Глава 28 Осада 1453 г

Двадцать девятого мая Господь решил, что город должен пасть именно в этот день… чтобы исполнились древние пророчества… Все три имели место, поскольку турки вошли в Грецию, был император по имени Константин, сын Елены, и луна подала знак в небесах.

Николо Барбаро. Дневник осады Константинополя

В 1354 г. произошел существенный сдвиг в балансе сил между Византией и турками – когда землетрясение уничтожило все побережье Фракии. Фортификационные сооружения городов на европейской стороне Геллеспонта рухнули, заставив население бежать и позволив сыну Орхана Сулейману переправиться через Дарданеллы с многочисленными войсками и обозом. Не встретив сопротивления, он начал кампанию по установлению постоянной оккупации западных провинций Византийской империи со своей новой базы в Каллиполе (буквально – «красивый город», современный Гелиболу в Турции). Одновременно с турецкой экспансией на Балканы против сербов нарастала угроза Константино полю из Фракии. Султан Мурад I (1362–1389) захватил Адрианополь (Эдирне). Этот город стал западной столицей оттоманов. В 1371 г. при сражении на реке Марица турки разгромили сербского короля Вукасина, после чего захватили Софию и Фессалоники, то есть включив Сербию, Болгарию и Македонию в Оттоманское государство. И Вукасин, и Иоанн V Палеолог стали вассалами турок. К 1387 г. власть Мурада признал морейский деспот Феодор Палеолог, хотя он продолжал сопротивляться попыткам турок захватить Мистру.

Менее чем за 25 лет султан окружил Константинополь и смог взять город в клещи с востока и запада, по суше и морю. Однако город продержался еще 80 лет, частично потому, что Мурад сделал всех византийских правителей своими вассалами, и потому имел основания рассчитывать на их поддержку. В 1372–1373 гг. он обязал Иоанна V Палеолога оказать ему помощь в кампании против оставшихся в Малой Азии христиан. Историк Халкокондил писал: «Иоанн вошел в союз с Мурадом, который недавно переправился в Европу. …Из уважения к Мураду Иоанн и его сыновья должны были следовать за ним, куда он пожелает».[76]

Тот же автор сообщил, что аналогичному обращению подверглись сербский правитель Драгас и Богдан, княживший на реке Аксиос. Так султан собирал войска и вассалов. Однако некоторые сербы и боснийцы продолжали сопротивляться, совместно бросая вызов Мураду I. В 1389 г. турки встретились с ними в районе Косова Поля, где султан был убит. Историки не пришли к общему мнению относительно того, какая сторона выиграла сражение, но результатом стал усилившийся турецкий контроль на Балканах. История последнего века существования Византии писалась с разных позиций: историком по имени Дука – с византийской стороны, и Халкокондилом – с оттоманской. Оба автора писали после захвата турками Константинополя. То, что Дука считает унижением императора, Халкокондил называет нормальным обращением господина со своим вассалом. Однако оба они описали почти самоубийственную вражду сыновей Иоанна V, которые по очереди пытались захватить власть во время его долгого правления (1341–1391). Самый старший сын, Андроник IV, и его сын Иоанн VII, второй сын Мануил II и третий – Феодор – все участвовали в мятежах с использованием генуэзских, венецианских и турецких союзников. Император пытался погасить вражду, назначив их править отдельными остатками империи, которые впоследствии стали автономными административными единицами: Мореей, со столицей в Мистре, Фессалониками, в центре византийских балканских территорий, и Селимбрией, укрепленной Иоанном VI в качестве базы во Фракии в 1340-х гг. Эти маленькие королевства – апанажи, – в которых каждый сын мог считать себя независимым правителем, предполагают существование квазифеодальной системы, аналогичной западноевропейской, где бесчисленные крошечные королевства и герцогства соперничали за территориальное господство. Но если на западе номинальные короли Франции, Англии, Кастилии и Германии пытались расширить свою власть, Палеологи делили некогда единую империю на мелкие территории. В отличие от центростремительных сил, которые помогали государствам западной части христианского мира, центробежное движение – в противоположную сторону – уменьшало имперские ресурсы и территории на востоке.

