1.2.2 Особенности эпического текста

1.2.2 Особенности эпического текста

Всё, или почти всё, в восточнославянском эпосе в настоящее время понимается учеными как некий метатекст, по своему содержанию художественный, пригодный лишь для эстетического любования, филологического исследования и мифологического истолкования. С таким «современным» пониманием значения эпических материалов согласиться довольно трудно, поскольку оно противоречит мнению сказителей и сформировалось лишь по причине отсутствия методологии, которая позволила бы изучать эпос с иной точки зрения.

В связи с этим нужно учитывать ряд очевидных обстоятельств, которые препятствуют подобным представлениям о былинах:

1. Существующее в эпосе иносказание, судя по всему, является традиционным, понятным для тех, кто «пользовался услугами» эпоса. Это становится неизбежным следствием того факта, что сам по себе он является функциональным в породившей его социальной среде. Передача устной исторической традиции происходит осмысленно, с целью трансляции социального опыта потомкам — «то старина, то деянье», если воспользоваться эпической концовкой.

2. Долго передавать «тарабарщину» невозможно — для того, чтобы «перевести» фольклорный сюжет с характерными для него традиционными иносказаниями, представить его в языковой системе знаков, понятной новому поколению, необходимо осознавать смысл происходящего и разбираться в основных понятиях.[281]

3. Отсутствие в эпических материалах четких указаний на конкретное время еще не означает их вневременной характер. Это указывает на иной характер восприятия времени и другой принцип отсчета (прикрепление событий к периоду существования общеизвестного героя). В качестве атавизма подобного подхода к измерению времени можно наблюдать деление истории на времена правления монархов и т. д., то есть, тех, кто, по мнению историков, оказывал наибольшее влияние на ход исторического процесса. Вместе с тем, при современном состоянии фольклористики еще не представляется возможным соотносить имена «былинных героев», к которым приурочены эпические события, с упоминаниями имен «исторических личностей» в летописях.

4. Впечатление о нестыковке, несоотносимости известий летописных и эпических обычно ведет к игнорированию эпоса как исторического источника. Однако это неверное впечатление, поскольку летописи и эпос показывают нам на уровне быта и повседневности с разных ракурсов — соответственно своей точке зрения, одну и ту же социальную практику одного и того же народа. Это означает, что эпос может являться историческим источником для изучения древнерусской социальной практики. Вряд ли кому-то удастся сказать лучше, чем сказал по этому поводу Д. С. Лихачев:

«Наблюдая в былинах нового времени черты исторической действительности X–XII веков, мы можем быть уверены, что эти же черты имелись в современном им эпосе».[282]

5. Было бы ошибкой возведение эпических реалий только к мифологическим, поскольку эпос отражает развитие социума, показывает его ритуалы и совокупность социальной практики, объясняя с точки зрения общественного сознания то, о чем можно прочесть в сжатом изложении летописей.

Вследствие указанных обстоятельств имеется необходимость сведения в единый комплекс всех методов, предназначенных для изучения эпоса, с учетом его специфических особенностей и вошедших в научный оборот методик других научных дисциплин.

Несмотря на то, что большинство методов, которыми пользовались исследователи, были заимствованы из современного источниковедения, без учета специфики бытования материала, отношения к нему среди населения и особенностей структуры текстов эпических сюжетов, применение таких подходов и методов будет иметь заведомо умозрительный характер.

В настоящее время усиленно развивается такая область исторических исследований, как «устная история». Историографию методологии зарубежных и отечественных работ, выполненных в данной области, можно найти в статье И. Б. Орлова: «Устная история: генезис и перспективы развития». В ней особо отмечается уникальность сведений «Устной истории»: «За последнее время устная история поднялась до уровня комплексного исследовательского направления. Её цель — реконструировать коллективные следы и фрагменты памяти, оставленные историческими событиями в сознании тех или иных действующих лиц. Другими словами, главная ценность устных источников заключается не в информации о самих событиях прошлого, а в том, как они отражаются в общественном сознании. Поэтому устная история остро ставит намеченную ещё И. Д. Ковальченко проблему выявления содержащейся в источнике скрытой информации. Устные источники позволяют зафиксировать уникальную информацию, непередаваемую другим путем. Если письменные источники официального происхождения чаще всего отражают историю государства и его институтов, то устные источники обращаются к истории народа, причем позволяют сделать это глазами очевидцев происходивших событий».[283]

Эпос можно рассматривать как особую часть устной истории, имеющую отличия в методике изучения. Основная особенность заключается в том, что между очевидцем и записью его впечатлений имеются передаточные звенья. Запись непосредственно от очевидца событий невозможна. Поэтому методика, обычно применяемая в исследованиях по изучению «устной истории», должна быть адаптирована к характерным особенностям текстов устной исторической традиции:

1. Каждый фольклорный текст, и эпический в том числе, представляет собой запись особого рода интервью о поэтически осмысленных событиях «истории» («старинах») и их участниках (богатырях), которые по каким-то причинам отложились в памяти сказителей. Поскольку опрос проводился обычно в индивидуальном порядке с каждым сказителем, который формулировал текст былины в соответствии со своими, отражающими эпическую традицию, представлениями о старине и имеющимся в наличии «запасом типических мест», можно вести речь о записи мнений о том, что представляли собой «старины».

