Совместная работа Философского отделения и Литературной секции

Установка на тесное взаимодействие Философского отделения (далее ФО) и Литературной секции (далее ЛС) ГАХН была принципиальной для Академии, что отражалось в самой ее структуре и многократно подчеркивалось в работах гахновцев.

Руководящая роль Г. Г. Шпета как главного философа и вдохновителя теоретической работы Академии давно признана; в на редкость благоприятных условиях ГАХН он сотрудничает с группой учеников, таких как Н. Жинкин, А. Цирес, Н. Волков, А. Зак, А. Ахманов и др. В рамках теоретической работы Академии Шпет не только распространил гуссерлианскую феноменологию, но и поставил в центр исследований понятие «внутренняя форма слова». В этом отношении работа ГАХН противостояла деятельности ленинградской формальной школы ОПОЯЗа.[728] В проектах Академии участвовали члены Московского лингвистического кружка, и центральным объектом их совместной теоретической работы стала именно внутренняя форма как основа присвоения смысла, присущая всякой знаковой системе.

Когда в 1922 г. Г. Шпет стал председателем ФО ГАХН, он четко определил его главные задачи в области исследования «принципиальных и методологических вопросов художественных наук вообще и в частности эстетики как основной науки по отношению к эмпирическим художественным наукам».[729] Теоретические изыскания Шпета 1920-х гг. были направлены по преимуществу на разработку эстетики как строгой науки, основанной на собственном осмыслении гуссерлианской феноменологии. Его программная статья «Проблемы современной эстетики», опубликованная в первом номере печатного органа Академии, журнале «Искусство»,[730] считается четвертой частью «Эстетических фрагментов».[731] Здесь автор определяет «отрешенное бытие» эстетического предмета, а также отрешенную действительность искусства как центральные понятия новой теории художественного произведения.

Философская концепция Шпета ставит в центр внимания слово, которое, в качестве обозначающего знака, является прообразом всякого культурного явления; естественно, при подобном семиотическом подходе литература (а точнее, поэзия), как искусство слова, занимает главное место в его философской системе. В рамках ГАХН данный подход отражается в неизбежной связи между ФО и ЛС, так как философия лежит в основе учения о литературе, определяет всю ее понятийную и терминологическую систему.

Шпет в докладе 1922 г. «О плане работ философского отделения» подчеркивает важность сотрудничества: «значение философского отделения – в совместной работе теоретиков искусств с художниками».[732] В общем, исследовательская деятельность гахновцев не имела чисто спекулятивного характера, а, напротив, предназначалась для конкретного применения в разных областях творчества, в философии, искусстве и литературе:

…именно наше время и у нас создало Академию Художественных Наук, прямая цель которой не просто объединить под одним ученым кровом и за одним столом литературоведов, музыковедов, театроведов и, скажем условно, пластоведов, а, объединив их, побудить работать в направлении общего синтетического или, может быть, лучше было бы сказать, синехологического искусствознания.[733]

Особенная структура Академии учитывает эту основополагающую функцию ФО.[734] Академическая деятельность разделена на «горизонтальное» и «вертикальное» направления: Физико-психологическое, Социологическое и Философское отделения управляют и руководят работой разных секций, т. е. исследуют «искусство со стороны его элементов», его социальную природу, a также занимаются его теоретическим обобщением. Исследования Академии ведутся в двух направлениях: работа «для вечности» и пристальное внимание к «злобе дня». Секции Литературная, Театральная, Музыкальная и т. д. занимаются «вертикально» различными видами искусства в их специфичности. ФО имеет целью определить теоретические основы главных понятий, которыми оперируют литературоведение и поэтика, а ЛС применяет их в отдельных эмпирических исследованиях. Таким ключевым понятиям, как «внутренняя форма», «образ», «метафора», «символ», «экспрессия», «литературоведение», ФО и ЛС посвящали совместные пленарные заседания с докладами, вызывавшими оживленные споры.

Предлагаем краткий обзор деятельности ФО и ЛС, чтобы представить основной круг изучаемых вопросов и главных их теоретиков.

Общая деятельность ФО направлена на тщательное обоснование новой науки об искусстве и осуществляется в отдельных комиссиях, по дисциплинам: эстетика обращается к вопросам эстетических форм и их модификаций, а философия искусства – к вопросам самого искусства, художественной культуры и ее развития. В диахроническом плане ФО рассматривает историю эстетики, изучая классиков и современников: Гегеля, Шеллинга, Хогарта, Зиммеля, Кроче и др. (Комиссия по изучению истории эстетических учений); создана и особая Комиссия по изучению философии искусства.

