V

Сходные вопросы – о применении теорий к конкретному материалу и о поиске для его анализа адекватного языка, – судя по документам ГАХН из РГАЛИ, решались в это время и в других структурах Академии.

Еще в ноябре 1926 г., при обсуждении доклада Н. И. Брунова «О древнерусском архитектурном стиле» в Подсекции теории и Комиссии по изучению архитектуры СПИ, Д. С. Недович выражет сомнение: «Правильно ли, ввиду своеобразия русского искусства, пользоваться терминологией западных стилей?» По его мнению, «можно говорить лишь о заимствовании крупных черт стилей Запада, говоря же о русском искусстве, необходимо выработать новую терминологию». В ответном слове докладчик сообщает, что его выступление «является первой частью большой работы», и обещает изменить терминологию во второй.[1103] Терминологические занятия Н. И. Брунова, связанные, конечно, не только с ГАХН, не проходят бесследно – их многолетним итогом становится оставшийся в рукописи труд «Основные понятия мировой архитектуры» объемом 40 листов.[1104]

Впоследствии применение иноязычной (в первую очередь немецкой) терминологии к национальному искусству рассматривается как кризис искусствоведения тем же Н. И. Бруновым, М. А. Алпатовым и Г. В. Жидковым, которые выступили с инициативой создания специального кабинета по изучению русского искусства при СПИ.[1105] Интересно, что в числе участников работ вновь создаваемого подразделения предполагаются и философы;[1106] среди сотрудников Академии существовало понимание: теоретизирование по вопросам искусства отличает ее от других учреждений искусствоведческого характера. Вероятно, именно этим и объясняется то, почему ГАХН в период ее реорганизации не желала расставаться ни с возможностью теоретизирования, ни с людьми, могущими обеспечить ему должный уровень.[1107]

Однако общение искусствоведов с философами в рамках так называемой «комиссии Габричевского» (уже упоминавшейся нами группы, занятой описанием памятников пространственных искусств) выливается в бурные дебаты по терминологическим вопросам.[1108] Согласовать позиции им не удается вплоть до ликвидации Разряда общего искусствоведения и эстетики и увольнения его сотрудников. В отличие от последних представителям «искусствоведческой части» «комиссии Габричевского» находится место в составе Академии художественных наук и после ее реорганизации.[1109]

Данный текст является ознакомительным фрагментом.