Термин «интервью» в данном случае означает проводимую по определенному плану беседу, предполагающую «прямой контакт интервьюера с респондентом (опрашиваемым), причем запись ответов последнего производится либо интервьюером (его ассистентом), либо на пленку».[284] Видов интервью известно несколько, но к былинам чаще всего применялась такая разновидность опроса, которую можно охарактеризовать как «ненаправленное интервью»[285] и «экспертный опрос».[286]

2. Актуальным на сегодняшний день остается также и вопрос о полноте эпического изложения, поскольку варианты былинных сюжетов в ходе «интервью» у сказителей записаны в кратких, пространных и контаминационных редакциях трансляции текста.

Варианты обычно связываются исследователями с различной степенью сохранности, наличием «школ» сказителей, что не во всех случаях верно, так как хотя основная схема текста усваивалась сказителями полностью, но опускались или добавлялись очень важные для осмысления сюжета «подробности».[287] Краткое эпическое изложение, как правило, включает в себя только одну мотивацию действий главного героя, вопросы о том, «что делает?» персонаж, и о том, «как он это делает?». Пространное эпическое изложение в дополнение к первым двум вопросам добавляет новые, уточняющие: «кто делает?» — дает характеристику действующему лицу, и, что самое главное, старается ответить на вопрос: «зачем он это делает?».

Наибольший интерес представляют именно «пространные» редакции былинных сюжетов при условии логичного, то есть функционального, соотношения «типических мест» в их структуре. Однако в «чистом» виде они имеются в крайне незначительном количестве. Поэтому для характеристики героя и сюжета используются не какие-либо отдельные варианты былин, но краткая редакция в качестве основы, по возможности в наименее подверженных контаминации вариантах. В дополнение к ним применяются «типические места» «пространных» редакций, которые важны для характеристики образа и способа действий героя.

Таким образом, в качестве материалов для первичного анализа эпоса употребляется «типический» порядок изложения событий и дополняется «типическими» объяснениями причин и результатов таких событий. Автор считает себя вправе пользоваться «редкими» по количеству повторений «типическими местами» в том случае, если на них имеются ссылки либо указания в аналогичных текстах. Так, в частности, расшифровка (развернутое повествование) в былинах «о Ставре» ответа на вопрос о том, почему у него «добры молодцы не старятся», является редкой, но сама эта фраза упоминается очень часто.

В этой связи нельзя не вспомнить о такой важной детали, как «завершенность текста». По мнению И. Р. Гальперина, «текст можно считать завершенным лишь тогда, когда с точки зрения автора его замысел получил исчерпывающее выражение. Иными словами, завершенность текста — функция замысла, положенного в основу произведения и развертываемого в ряде сообщений, описаний, размышлений, повествований и других форм коммуникативного процесса. Когда, по мнению автора, желаемый результат достигнут самим поступательным движением темы, ее развертыванием — текст завершен».[288]

Таким образом, в основе анализа эпических материалов должно находиться функциональное соотношение замысла и полученного результата. Наибольшее значение в подобной ситуации приобретает проблема эпической похвальбы, на основе исследования которой можно выявить причинно-следственную связь между причинами действий эпического героя и соответствующей наградой за его подвиг.

«Типический» порядок изложения событий сюжета невозможен без точки отсчета. Такой «точкой отсчета» является определение главного действующего лица. В первую очередь принимается во внимание название варианта, которое обычно выделяет главное событие или лицо в повествовании. Сложность в данном отношении представляют собой типично «женские» и «мужские» варианты сюжетов, поскольку мотивировка действий персонажей эпоса в них может быть «развернута» на 180 градусов. Так, например, служанка «Чернава» в былине «О Бермяте» может иметь как позитивный образ, подкрепляемый наградой — выгодным замужеством, так и негативный, подкрепляемый казнью Чернавы за донос на жену Бермяты.

С учетом специфики былин (хвастовство является основным их содержанием), главным действующим лицом считается тот герой, который хвастает, либо отвечает на чужое хвастовство с теми или иными последствиями для себя, поскольку именно в зависимости от типа и направленности похвальбы сюжет развивается по тому или иному сценарию.

3. Поскольку фольклорный текст передается устно из поколения в поколение, это предполагает перевод всех его компонентов из языковой системы «старшего» поколения в новую языковую систему, доступную для понимания «младшего» поколения, с постепенной заменой устаревших, то есть малопонятных слов. При такой системе перевода для передачи текста необходимо не простое заучивание, а понимание всех терминов и осознавание действий героев эпоса, которые зачастую переданы в традиционно-иносказательной форме.

4. Несмотря на то, что эпические сюжеты подвержены контаминации, имеет место существование так называемых «типических» мест, которые вне зависимости от сюжета и варианта передают основной смысл текста.

Каждое типическое место представляет собой картину, которую человек, обладающий маломальскими познаниями в традиционном иносказании, легко способен воспринять. Эпос, по большому счету, не «рассказывает», а «показывает» нам сюжет по принципу — «что видел — о том пою». Перед сказителями, фактически, набор утрированных лубочных изображений своеобразной «светской хроники», возможно, «сплетен» о сильных мира сего, предназначенных для простонародья, с редкими пояснениями в виде «переходных мест». Это можно сравнить с многочисленными лубочными изданиями сказок о Бове-королевиче, Алеше Поповиче[289] и т. п.

«Переписать» без утраты смысла можно лишь текст подписей, но не изображения. Это достаточно наглядно можно увидеть при изучении археологических материалов (накладок турьих рогов из кургана «Черная могила» под Черниговом, достаточно хорошо описанных Б. А. Рыбаковым). В его объяснения можно вставить лишь одно уточнение — изображено типическое место волшебного поединка, но его без подписи невозможно точно атрибутировать и отнести на счет того или иного эпического персонажа. Происхождение «изображений» (сюжетов былин) всегда вызывало споры, касающиеся вопроса о социальной базе эпического творчества.