В синхронном же плане теоретическая рефлексия ФО сосредотачивается на двух главных задачах: на создании словаря художественных терминов, поскольку нельзя работать «без собственного специфического языка» (Комиссия по изучению художественной терминологии), и на всестороннем исследовании центрального в ее концепции понятия «внутренней формы» (Комиссия по изучению художественной формы). Вторая комиссия образовывается из первой в 1923 г., в ней участвуют бывшие члены МЛК, в особенности его подсекции «Ars Magna», как, например, М. Кенигсберг, Б. Горнунг, С. Мазэ. Входят в состав комиссии Г. Шпет (председатель), Н. Волков, А. Цирес, Б. Горнунг, А. Ахманов, А. Буслаев, Г. Винокур, А. Габричевский, А. Губер, Н. Жинкин, В. Зубов, М. Кенигсберг, С. Мазэ, М. Петровский, Р. Шор и с 1926 г. – Б. Айхенвальд. Среди обсуждаемых в комиссии вопросов: что такое образ и в чем состоит связь между формальным методом и философским? После главного вводного доклада Шпета «О различных значениях термина “формы”» работа ведется раздельно – в группах по проблематике формы в разных отраслях знания. В частности, намечаются главные темы исследования: форма в искусстве (Шпет, Цирес), форма в эстетике (Жинкин, Волков), поэтическая форма в отличие от логической (Волков), проблематика внутренней формы в учениях Гумбольдта, Штейнталя, Потебни и Марти (Шпет, Буслаев, Кенигсберг), форма стиха и рифма (Кенигсберг, Мазэ), сюжетная форма и поэтический образ (Горнунг, Волков, Петровский), формы мифа (Жинкин), форма в грамматике (Кенигсберг, Цирес), форма в синтаксисе (Буслаев, Мазэ), критика формального направления в современной поэтике (Горнунг, Петровский). Шпет возглавляет комиссию и выступает с программными докладами, в том числе с докладом «Задачи Комиссии по изучению проблемы художественной формы и план ее работ». Комиссия изучает экспрессивные формы и модификации эстетического. С 1926 г. теоретическое исследование понятия «образ» продолжается и распространяется все больше на изобразительное искусство, на портрет и на пространственные искусства. Проблема стиля также оказывается в центре внимания ФО. С докладами выступают: М. Фабрикант и В. Беляев – о признаках стиля, Т. Райнов – о связи стиля с миросозерцанием, М. Каган – о проблеме стиля вообще.

Результаты исследований комиссии частично вошли в сборник «Художественная форма» 1927 г. Комиссия по художественной форме представляется главным звеном в совместной работе философов и литературоведов: в ее рамках обсуждаются вопросы об образе, метафоре, поэтической речи и границах литературоведения.

ЛС, возглавляемая М. О. Гершензоном, Н. К. Пиксановым и Л. П. Гроссманом, возникает в 1921 г. и оказывает разностороннее влияние на деятельность структур Академии. Секция, с одной стороны, ставит задачу общего характера:

научное изучение литературы во всей полноте ее разнообразных течений, школ, направлений, индивидуальных авторов. Весь объем мировой поэзии во всех ее проявлениях и видах признан желательным объектом для разработки в секции.[735]

Это предполагает определенное изучение структуры литературного произведения. С другой стороны, «Литературная Секция наметила разработку проблем творческого замысла, композиции и формы».[736] В первом номере журнала «Искусство» (1923) указано на принципиальный подход к анализу литературного произведения:

В виду выраженного членами секции интереса к вопросам морфологии художественных произведений и формальной поэтики, было признано наиболее рациональным посвятить ряд докладов изучению вопросов композиции и стиля художественных произведений…[737]

Программные статьи основателей ЛС Н. Пиксанова «Новый путь литературной науки (изучение творческой истории шедевра. Принципы и методы)», М. Гершензона о Пушкине и П. Сакулина «К вопросу о построении поэтики», появившиеся в том же номере журнала,[738] имеют более общий характер. Уже в следующих двух номерах печатается большая статья Б. Ярхо «О границах литературоведения».[739] Как известно, в 1924 г. на совместном заседании ФО, ЛС и Подсекции теоретической поэтики Шпет читал доклад с тем же названием. Доклад вызвал горячий спор; главным оппонентом Шпета выступил Ярхо.

