ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Я давно уже сознавал, что алхимия не только мать химии, но и предшественница современной психологии бессознательного. Таким образом, Парацельс видится нам первопроходцем не только в области химической медицины, но и в сферах эмпирической психологии и психотерапии.

Может, пожалуй, показаться, что я слишком мало сказал о самоотверженном враче и христианине Парацельсе и слишком много — о той темной тени, о том другом Парацельсе, чья душа вплеталась еще одной прядью в удивительный поток духовной жизни, который, истекая из древнейших истоков, устремился после него в далекое будущее. Но — ex tenebris lux — именно его поглощенность магией позволила Парацельсу открыть грядущим столетиям двери к реальной природе. В нем, как и во многих выдающихся фигурах Ренессанса, сосуществовали христианский и архаически-языческий человек, удивительным и величественным образом составляя вместе некое конфликтное целое. Хотя он уже нес в себе роковой конфликт, все же от болезненного переживания раскола между наукой и верой последующих веков он был избавлен. Как человек он имел одного отца, но как дух — двух матерей. Его дух был героический, поскольку творческий, а неотвратимая судьба такого — бремя прометеевской вины. Вековой конфликт, разразившийся на исходе XVI века, живой образ которого стоит у нас перед глазами в лице Парацельса, есть неизбежное условие более высокой сознательности; ибо за анализом, разложением, всегда следует синтез, составление, и разделенное на более низкой ступени всегда воссоединяется на более высокой.