Смерть Мурада I в 1389 г. усилила оттоманское давление на Константинополь. Его преемник Баязид I (1389–1402) построил крепость Анадолу Хисар на восточном берегу Босфора, чтобы помешать византийцам подвести подкрепление морем. В 1391 г., когда Мануил II был коронован императором, он знал, что осада практически неизбежна, и к 1394 г. турки обложили город с суши и моря. Слухи об этом подвигли христиан Европы на организацию военной помощи в форме международной армии, которую возглавили венгерский король Сигизмунд и французский маршал Бусико. Западный Крестовый поход дошел до оттоманской крепости на Дунае в районе Никополя (современный Никопол в Болгарии), и турки посчитали его настолько серьезной угрозой, что султан Баязид лично покинул осаду, чтобы встретить противника. В 1396 г. Крестовый поход был разгромлен, и лишь немногие пленные были взяты живыми. Среди уцелевших оказались и Сигизмунд, и Бусико – обоих впоследствии выкупили. Французский маршал отказался покинуть восточных христиан и убедил французского короля Карла VI послать в Константинополь небольшое войско. В 1399 г. оно успешно прорвало турецкую блокаду, и маршал Бусико присоединился к Мануилу II.

В этот период француз предложил императору поручить оборону столицы племяннику – Иоанну VII, а самому совершить путешествие к западным монархам, чтобы добиться дополнительной военной поддержки Константинополю. Иоанн VII был коронован своим отцом Андроником IV и втайне вел переговоры с турками, желая получить единоличную власть. Но, проведя какое-то время в заложниках у султана Баязида, он принял на себя обязанности по защите столицы, а Мануил вместе с маршалом в декабре 1399 г. выехали из Константинополя и проскользнули через кольцо блокады. Мануил начал долгое путешествие в Европу, прекрасно отраженное в его письмах к братьям Димитрию и Мануилу Хрисолорам, Евфимию, впоследствии константинопольскому патриарху, и др.

Он уже бывал в Венеции раньше и потому подробнее всего описал другие столицы: Париж, где его летом 1400 г. принял с самыми изысканными церемониями Карл VI, и Лондон, в котором он встретил Рождество с Генрихом IV во дворце Элтам. В Париже Мануил описал «благородство души, дружелюбие и религиозное рвение» короля, его родственников и чиновников. Он провел время в Лувре, где на него произвели впечатление роскошные гобелены. Мануил даже написал рассказ, воспевающий красоту Лувра. Он искренне надеялся, что сможет вскоре вернуться в Константинополь с военной помощью. Карл VI пригласил его отпраздновать восьмой день праздника Сен-Дени в знаменитом монастыре, расположенном к северу от Парижа. Некоторые представители его окружения выразили недовольство, утверждая, что греки не едины с Римом, но король настоял на своем, а Мануил получил напоминание, что успех его попытки получить военную помощь напрямую зависит от единства латинской и греческой церкви.

Зимой 1400/01 г. Мануил посетил Лондон, где воспользовался гостеприимством Генриха IV, который «всячески старался создать для нас спокойную обстановку посреди двойных потрясений – ударов непогоды и судьбы… Его беседа приятна; он угождает нам во всем… Он обеспечивает нам военную помощь – солдатами, лучниками, деньгами и кораблями, чтобы перевезти армию туда, где она нужна».[77]

Адам из Уска, наблюдавший за посольством, написал о византийцах следующее: «Этот император никогда не расставался со своими солдатами, которые все до единого носили длинные одеяния, похожие на плащи рыцарей, только одного цвета – белого. Бритва не касалась ни волос, ни бород его капелланов. Эти греки были очень набожны, и в молитвах всегда участвовали и солдаты, и священнослужители, и все они произносили их нараспев на своем родном языке. Я подумал, как прискорбно, что этот великий христианский властелин с востока вынужден отправиться так далеко на запад, чтобы получить помощь против неверных».[78]

Пока Мануил был на западе, стараясь убедить правителей Франции и Англии отправить войска на защиту его столицы, неожиданный союзник появился в Малой Азии. Тамерлан (Тимур), лидер монголов, прозванный «мечом ислама», в 1399–1400 гг. разорил Грузию, ограбил и сжег города Алеппо, Дамаск и Багдад. После этого он повернул на запад, чтобы атаковать султана Баязида. У Тамерлана было большое и дисциплинированное войско, организованное, как это было принято у монголов, в отряды по сто человек, и фанатично преданное джихаду. Столкновение произошло 28 июля 1402 г. в районе Анкары. Оттоманы были разбиты, а султан и его сын попали в плен. Баязид позже умер в плену. Успех Тамерлана шокировал и перепугал западных правителей. Генрих III Кастильский, Карл VI Французский и Генрих IV Английский поспешили поздравить победителя при Анкаре, который уничтожил их врага Баязида. Из Константинополя регент Иоанн VII Палеолог обещал выплатить дань, если Тимур-Тамерлан и дальше будет защищать Византию от турок. Христианам, окруженным в Константинополе, монголы сослужили великую службу, но никто не знал, что Тимур будет делать дальше. Но, уничтожив рыцарей-госпитальеров в Смирне, он вернулся на восток, чтобы покорить Китай. Так он мог подтвердить свое прозвище «покоритель мира».

