2.1.4 Похвальба имуществом

2.1.4 Похвальба имуществом

Хвастовство должно соответствовать «труду», совершенному хвастающим, в противном случае все, что не доказано как результат «труда», может и должно быть оспорено, отобрано, поделено или уничтожено, так как это — вызов обществу, который оно обязано принять и проверить.

Вышеупомянутый тезис о том, что «каждый хвалится трудом своим», можно подтвердить и по летописным известиям. Так, к примеру, в былине: «Владимир похвастал Киевом»; в статье Повести временных лет под 6562 годом: «погубите землю отец своих и дед своих, юже налезоша трудом своим великымь».[422] «Земля», таким образом, это результат княжеского «труда».

В сборнике Гуляева: «Стали бояре хвастать: чистым серебром, красным золотом, скатным жемчугом»; Владимир-князь: «Полно вам, бояре, хвастати! Стану я вас дарить чистым серебром, красным золотом, скатным жемчугом[423]». В данном случае бояре хвастали, очевидно, либо наградами князя, либо добычей, полученной с бою, за что их и необходимо поощрить. Вместе с тем, все это, так или иначе — символы удачливости, и князь показывает, что их (бояр) удача — ничто в сравнении с княжеской, и лишь благодаря ему она получена.

Но это не единственный случай похвальбы золотом, серебром и т. п. Так, например: «купцы-гости торговые похвастали золотой казной».

Как похвальба происходила в подобных обстоятельствах?

Есть ряд случаев, косвенно свидетельствующих об этом. Так, например, в сборнике В. Я. Проппа и Б. Н. Путилова:[424]

И гости торговые, и купцы именитые;

Да и смотря на гостина сына и говоря ему такие слова:

«Ох, Иван, Иван, да ты Гостиный сын,

Да зачем ты коню даешь шубу соболиную?

Эту шубу подарил бы Владимиру,

Он бы тя из вины простил».

Гостиный сын похвалился на пиру не трудом своим — золотом, и т. п., а своей удалью, головой, на спор с князем. Именно то, что он похвастался не своим (купеческим) трудом, и стало его виной. Гости и купцы обычно хвастали своим трудом — золотом, мехами, одеждами и т. п., что, скорее всего, отдавали князю как доказательство «труда». Купец удалью хвастать не должен, поскольку это не считается характерным для его ремесла — иначе проверят, и, если не выдержит проверки, то вполне может остаться без головы. Пир — почестен, соответственно и хвастать надо по чести; так же, как и сидеть на пиру — по месту, занимаемому в иерархии.

«А князи похвастали золотом, бояре — серебром…».

Как хвастали золотом и прочим добром богатыри и гости торговые, было показано выше. Третья обозначенная в былинах часть общества, способная похвастать золотом — князья. При сравнении текстов былин с «Поучением» и «Жизнеописанием» Владимира Мономаха можно предположить, что князья действовали подобно самому Владимиру.[425]

Так, в частности, он писал, что, позвав Олега на свой обед, подарил отцу триста гривен золотом. Это можно было бы интерпретировать как выражение лояльности к отцу, ведь Ярослав тоже отдавал в Киев две тысячи гривен серебра, но здесь (в тексте) Владимир Мономах подчеркивает: дал триста гривен отцу, позвав Олега. Данное событие явно имело престижный оттенок. Причем других причин приглашения Олега на этот пир не видно. «Праведный» Владимир специально пригласил сироту на пир, чтобы при нем показать свое превосходство, хвастая золотом.

Это очень похоже на хвастовство Святослава перед немцами (по Повести временных лет, 1075 г.). Он показал немцам богатство своей казны, на что те гордо ответили: «се бо лежит мертво. Сего суть кметье лучше. Мужи бо доищут».[426]

Вместе с тем похвальба Владимира может иметь и несколько другое значение. Владимир ясно показывает, что он прежде всего хотел сделать приятное отцу и именно поэтому позвал Олега, чтобы при нем чествовать отца. Однако пир, посвященный отцу Владимира, не исключает и признания заслуг самого Олега, поскольку похвальба требовала соответствующей аудитории, своего рода «референтной группы», способной оценить масштаб дара и соответствие ему заслуг одариваемого. При ее отсутствии процедура воздания почестей теряла свой смысл, поскольку престиж зависит от наблюдателей. Быть «лучшим» престижно, но «лучший из худших» не всегда признается «лучшим из лучших».

Этой ситуации есть очень близкие аналогии в былине «Про богатыря Сохматия Сохматовича»:

За твои ли все подвиги славны богатырские,

Во-первых, зову я тебя на почесен пир,

Во-вторых, сажу я тебя во веселый пир,

Для тебя-то я теперь сберу же пир;

Не посажу во пир теперь детей боярских все,

Не посажу во пир детей же я дворянских все,

Посажу с тобой на пир всех богатырей,

Рассажу же я на пир всех чудных рыцарей,

Я при них же все тебя буду ударивать [одаривать].[427]

Если бы можно было с достаточной достоверностью сравнить «Жизнеописание» и «Поучение» Владимира Мономаха с былиной,[428] точнее, с хвастовством, принципами его, то оказалось бы, что князь ни на йоту не отступил от продекларированных в эпосе правил.[429]

Первое, чем он хвалится в «Поучении» детям, это родом своим. Сравните: «Дедом своим Ярославом нареченный в крещении Василием, отцом возлюбленным, и матерью своею из рода Мономахов…». За этим хвастовством идет следующее, обобщить которое по правилам былин можно термином «Святая вера», которой могут хвастать «хрестьяне прожиточны». «Святая вера» для князя — оправдание поступков, которые в былине «честными» не назовут (например, отказ в помощи братьям под предлогом крестоцелования).

В «Жизнеописании», помимо уже упомянутого хвастовства золотом, он испытывает гордость за свой «труд» — службу князя в руководстве походами, охоту, сопряженную с опасностью и трудностями, что также находит отражение в былинах, где герои часто отправляются в поле — «поляковать», за птицами и т. д.

Интересно и то, что Владимир ездил через Вятичей, ездил из Чернигова в Киев около ста раз до вечерни за один день. Это можно сравнить хотя бы с былиной об Иване-Гостином сыне, где герой так или почти так похваляется съездить всего один раз.

Даже мотивы своих поражений и уступок Владимир Мономах обосновывает типично эпическими фразами:[430]

«Жалеючи христианских душ и сел пылающих и монастырей, я сказал: «не быть тому, чтобы половцам похваляться». И отдал брату (Олегу) отца его стол, а сам пошел на стол отца своего в Переяславль».[431]

Но в его «трудах» есть и нечто новое: «Что надлежало делать отроку моему, то сам делал»; в этом явно сказывается христианская идеология. Необходимо заметить, что он не хвастает женой, что и в былинах считается «безумным».

Крайне редко в былинах среди пирующих упоминаются ещё одна категория «гостей» — рыцари. Их похвальба в русском эпосе обычно не рассматривается. Несмотря на это, исключить «хвастовство» данной социальной группы, если ее представители присутствовали на пиру, не представляется возможным. Социальная практика дружины в целом была близка к общеевропейской. В отношении викингов и рыцарей можно упомянуть аналогичные русской похвальбе действия описанные во французском эпосе[432] («Габ» в значении «пари») и сагах[433] («обет» в значении «клятва»).

Подобные значения хвастовства существуют в былинах, но при этом полного тождества похвальбы в контексте русского, французского и германского эпоса не наблюдается. В былинах преимущество имеет похвальба не будущим, а совершенным поступком, общепризнанным «трудом».