«Под булыжниками – пляж»
После публикации в 1967 году послания Папы Павла VI «О человеческой жизни» (Humanae vitae) нравственный авторитет Церкви снижается. Дело в том, что в своем послании Папа отверг право верующих на использование противозачаточных средств. И тут не только многие верующие, но и выдающиеся теологи решили игнорировать послание Папы.
Летом того же года хиппи всего мира собираются в Хайт-Эшбери, на окраине Сан-Франциско. И называют свое сборище «летом любви»… и, конечно, наркотиков, ну и еще, чтоб лишний раз не собираться – борьбы за мир, а главное, против американских солдат во Вьетнаме.
Праздник прошел не очень удачно. На маленьком участке земли собралось слишком много народу, еды не хватало, а стремление к свободной любви то и дело приводило к вульгарному насилию. Так что хиппи скоро разъехались по домам, сеять свои «цветочки» по всему миру.
И результат не заставил себя ждать. В городе Нантере, к западу от Парижа, на кампусе местного университета, началось движение против строгого разделения жилых помещений на мужские и женские.
Скоро выяснилось, что при некоторой изобретательности спальни девушек оказываются вполне доступными. И тогда стены покрываются призывами, вроде: «Нефиг работать!» и «Все разрешено!».
В январе 1968 года министр спорта и воспитания молодежи открывает на кампусе в Нантере бассейн олимпийского класса. В шестидесятые годы бассейн в университете – единственное место, где достаточно раздетая молодежь может вполне легально друг друга рассматривать. Конечно, многие юноши пытаются «поймать рыбку»… то есть – девушку, конечно. Занятно, кстати, что французский глагол draguer (соблазнитель, ловец) происходит от старофламандского dregge (сеть для ловли рыбы). Но это – ? propos.
«Господин министр, я прочел вашу Белую книгу о юношестве. В ней триста страниц, и нет ни одного слова о наших сексуальных проблемах».
Молодой, рыжий парень задал этот вопрос, прервав речь министра, который посоветовал юному нахалу освежиться в бассейне.
Но ответа министра никто не запомнил. Зато вся Франция запомнила имя студента, посмевшего спорить с министром: Даниэль Кон-Бендит, будущий лидер майских беспорядков 1968 года, а затем – председатель партии зеленых в Европейском парламенте.
В Нантере начинаются волнения, к середине мая волнения достигают Парижа, особенно жарко было в Сорбонне, где против студентов даже возбудили дело. Запахло жареным.
Телевидение и фотографы показывают публике летящие булыжники. «Под булыжниками – пляж», сообщают бесчисленные граффити. Полиция действует жестко, задерживает многих протестующих. Телевизионные картинки парижских бунтовщиков расходятся повсюду, Париж становится центром мира. Майский бунт – это успех средств массовой информации.
Четвертого и пятого мая беспорядки не утихают. Жесткие действия полиции только накаляют ситуацию. Собственно, бунт начали студенты, недовольные старой системой обучения, нехваткой необходимого оборудования и устаревшими правилами разделения по сексуальному признаку, но в эти два дня цели их борьбы меняются.
Теперь студенты выступают против французского государства. Пути назад нет. Утром шестого мая Латинский квартал выглядит как после боя. Правительство в отчаянии. Даже опытный Де Голль растерялся. Но самое худшее впереди.
Четырнадцатого мая началась забастовка рабочих. Студенты и рабочие объединились. Неожиданно к ним присоединяются учителя, почтовые работники и государственные служащие. Актеры и певцы временно приостанавливают свою деятельность. Жан Ферра дает концерт в Бобино и всю выручку отправляет в кассу забастовщиков. Революционные лозунги быстро сменяют друг друга:
«Будь реалистом, проси невозможного»,
«Запрещено запрещать»,
«Не говори больше профессор, говори Отвали сволочь!».
В Латинском квартале продолжают работать светофоры, но движения уже нет. Ситуация вышла из-под контроля. Доступ к бензоколонкам заблокирован, образовались огромные очереди за бензином. Франция словно впала в ступор.
В Париже неспокойно, в памяти встают картины то 1789 года, то – 1871, года Коммуны, то – 1936, года Народного Фронта. Но теперь протестует не голодный пролетариат, а сыновья и дочери состоятельных горожан.
В память пожара Коммуны 24 мая они поджигают Биржу.
А что же Де Голль? Он отстранился. 26 мая премьер-министру Помпиду удается заключить соглашение с профсоюзами, но другие участники волнений отказываются его принять. Не пора ли сформировать временное правительство? Именно так думает Франсуа Миттеран и предлагает свою кандидатуру. За несколько дней до этого предводитель социалистов уже поддержал бунтарей.
Двадцать девятого мая над Елисейским дворцом взлетает вертолет. Прошел слух, что Де Голль сбежал. Даже Помпиду не знает, где он. Страна замирает. На самом деле президент улетел в Баден-Баден, чтобы заручиться поддержкой армии.
Тридцатого мая он выступает по радио. Голос звучит так же твердо и непреклонно, как 18 июня 1940 года; он обращается к народу Франции и объявляет немедленные выборы президента.
Де Голлю снова удается успокоить страну. Яростная майская революция переходит в мирную полумиллионную демонстрацию – в поддержку Де Голля, как это ни забавно.
Между тем Латинский квартал, особенно Сорбонна кипят, празднуя победу. По коридорам болтаются нажравшиеся ЛСД хиппи, под ногами у них снуют крысы. Полный хаос. Организованного сопротивления как не бывало. 16 июня полиция освобождает от них Сорбонну, и батальон уборщиц-эмигранток приступает к чистке и дезинфекции здания.
После майских криков «Прощай, Де Голль! Прощай, Де Голль!» партия Де Голля триумфально выигрывает выборы в конце июня.
Журналист Алэн Спиро спрашивал знаменитых французских певцов: что они думают о случившемся. И еженедельник «Черное и белое» (Noir et blanc) опубликовал их ответы в номере от 27 июня.
Франс Галль рассказала, что раздражение из-за задержки ее нового сингла сменилось страхом перед возможной гражданской войной: «Сегодня я успокоилась. Все вернулось на свои места. Какое счастье!»
Джонни Холлидей следил за событиями из Лондона: «Должен признаться, я не смог понять, что в точности произошло. Каждый говорит свое, трудно увидеть, что произошло на самом деле».
Клод Франсуа заявил, что сознательно устранился: «Конечно, я мог бы принять участие в манифестациях. Но я слишком известен, из факта моего присутствия люди могли сделать неверные выводы, а я этого не хотел. Считаю, что артисту не пристало занимать какую-то позицию».
Звезды не знают, какую позицию им занять, и страшно рады, что все успокоилось. Летом 1968 года почти никто не знает, что думать о майской революции. Противники ее утверждают, что этот радикальный порыв к обновлению сопровождался выходом долго сдерживаемой сексуальной энергии.
Революционный настрой скоро оставил майских бунтарей, и они занялись своими обычными делами. В 1969 году Дютронк составляет иронический протокол предательств:
Il y en a qui contestent
Qui revendiquent et qui protestent
Moi je ne fais qu’un seul geste
Je retourne ma veste, je retourne ma veste
Toujours du bon c?t?
Имеют место юные протестанты:
Они организуют протесты.
Я тоже совершил протестный жест:
Я купил себе новый жилет.
Это – правильный жест.
И все-таки майские протесты не пропали даром, потому что они в точности отражали настроения какой-то части общества, и даже попали в песни: «Сделай свои желания реальностью» и «Наслаждайся без ограничений».
Сексуальная революция уже сорвалась с поводка, майский взрыв дал ей важный толчок.