После поражения 1402 г. Мануил вернулся в Константинополь, а в это время четыре сына Баязида начали борьбу за власть, которая завершилась в 1413 г., когда Мехмед I одержал победу над братьями и возобновил кампанию против Византии. Мануил заказал копию писаний Псевдо-Дионисия с хорошим групповым портретом императорской семьи и отправил ее в монастырь Сен-Дени, тем самым выразив благодарность Карлу VI. Но, когда началась оттоманская осада 1422 г., Константинополь так и не получил военной помощи. В том году Мануил перенес удар, и власть в Византийской империи, сосредоточившаяся в столице, переставшей быть «Царь-городом», поскольку не над кем было царствовать, перешла к Иоанну VIII. В 1453 г. внук Мехмеда I въехал в Константинополь как его завоеватель.

Создание Оттоманской империи заняло несколько столетий и было напрямую связано с Византией. По мере расширения владений оттоманов уменьшалась и слабела Византия. Долгий период, во время которого политическая вражда сменялась близкими отношениями, привел к взаимному влиянию. Византийские принцессы, отданные в жены турецкой знати, обеспечивали христианское присутствие при дворах султанов. Византийская система земельных наделов (pronoia) трансформировалась в оттоманскую систему timar, а мусульманские налоговые регистры велись христианскими чиновниками в византийском стиле. Для общественных служб византийцы и оттоманы приняли аналогичные филантропические модели, хотя у мусульман благотворительность считалась обязательной и часть любого дохода мусульман выделялась специально для этой цели, а в христианском мире это решал сам индивид. Институты вроде мусульманских wakf напоминали христианские монастыри и имели множество общественных функций. Но во время оттоманского завоевания христианские ресурсы, население, церковная собственность и налоги оказались перенаправленными на исламские институты: караван-сараи, медресе и мечети, в которых нередко служили обращенные христиане (gulams). Хотя они обеспечивали бесплатный кров и еду для всех путешественников, независимо от веры, wakf укрепляли ислам за счет христианства.

Это очевидно, судя по числу действовавших в Малой Азии митрополитов и епископов, которое резко уменьшилось, поскольку церкви превращались в мечети, церковная собственность отбиралась завоевателями, и христианские крестьяне сочли более безопасным для себя отказаться от своей веры и перейти в ислам. В речи, требующей, чтобы императоры спешно искали помощи Запада, Кидонис заявил: «Весь регион, который всегда поддерживал нас, от Геллеспонта до гор Армении, они отобрали. Они полностью уничтожили города, осквернили церкви, разграбили могилы, заполнили все вокруг кровью и трупами. Они даже отравили души жителей, вынудив их отказаться от истинного Бога и испачкаться в их грязи».[79]

Епископские престолы в европейских провинциях заменили традиционное господство Малой Азии в иерархии духовных центров. В 1324 г., когда константинопольский патриарх обратился за финансовой поддержкой, было названо только три главных престола: Кизик, Проконес и Лопадион. Многие клирики, назначенные в церкви Малой Азии, не могли жить в своих приходах и становились беженцами в столице, зависящими от поддержки патриарха. К концу XV в., согласно официальному списку церквей – notitia, в Малой Азии «пятьдесят одна епархия митрополита, восемьдесят – архиепископа и четыреста семьдесят восемь – епископа покинуты». Остался один архиепископ и три епископа.

Что касается художественного аспекта, сельджуки уже переняли двуглавого орла у византийцев и, вдохновленные церковью Св. Софии, украсили мечети XIV в. куполами и керамической черепицей. Зеленая мечеть в Бурсе, построенная в 1424 г. Мехмедом I с красивым куполом, стала образцом для более поздних мечетей, например мечети Селимие в Эдирне, построенной архитектором Синаном. Она, в свою очередь, вдохновила архитекторов, которые возводили мечети в XVI в., к примеру Голубую мечеть в Константинополе-Истамбуле. Синан, христианин по рождению, был порабощен мусульманами, регулярно насильственно забиравшими мальчиков на службу во дворец (dev?irme), и достиг высокого положения благодаря своим замечательным архитектурным проектам бань и других городских сооружений, в том числе мечетей.

