8

…где не доставало красоты, тамо преизлишествовала живность ума… Кроме же остроты ума был еще лстив и лукав, как от болшей части из поселян находится — ИталЕ: «Естьли б по виду человеческаго тела о разуме рассуждали и о последнем по перьвому заключали, то бы я, конечно, не отважился представить моим читателям описываемую мною теперь особу. Ибо, в самом деле, никогда природа на свет не производила другой столь гнусной и безобразной твари. Мы видим, что ей иногда приятно бывает украшать иных людей всеми прелестями и совершенствами телесными, то скажем, что оной также угодно было и из моего Героя составить такой дурноты человека, что подобнаго ему, может быть, ни кому видать еще не случалось.

<…> Но есть ли естество, с одной стороны, так не милосердо с ним поступило, то с другой, за сие наградило оно его щедро, даровав ему тонкой, здравой и проницательной разум; такия выгоды, не сравненно преизящнее всех протчих выведши его из подлаго и беднаго крестьянскаго состояния, зделали напоследок любимцем одного из славных Государей и благополучно его избавили от всех бед и напастей, которыя ему прежде вступления на сей степень щастия избегнуть надлежало.

<…> Я хочу тебе приключении одного простаго крестьянина описать, такого крестьянина, каким его сама природа сотворила, то есть: которой не знал никаких обыкновений и обрядов и которой ни с кем еще, кроме жителей своей деревни, не обращался; одним словом, такова крестьянина, котораго язык и поступки столь грубы были, сколь сурово его платье, в которое он в самые большия праздники обыкновенно наряжался. Однакож, не смотря на суровость его языка, одежды и поступок, не смотря на его безобразный вид, под которым природе угодно было такое сокровище скрыть, увидиш ты блистание не обыкновенной остроты. И я предуверен, что ты не можеш не удивлятся таковому остроумию.

<…> Когда знатный, хотя и безумный, человек достигает до высочайшаго степени щастия, сие уже на свете часто видимо было, и почти ежедневно видим. Покровительство, приобретение милости у двора, коварства, пронырства, доверенность, так как и самая его природа, хотя оная единственно от случая зависит, доводят его яко рукою до того предмета, которой он себе представляет. Но чтоб крестьянин, не имеющий друзей, ни одобрительных писем и ниже самаго малейшаго знакомства при дворе, одним словом: чтоб какой нибудь крестьянин, которой, не имея ни какой другой помощи, кроме своего собственнаго разума, до самаго высочайшаго степени чести дошел, сего, по моему мнению, ни на ком другом не видно было, кроме того человека, о котором я теперь пишу историю» (с. 7–11).