Загадочная «поклажа»

…Горячо дыша прямо в лицо Федору чесночным перегаром, Игнашка шептал:

– Ты скажи, не знаешь ли какой травы, что отмыкают вислые замки и конские железа?

– Есть такая трава, – так же тихо отвечал Федька, – спрыг-трава называется. Дотронешься ею до замка – он тотчас спрыгивает.

– А где ее взять, знаешь? – допытывался Игнашка.

– Да на что тебе?

– Дело одно есть… Недалече отсюда, в Мценском уезде, слышь, погреб нашелся, с богатой казною… А в том погребе бочки большие, да два котла больших, да два шеста с платьем дорогим, да церковная утварь…

Этот разговор происходил в 1691 году на кружечном дворе в городе Короча, между приехавшим в тот город курским сыном боярским Федором Евсюковым и неким Игнашкой Ивановым.

Слухи о кладе до Иванова доходили давно, но подробности о нем он узнал в Курске от посадского человека Гришки Мошнина. После долгих поисков, рассказывал Игнашка, ему посчастливилось раздобыть кладовую запись с росписью поклажи, привезенную с Дона казаком Фатюшкой Колупаевым, а тому эта роспись была прислана из Крыма.

Загоревшись рассказом Иванова, Евсюков поехал вместе с Игнашкой за консультациями в село Желябугу Новосильского уезда к Кириллу Анненкову, слывшему «знатцем», а оттуда – в Мценский уезд, к дворянину Ефиму Лутовинову, также известному «ворожцу». Последний тоже завел речь о траве, что замки отмыкает, чем еще больше раззадорил любопытство кладоискателей. Оказалось, что Лутовинову хорошо известно о «поклаже» в Мценском уезде, и он рассказал гостям кое-какие новые подробности: «в том погребе бочки лежат, да платье висит на шестах, а у того погреба решетка медная, а на той решетке подписано на железном листу: коли кто добудет травы, тогда де тот погреб и отомкнется без ключей». Более того, несколько лет назад Лутовинову посчастливилось добраться до дверей погреба, но, так как у него спрыг-травы не было, то он попытался выбить дверь тараном: «И он, Ефим, в тот погреб бил бревном, и то бревно у него вышибло».

Тем временем толки о кладе дошли до начальства. После переписки мценского воеводы со своим курским коллегой и с Москвой, Евсюков и Иванов оказались в застенке, среди «колодников». Был пойман также брат казака Колупаева – Артюшка, у которого на руках оказался список «росписи о поклаже». «Что в той росписи написано, – заявил Артюшка, – о том не ведаю, а величиною та роспись с сажень длиной».

Вместе с Евсюковым и Артюшкой была выслана на Москву и эта необычайных размеров роспись. Была ли она действительно длиной с сажень – неизвестно, так как от нее сохранился только обрывок текста: «…А от той ямы примета…, а другая примета – железный столб… того столба пищали и карабины, оружие господина нашего Кудеяра, и тут же он гонял золотую руду, а примета тому – корыта половина песком, а половина глиною, а ниже того корыта высыпан медведь… И меж тех курганов погреб есть, а в том погребе семь пушек с порохом, а с того кургана видно три кургашка, супротив их валки 9 сажень мерных. По конец тех валков лежит кирпич, а под тем кирпичем железная доска на погребе, а в погребе стоит казан пьяной водки, а кто ее водки изопьет, и тот спать станет три дня и три ночи, да в том же погребе… все писано письмом, а сие письмо Забрамского… от Курского городища…»

Под охраной стрельцов колодники Евсюков и Артюшка прибыли в Москву, где… бесследно пропали. Их следов пока не удалось отыскать ни в одном документе. А вместе с ними исчезли и слухи о таинственной «поклаже»…