Свобода как необходимость

Искатели истины в социальном знании давно узнали и оценили работы и саму фигуру Зигмунта Баумана. В те годы, когда современная социологическая литература у нас была привлекательной, но непонятной редкостью, многие социологи «первого призыва» – тогда еще довольно молодые – учились разбираться в ее проблемах и методах мышления с помощью книг, издававшихся польскими коллегами. Когда где-то в середине 60-х мне нужно было подготовить курс лекций по социологии, образцом послужила блестящая книга З. Баумана «Введение в социологию».

Несколько наивные увлечения давних наших социологических опытов давно уступили место профессиональным разработкам чуть ли не по всем признанным темам, ежегодно переводится и публикуется множество специальных работ различного уровня и качества. Но, взяв в руки книгу З. Баумана «Свобода»[523], снова видишь, что такого разговора (по содержанию и по стилю) нам не хватает. Не хватает глубокого дыхания. Категории и парадигмы современной социологической науки, преимущественно прикладной, узконаправленной, имели глубокие корни в теоретической, исторической, социально-философской традициях. Об этом напоминает книга З. Баумана, где речь идет прежде всего о проблемах понимания свободы как абсолютной человеческой ценности, выступающей в парадигмах идеологических конструкций и в повседневной жизненной практике. С первых страниц своей книги автор как будто твердой рукой ведет читателя от проблемы к проблеме, обсуждает различные повороты темы, тактично разбирает с ним аргументы и возражения с разных сторон.

Не пытаясь пересказать содержание этих бесед, оставляю читателя наедине с увлекательной и убедительной мыслью автора. Ограничусь лишь некоторыми – навязанными социальными реалиями и профессиональным опытом – соображениями о том, как смотрится сегодня переход от теоретических высот к практическим, приземленным поворотам темы свобод (уже с маленькой буквы и во множественном числе).

В самом начале книги З. Бауман делает очень важное предупреждение: свобода кажется чем-то простым и понятным, когда ее нет. Узник рвется на свободу, не задумываясь над ее проблемами. Но, когда свобода приходит, она всегда оказывается и неполной, и непростой, неоднозначной, иногда даже опасной и нежеланной. С такого рода ситуациями людям и обществам приходится сталкиваться буквально на каждом шагу. В последнее время на переднем плане, более всего нас волнующем, – смысл и судьба свободы в недавно освободившихся (разными путями, от различных оков) странах, регионах, группах, в сознании и поведении людей. Как и в прошлом, люди далеко не всегда умеют определять меру собственной свободы, ценить ее и тем более – ею пользоваться.

Международные общественные организации (Human Rights Watch) делят страны на свободные, частично свободные, несвободные, принимая во внимание политический режим, положение массмедиа, права человека. Пытаясь разобраться в общественном мнении, мы постоянно сталкиваемся с другими оценками – с теми, которые используют люди («массовый» человек), определяя собственное положение. Результаты иногда поразительны. По данным социологических опросов, в 1995 г. утверждали, что чувствуют себя в нашем обществе «свободными людьми», 29 % взрослых граждан России, в 1999-м – 35 %, а в 2003-м – уже все 66 %. Между тем за эти годы не наблюдалось у нас ничего похожего на «шествие свободы в мире» (как представлял историю Гегель). Дело, скорее всего, в критериях, которыми пользуются люди: избавление от крайней нужды и угрозы остаться без очередной зарплаты многие готовы считать признаком наступления свободы.

Значительно серьезнее, впрочем, сегодня проблема сохранения обретенных обществом свобод. Большинство населения согласно с тем, что свободы слова, печати, занятия бизнесом – полезны и важны. Но не умеет и не хочет видеть, что приобретенные за последние годы свободы и права (не завоеванные в борьбе, а скорее дарованные обстоятельствами) оказываются под угрозой ограничений и отмен. Люди чаще готовы – по крайней мере на словах – высоко ценить те свободы, которые на них ответственности не возлагают, например «зрительские» (возможность смотреть, слушать, читать и пр.). Но никак не готовы эти свободы отстаивать. Даже заранее соглашаются с отменой прав и свобод, особенно когда это делается под предлогом интересов безопасности. В обстановке искусственно раздуваемого страха перед опасностью «мирового терроризма» большинство россиян соглашается отказаться от свободы передвижения и информации, от неприкосновенности личной жизни, то есть согласно вернуться к временам запретов, «прослушек», «глушилок» и прочих прелестей незабытого репрессивного порядка.

С недавних пор в публичную сферу запущено лукавое оправдание этой тенденции: нас убеждают не печалиться об утрачиваемых правах и свободах, так как их раньше в стране не было и народ к ним не привык. Уговаривают отречься от ростков свободы, от надежд на свободу, от стремления к свободе, зародившихся в годы перестроечных иллюзий.

Пожалуй, самое сложное в свободе – ее связь с ответственностью. Несвободный человек не выбирает путь и не отвечает за свои поступки. (Помните у Булата Окуджавы: «Как славно быть ни в чем не виноватым совсем простым солдатом».) Свободный человек – и только свободный человек – отвечает за себя и за других, за своих близких и за свою страну, за свой выбор и свои ценности. Извечные контраверзы предопределения и свободы воли приобрели в минувшем веке весьма конкретные и зловещие обличья. Э. Фромм объяснял пришествие тоталитаризма тем, что растерявшийся человек «бежал от свободы», соглашаясь отдать фюрерам с их доктринами полноту ответственности за дела и мысли.

Печальные уроки истории (в том числе – уроки утраченных свобод) не всех учат.

Сегодняшняя российская дилемма – выбирать или назначать (для начала региональное руководство, но нетрудно догадаться, что дальше речь неизбежно пойдет о других постах) – характерный пример невыученного исторического и социального урока. Пока согласны отказаться от своего права выбирать и своей ответственности за выбор около половины граждан, при дальнейшем «технологическом» нажиме их может стать и больше. Соблазн мазохистского отречения от свободы и ответственности достаточно силен и силой власти подкрепляем.

Современный опыт приобщения к свободе, в том числе и отечественный при всей его ограниченности, подтверждает, что пользоваться свободой труднее, чем мечтать о ней, а жить в условиях реальной свободы значительно сложнее, чем при ее отсутствии. Но учиться этому все равно придется. Романтические манифесты, повторявшие, что «человек рожден свободным, но оказался в оковах», как и картины «скачка в царство свободы», остаются достоянием социальной мифологии двух прошлых веков. Еще раз вспомним чрезвычайно актуальное предупреждение Зигмунта Баумана: не бывает «естественной» свободы. Учиться свободе – значит учиться постоянно, во всех ситуациях и на всех уровнях, от индивидуального до социетального, делать собственный ответственный выбор, участвовать в нем. Только такая свобода в конечном счете необходима обществу и человеку.

2006