Несмотря на длительный процесс взаимного влияния, продолжали существовать весьма существенные различия в части семейного права и обычаев. В отличие от христианской моногамии и нежелания разрешать повторные браки мусульманским мужчинам было позволено иметь четырех жен, если, конечно, они могли их должным образом содержать. Султаны могли удовлетворять свои сексуальные потребности не только с законными женами, но и с многочисленными наложницами. Эти женщины производили на свет сыновей, и все они могли рассчитывать на унаследование власти отца. Результатом была острая вражда между матерями, равно как и война между братьями – родными и сводными – после смерти султана. Ислам не признавал средневековой практики первородства, согласно которой старший сын наследовал землю отца. Султан мог отдать предпочтение младшему сыну, рожденному от любимой наложницы. Гражданская война 1402–1413 гг. между сыновьями Баязида стала предвестницей многих аналогичных противостояний.

Конечно, подобные конфликты были знакомы и в Византии, и на Западе. Андронику II в 1321–1328 гг. бросил вызов его внук Андроник III, а Иоанн VI Кантакузин спровоцировал шестилетнюю войну, предъявив претензии на трон, унаследованный Иоанном V (1341–1347). Когда Иоанн VIII (1425–1448) и Константин XI (1449–1453) призвали на помощь в защите столицы своих младших братьев Феодора и Димитрия, морейские деспоты были слишком заняты, сражаясь друг с другом. Но в мусульманском мире структура двора и существование гарема провоцировали еще более острую конкуренцию и нестабильность в периоды решения вопроса о престолонаследии. И поскольку оттоманы признали своей политической формой монархию, то один правитель должен был брать верх над всеми соперниками. Каждый султан, как правило, приходил к власти после серии братоубийственных столкновений, которые укрепляли его собственное стремление выжить. И каждый хотел стать тем самым исламским властителем, который захватит христианскую столицу – Константинополь.

В 1422 г. Мурад II ожидал триумфа и дал точные инструкции относительно ожидающейся добычи. Очевидец писал: «Турецкий деспот также отправил глашатаев, чтобы объявить во всех концах земли, что эмир обещал передать все богатства и людей города мусульманам. Это он сделал, чтобы собрать всех мусульман… и дать им доход, не только тех барышников, которые получают доход от грабежей и войны, но также авантюристов и купцов, парфюмеров и сапожников, и даже некоторых турецких монахов… Одни пришли, чтобы купить пленных – мужчин, женщин, детей; другие хотели получить животных; третьи – товары; а турецкие монахи пришли, чтобы получить монашек и добычу от турецкого деспота».[80]

В этом случае, писал Иоанн Канан (Кананос), Богоматерь защитила Константинополь; даже турки видели Ее на городских стенах. А император Мануил сумел обеспечить объявление соперника Мурада султаном в Бурсе, и турки сняли осаду.

Недовольный султан обратил свой взор на Морею и вынудил Димитрия и Фому Палеолога платить дань. В то время как Димитрий приветствовал этот союз с Мурадом, Фома возглавил антитурецкую коалицию в союзе со своими генуэзскими родственниками – семейством Заккария. В 1448 г., когда император Иоанн VIII умер, его мать Елена настояла, чтобы императором был коронован Константин, который был старше Димитрия и Фомы. Поскольку стало очевидно, что над Константинополем нависла угроза, равной которой еще не существовало, Константин немедленно обратился к братьям за помощью, но они отказали. А в 1451 г. было уже слишком поздно.

В том году Мехмед II унаследовал трон своего отца Мурада. Хотя ему исполнилось всего девятнадцать лет, он активно начал готовиться к покорению Константинополя. И он, и Константин XI понимали, что на карту поставлено существование Византии. Строительство второго крупного оттоманского замка на европейском берегу в Румелихисар давало оттоманам возможность контролировать все судоходство по Босфору и не позволяло столице рассчитывать на масштабную военную помощь. После этого судьба Константинополя была решена. Если бы Константин XI сумел заплатить венгерскому инженеру, предложившему отлить новую пушку для обороны города, возможно, город и продержался бы еще несколько лет. Но у византийского правителя не было денег, так что венгр отправился со своим изобретением к туркам, и это гигантское орудие – ничего подобного еще не строили – обеспечило победу. Построенные в V в. стены не смогли противостоять разрушительной силе пороха века XV.

