да, могу охарактеризовать себя одним словом: терпение…

1959