Площадь радостных встреч
Площадь радостных встреч
Особый, московский дух витает над этим местом.
Быть может, только здесь да еще на Красной площади человек, впервые попавший в Москву, с внезапной отчетливостью осознает: да, я в столице России! Величественна и прекрасна Театральная площадь. Как мираж, воплотившийся в камень, высится фасад Большого театра; приземистое, вытянувшееся в длину здание Малого кажется пришельцем из XIX века — да так ведь и есть; расфранченный «Метрополь» словно напоминает с достоинством: и в наше время умели красиво жить. И лишь утюг гостиницы «Москва» до недавнего времени вносил диссонанс в гармонию площади. Но это в прошлом.
Хорошо помню эту площадь в мае сорок пятого года. Победное время! Я тоже тогда одержал свою первую победу, осилив первый класс. Мы вкусили войны, поголодали, нагляделись, как бомбили Москву, напрятались с матерями в подвалах да бомбоубежищах и вместе со взрослыми ликовали в те дни. Вся площадь была запружена людьми — так, что приходилось проталкиваться, а фронтовиков с орденами, медалями хватали и обнимали совершенно случайные люди. Этого я уж никогда не забуду, радость всеобщей была.
Невозможно представить, но еще в семидесятых годах XIX века, по свидетельству Гиляровского, площадь неоспоримо была самым безлюдным местом в Москве. «Полярной тундрой» он ее называл. А все потому, что здесь раз-два в год проводились войсковые парады. Только ради этого, пуще глаза любимого дитяти, городские власти берегли девственность площади. Обер-полицмейстер даже издал указ: «Ввиду соблюдения благоустройства строжайше запретить шляться проституткам Челышевских и Китайских бань по тротуарам и разрешить им хождение только по наружной стороне площади на три шага от каната и только с одной стороны, к Китайской стене выходящей».
И что же тогда являла собою Театральная площадь? О, это было зрелище! Когда сверху, с Дубининской площади, спускались груженые возы и экипажи, поток их с размаху врезался в канатное ограждение площади, раздваивался в объезд направо, мимо Большого театра (тогда было другое здание) и налево — вдоль Китайской стены и красного здания Думы, чтобы потом, на выезде с площади, вновь воссоединиться по направлению к Охотному Ряду. Толчея нелепейшая, невообразимая. Кучера ругаются, извозчики матерятся, а народ, стоя по сторонам, от души забавляется, наблюдая удуманную сумятицу. Что и говорить, истинно по-русски, истинно наше умение: на пустом месте создать проблему.
Театральная площадь в конце XIX века
И что же? В Городской Думе бились лбами, тщась решить эту проблему. Командующий войсками генерал Гильденштубе, как сообщили ему об этом, затопал ногами и приказал донести городскому голове: «В Думе пусть думают, что хотят, а говорить, что не полагается, — не сметь!» И все дела. Десять лет в Думе в раздумье чесали бороды, пока один гласный, ошалелый от собственной смелости, вновь заявил о необходимости разгородить Театральную площадь. Тут уж другой командующий войсками, генерал Бреверн де ля Гарди, грозно топнул ногой — и снова Дума заткнулась.
Площадь в самом центре Москвы по-прежнему являла собой скопище грязи и пыли летом и полярную белизну нехоженых снегов, первозданность которых нарушали лишь бессовестные собаки да изредка — поддавшие мужички, на спор перебегавшие площадь зимой. Знали, что наказание в случае поимки будет строгое и непременно в квартале или позже в участке. Недаром же вдоль канатов ограждения прогуливались независимого и важного вида хожалые будочники, приглядывавшие и за «канатными» особами, чтоб те на отведенном им месте клиентов снимали. Излюбленным местом москвичей для наблюдения забавнейших сцен была Театральная площадь.
«Десятки лет пустовала площадь…» — вздыхал Гиляровский. А кажется, чего искать лучшего места для зимней прогулки детей. Так нет: пущать не велено!
Ну, наконец же, дошло: сняли веревки! Тут же, как бы сама собой, через площадь протянулась линия конки, потом появился трамвай, панцирь асфальта сковал болото, чудный, аккуратненький скверик с фонтаном возник напротив Большого театра — и «пустопорожнее место», как именовалась площадь в казенных бумагах, перевоплотилось вдруг в самое красивое место в Москве. Или одно из самых красивых.
Место же, где теперь возвышается Большой театр, оказалось фатально пожароопасным. Сначала, в 1805 году, сгорело одно театральное здание, открылся новый театр, но и он в 1855 году сгорел и через три года был капитально перестроен. А после того как барон Петр Карлович Клодт поставил на фронтоне театра свою знаменитую квадригу с Аполлоном в колеснице, здание окончательно приобрело тот вид, который нас восхищает теперь.