Связь семьи и школы

Связь семьи и школы

Со следующего понедельника класс переходит на режим продленного дня. Детей мы и разделили на две группы, выбраны и названия: «Ромашка», «Мак». Сегодня в нашей классной комнате соберется родительский актив, придут воспитательницы — Натела Александровна и Мзия Ясоновна — и мы все вместе будем обсуждать план воспитательной работы в группах продленного дня.

Я восхищен тем, какую инициативу и выдумку проявили родители при оборудовании класса и школьного коридора. На окнах в коридоре повесили розовые занавески. Сразу стало уютнее. На полу положили соломенные коврики и большой ковер, на котором дети уже кувыркаются. На стене повесили электрическое табло: с помощью переключателей дети могут упражняться в сложении и вычитании, а в дальнейшем — в умножении и делении.

На подоконнике поставили аквариум с рыбками и улитками, в нем растут водоросли.

Стало больше игрушек: строительных материалов, конструкторов, разных лото. Для их хранения под окнами в свободных местах приспособлены полочки и шкафчики.

Дети с радостью встречали каждое новшество в классной комнате и коридоре, и каждый раз я говорил им: «Давайте поблагодарим родителей за работу!» А потом брал мел и на доске в коридоре писал крупными буквами:

Мы благодарны дяде Автандилу за украшение нашего коридора занавесками!

Или:

Спасибо тёте Кетино за аквариум!

Или:

Вы очень добры, дядя Вахтанг! Спасибо Вам!

И теперь, ожидая родительского актива, я размышляю о связи школы с семьей.

Как эта связь порой сужается до тонкой и непрочной ниточки и как порой натягивается она с обеих сторон! Иной педагог назначает родителям день и часы приема, когда можно получать информацию о школьных успехах и поведении ребенка. Иной же призывает родителей на помощь: образумить ребенка, помочь ему подтянуться в учебе; посылает письма родителям, в которых сообщает о его проказах, делает грозные и недовольные записи в дневнике ученика. Иные педагоги любят на родительских собраниях, лекциях поучать родителей, как воспитывать ребенка в семье. И получается, что школа только информирует родителей о поведении и учебе детей, инструктирует их по вопросам воспитания. Причем необходимость в таком информировании и инструктаже появляется тогда, когда ребенок в чем-то провинился. Смотрите, как неохотно идут мамы к педагогам своих детей слушать от них нотации и как папы упорно избегают таких встреч. А как гордятся некоторые мамы, что им ни разу не приходилось переступать порога школы, что они даже не знают, где находится школа, — такой у них хороший сын!

Так в чем же суть связи школы с семьей? Не в том ли, чтобы вызвать скорую воспитательную помощь семьи, усилить расслабленные позиции школы в отношении ребенка?

Пусть никого не удивит такая картина. Мать шестилетнего сына, красная от стыда, стоит перед учительницей и выслушивает ее жалобы: «Ваш мальчик какой-то рассеянный, не умеет сидеть за партой. И пишет плохо. Не слушается. Ему бы только играть да бегать. Надо вам серьезно заняться его воспитанием!» Мальчик стоит тут же, чувствует что-то неладное, мама сжимает ему руку до боли, давая понять: «Стой смирно! Придешь домой, я тебе покажу!», — и в его представлении первая учительница становится его первым врагом.

Может быть, учительница здесь осуществила этот святой принцип связи школы с семьей? Тогда проследим, как поступит мама, приведя ребенка домой: ведь надо сначала же поставить мальчика на правильный путь! Если он уже сегодня проявляет в школе невнимательность, шалит, не учится, не слушается, каким же он станет потом, спустя несколько лет? И что сделают неопытные родители шестилетних, воспитывая, может быть, первенца? Папа пальцем пригрозит: «Чтобы такого больше не повторялось!» Мама почти силой усадит мальчика на стол, чтобы он упорно упражнялся в письме. Даже бабушка, даже она загородит ему входную дверь: «Не пущу играть, пока все не выучишь!» А ребенок будет переживать все это как сговор взрослых против него.