Византийский император слал многочисленные призывы о помощи на Запад, на которые некоторые союзники все же откликнулись. Осенью 1452 г. папский легат кардинал Исидор (ранее бывший киевским епископом) и Леонард Хиосский прибыли в город с отрядом лучников, набранных и оплаченных кардиналом. Корабли из Анконы, Прованса и Кастилии усилили византийский флот. А группа греков с Крита тоже предпочла остаться в городе, хотя шесть кораблей впоследствии тайком ушли. Жителей столицы обрадовало прибытие в январе 1453 г. генуэзского кондотьера Джованни Джустиниани Лонго, который прорвал турецкую блокаду и вошел в город с двумя кораблями и семью сотнями солдат. Константин XI поручил ему самое слабое звено стен с сухопутной стороны – часть у ворот Романоса. Лонго «подбадривал и даже наставлял людей, так что они не теряли надежды и хранили твердую веру в Бога… Люди восхищались им и во всем слушались».

В своем блокадном дневнике Николо Барбаро, врач из Венеции, описал самые последние дни Византии. Когда люди поняли, что только чудо может спасти их от ярости мерзких язычников, они стали плакать и молиться; «когда прозвучал колокол, чтобы все заняли свои места… женщины и дети стали носить камни на укрепления, чтобы бросать их оттуда на головы турок».[81]

Его яркое повествование, естественно, приукрашивает роль венецианцев, и он обвиняет Джустиниани в том, что тот бросил свой пост у ворот Романоса. После разработки стратегии обороны с императором генуэзский командир был ранен стрелой и позже умер на Хиосе.

Просьбы Константина XI о помощи в адрес полководца Хуниади (Хуньяди) привели к прибытию в апреле 1453 г. посольства, которое должно было договориться с Мехмедом II о мире. Но к этому времени султан уже почувствовал победу и отверг угрозы венгров. Он собрал у стен Константинополя большую армию – около 60 тыс. «кадровых» военных и до 140 тыс. – «вспомогательных», а Константин имел не более 8 тыс. защитников. Поскольку бухта Золотой Рог была перегорожена заграждением, император сосредоточился на обороне против превосходящих сил турок 19-километрового периметра стен. В осаде доминировала новая пушка султана, которая стреляла ядрами весом от 1200 до 1300 фунтов. Несмотря на отчаянные попытки защитников ремонтировать стены, используя для этого все возможные подручные материалы, после 20 дней обстрелов была проделана брешь, через которую турки проникли в город. 29 мая 1453 г. они подняли над Константинополем свой флаг.

Героический император Константин XI, вдохновлявший сопротивление, исчез во время атаки, и его тело так никогда и не было найдено. В результате возникла легенда, что императора поглотили стены, и он обязательно вернется. Ночью накануне последней решающей атаки он выехал для последнего осмотра стен вместе со своим советником Сфрандизи, который записал, что, увидев огромный лагерь оттоманов, их костры и активную подготовку, они поняли, что только Божественное вмешательство сможет спасти город. Константинополь подвергся трехдневному разграблению, во время которого Сфрандизи и многие другие жители были взяты в плен. Когда Мехмед II наконец вошел в город, говорят, он рыдал, глядя на поруганные красоты. Судя по другим документам, турки сами рядились в церковные облачения, надевая их даже на своих животных, бросали иконы в костры, на которых жарили мясо, и пили из святых чаш неразбавленное вино.

Султан приказал, чтобы уцелевшее население осталось в городе под оттоманским правлением, и организовал переезд в Константинополь 5 тыс. семей, тем самым положив начало процессу исламизации. В 1454 г. он назначил патриархом известного теолога Геннадия Схолария. Являясь лидером греческого миллета (религиозной общины, пользовавшейся ограниченной автономией), он старался защитить ортодоксию от несправедливости. И в новейшее время очередной преемник патриарха живет в его приходе, согласно условиям, согласованным первым правителем современной Турции Мустафой Кемалем – более известным как Ататюрк – в Лозаннском договоре 1923 г. Хотя в городе мало христиан, церковь Нового Рима, признанного Константином I и возвышенного до такого же положения, как старый Рим, Феодосием I, остается маяком ортодоксальной веры. Но юный Мехмед Завоеватель в честь своей великой победы построил на месте церкви Св. Апостолов мечеть Фатих Камии. Этой символической заменой он сделал древний город Византий столицей того, что впоследствии стало Оттоманской империей.