В обзорах Бюллетеней ГАХН ЛС связывается прежде всего с Социологическим отделением: Академия рождается в бурной и восторженной атмосфере революции, и намерение утверждать марксистский подход к литературе вполне естественно. Но на самом деле теория литературы основывается на понятиях, разработанных в ФО, и некоторые его члены участвуют в работе обоих отделений (например, Р. Шор, Б. Горнунг, М. Петровский).

Плодотворная и многосторонняя деятельность ЛС ведется раздельно в подсекциях, охватывающих самые различные области ее интересов: от издания материалов (редакционная комиссия, архивная комиссия) и организации библиотек вплоть до экспедиций Фольклорной подсекции. Она ставит себе целью

изучение общих проблем литературоведения в области теоретической поэтики и методологии, отклики на явления современной литературы и события текущей литературной жизни.[740]

Секция рассматривает русскую литературу (в основном русский символизм) вообще и создает специальные Подсекции по изучению Ф. Достоевского и творчества А. Блока. Активно работает Подсекция всеобщей литературы, охватывая все новые западные литературные течения (среди ее участников Б. Грифцов, Б. Горнунг, Н. Пиксанов, В. Жирмунский, Б. Ярхо). Р. Шор участвует как в Фольклорной подсекции, занимающейся историей и методологией народной словесности, так и в удивительно актуальной с точки зрения ее теоретического вклада Подсекции художественного перевода.[741] В 1925 г. появляется Комиссия живого слова, возглавляемая А. Пешковским: его доклад «Интонация и синтаксис», где он утверждает синтаксическое значение интонации, подвергается резкой критике Шор, Петерсона и др.; М. Столяров читает в комиссии доклад «Интонация как основа поэтического выражения» (1926).

М. Петровский, Н. Пиксанов, Б. Грифцов, Л. Гроссман, Б. Ярхо, В. Жирмунский, В. Виноградов и др. работают в главной для нашего исследования Подсекции теоретической поэтики (или Комиссии по изучению исторической и теоретической поэтики и методологии литературы). Здесь обсуждаются доклады о литературных жанрах, о теории художественной прозы, о ритмике, об ораторском искусстве и в особенности, с 1926 г., – о стиховедении. М. Петровский выступает с сообщением «Отношение поэтики к другим отраслям искусствоведения», где излагает содержание книги Вальцеля «Содержание и образ» («Gehalt und Gestalt»)и подвергает ее критике.[742]

Комиссия теоретической поэтики ставит в центр внимания два вопроса: определение стиха и прозы и проблематика стиля. Доклад Б. Ярхо «Стих и проза» (1926), где он применяет свой статистический метод с целью определить данные понятия, открывает оживленную дискуссию и вызывает резкие возражения М. Петровского и М. Столярова.[743] В этом контексте отрабатываются основы стиховедческой теории: доклады самого Б. Ярхо, М. Штокмара, С. Бонди, Л. Щербы, В. Виноградова, Б. Грифцова и др. вносят ценный вклад в традицию русского стиховедения.

Проблематика стиля «в освещении новейших литературных явлений» является объектом разных выступлений. Доклад Р. Шор о «методах формального описания в новейших русских работах по стилю» был направлен против формалистов. Их концепция, по мнению докладчицы, «механистична», поскольку они смотрят на художественное слово исключительно как на «комплекс языковых приемов».[744] Сообщение В. Виноградова под общим названием «О теории словесности», содержавшее его теорию литературных стилей, в прениях обвиняли в смешении подхода чисто лингвистического со смысловым. В 1927–1928 гг. работа ЛС направлена на текстологию и на историческое изучение художественного слова. Сакулин в докладе «Морфология литературных стилей» предлагает определение стиля как «психоидеологии писателя: формальное выражение определенного художественного мировоззрения»;[745] понятию стиля в теоретической поэтике посвящает доклад М. Столяров.

В 1928 г. ЛС, подчеркивая экспериментальный характер своей работы, обозначает

тенденцию к переходу от системы докладов и дискуссий к конкретной производственной научной работе…

Развитие и рост Литературного кабинета при секции с двумя его отделами дал в первую очередь возможность осуществить ряд вспомогательных и подготовительных работ; таковы диаграммы по русской метрике, карточки по фольклорным жанрам, словник для Отдела поэтики терминологического словаря, ряд подготовительных сводок по изучению звуковой структуры художественной речи…[746]

Результаты исследований о природе литературного произведения и о его формальных законах составляют содержание различных публикаций участников ЛС, о которых будет сказано ниже.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.