Что же сделала информативная, инструктивная связь школы с семьей в отношении этого мальчика? Разве она объединила усилия семьи и школы в воспитании ребенка? Нет, конечно! Нет потому, что «воз воспитания» воспитатели здесь тянут так же, как тянули свой воз Лебедь, Рак да Щука.

Нужна не просто связь школы с семьей. Нужна целостность воспитания, целостность подхода к ребенку. А эта целостность должна выражаться в общей заинтересованности родителей и учителей в организации гуманной педагогической среды вокруг каждого ребенка, она должна означать ведущую роль школы в организации этой среды.

Но как осуществить такую связь, обеспечивающую целостность воспитания? Может быть, мои коллеги, тысячи педагогов, движимые той же целью, в своей практике нашли много интересных путей деятельной связи школы и семьи? Мне нужно знать их опыт, чтобы обогатить свой, а пока руководствуюсь заповедью:

Целостность школьного и семейного воспитания, ведущая роль школы в определении направленности семейного воспитания обеспечивается привлечением семьи к планированию и осуществлению воспитательного процесса в школе.

Можно ли проводить серию открытых уроков для родителей, а затем обсуждать эти уроки вместе с ними? Можно ли разрешать родителям посещать уроки в классе, где учится их ребенок? Не только можно, нужно это делать! Именно родителей, а не только своих коллег, нужно приглашать на уроки. Пусть родители убедятся в том, как трудно, сложно обучать и воспитывать. А убеждать их в этом необходимо.

Кто же они, эти папы и мамы шестилеток? Это самая молодая группа родителей в школе, имеющая мало опыта воспитания ребенка. Но, как это ни парадоксально, воспитание и обучение кажутся им легким делом. Почему им так кажется? Пусть поможет мне К. Д. Ушинский объяснить это явление: «Искусство воспитания имеет ту особенность, что почти всем оно кажется делом знакомым и понятным, а иным — даже легким, и тем понятнее и легче кажется оно, чем менее человек с ним знаком теоретически или практически».

Как мне убедить родителей моих ребятишек, что воспитание — дело нелегкое? Вот и приглашу их на свои уроки: «Приходите, посмотрите, а потом поговорим!» Разрешу им присутствовать на уроках в любое удобное для них время. Пусть посмотрят, как я осуществляю свои принципы гуманистического подхода к детям, какие я применяю методы и приемы работы, как я общаюсь с каждым ребенком. А главное — узнают, как учится и живет их ребенок в классе, среди сверстников. Тогда у родителей будет правдивое представление о развитии их ребенка, возникнет вера в учителя, доверие к нему. А то что порой происходит? Навещает меня каждый день эта «властная мама», требуя каких-то особых привилегий для своего сына: «Почему Вы посадили его на второй парте? Почему Вы его не спрашиваете часто? Почему Вы не ласковы к нему? Почему?..» И меня мучает мысль: неужели я в действительности субъективен к ее сыну? И боюсь перегнуть палку в противоположную сторону. Очень, очень нужно мне доверие каждой мамы и каждого папы, каждой бабушки и каждого дедушки. Оно поможет мне не отвлекаться от самого важного из-за пустяков, не мучить себя тем, что я будто бы не отдаю каждому ребенку всю свою душу и сердце.

Воспитание — дело общественное, оно требует гласности. Я не врач, не инженер, не сварщик, не виноградарь. Я педагог, учитель, воспитатель. И моя специальность более сложна, более ответственна, чем любая другая. Я — учитель, воспитатель — нужен всем. С кем же, если не в общении со мной, с первым учителем ребенка, где же, если не на моих уроках, могут научиться эти молодые мамы и папы азбуке современного воспитания своих первенцев?

И если я скажу родителям моих ребятишек: «Милости прошу, приходите послушать мои уроки!», — я обязуюсь продемонстрировать перед ними, перед обществом мою — учительскую — преданность детям и педагогическое мастерство.

На опыте я убедился: с родителями, которые посещают мои уроки, я с легкостью нахожу общий язык, вырабатываю единую стратегию воспитания детей.