Ключи к нехорошей квартире

Ключи к нехорошей квартире

Разуме­ется, далеко не всем читателям пришлось по душе разо­бла­чение Воланда, который так искусно ввёл в заблуж­дение и Бездомного, и Маргариту, да и большин­ство читателей, не исключая и меня. Как приятно верить в суще­ство­вание столь обая­те­льной, справедливой и даже, можно сказать, доброй и снисходи­те­льной к нашим слабостям «нечистой силы». Нам легко понять вос­торг Мар­га­риты, поверив­шей в безопасного и­ностранца. При таком «понимании» намного легче решиться про­дать душу дьяволу. Вот и интел­лигентные читатели, и особен­но чита­тельницы по про­чтении Романа нево­льно вздохнут – вот бы нам повстречать на жизнен­ном пути такого ценителя наших тёмных сторон, готового заплатить за них хотя бы одним полночным мигом яркого праздника. Боюсь то­лько, что Автор предвидит верно, и всему нашему поко­лению Мас­солита этот праздник вос­пе­вания смерти дей­ст­вите­льно обещан и уготован. Так что лично мне как-то ближе и спокойней альтернатив­ная вер­сия про­чтения, в которой Воланд лишь руко­водит «нечистой силой», а не воз­главляет её, обыгрывает свою свиту в сложную полити­ческую игру, а не играет заодно с ней.

Впрочем, вся эта нравоучи­тельная философия является лишь побочным эффектом и не имеет прямого отно­шения к нашему прямому делу рациона­льного и бес­страстного ре­шения головоломки, состав­лен­ной Автором в виде Романа. Мы уже обна­ружили целый ряд ключей и даже убедились на примере дово­льно сложной 21 главы, что все эти ключи дей­ст­вите­льно работают, что Автор дей­ст­ви­те­льно пользовался этими ключами при написании. В случае 21 главы количе­ство соответ­ствий реши­те­льно пере­шло в каче­ство полной уверен­ности в прави­ль­ности найден­ного пути и в надёж­ности пу­теводной нити. Следо­ва­те­льно, эти же самые найден­ные нами законо­мер­ности, ключи, сим­волы дол­жны работать и в отно­шении 22 главы, и 23-й тоже. Но в том-то и дело, что работают подарен­ные Ав­тором ключи то­лько в одном случае – если мы признаем, что Воланд дей­ст­вите­льно про­тиво­стоит своей свите, а не являет с нею одно тёмное целое. Если версия Воланда как сатаны не соответ­ствует всей историо­софской конструкции, всему тайному замыслу, то это намного более убеди­те­льно, чем про­сто гипотеза о том, что Автор знаком со словесным портретом сатаны из Ново­го Завета.

В виду важ­ности рас­сматриваемого вопроса нам опять придётся последо­ва­те­льно применить к 22 главе все ключи и соответ­ству­ющие объектив­ные методы анализа. Как обычно, используем сна­чала первый ключ – сравнение с аналогичной стадией из первого большого ряда, то есть с 12 главой. Однако про­стое сравнение здесь не работает, и нам потребу­ется ещё один ключ – третий в нашем списке. Это означает, что нужно рас­сматри­вать главы 22 и 23 вместе, как и главы 12 и 13, потому что в них описаны два парал­ле­льных дей­ствия. Одна сюжетная линия является завер­ше­нием предыду­щего большого ряда 11-22. Вторая сюжетная линия, сопряжён­ная с первой, но про­тиво­стоящая ей, идущая на смену, относится уже к следующему большому ряду 21-32.

В 12 и 13 главе это про­тиво­поставление было более наглядным. Автор нарочно раз­вёл две сю­жетные линии не то­лько по двум раз­ным про­стран­ствам – Варьете и палата №117, но и по раз­ным главам. При этом оставил указание на парал­ле­льное те­чение времени: сюжеты обеих 12 и 13 глав идут после конца 11 главы. В главах 22 и 23, наоборот, Автор вся­чески затемняет раз­личие между двумя сопряжен­ными сюжетными линиями, объединив их в единый поток времени и, вроде бы, в одном про­стран­стве. Уловить наличие двух линий и тем более их про­тиво­поставление невооружён­ным взглядом почти невозможно. Это доступно тому, кто уже нашёл все «потерян­ные» Автором ключи и научился ими владеть, то есть единомыш­лен­нику Автора. А для оста­льных текст остаётся про­сто мисти­ческой сказочкой про сим­патичную ведьму, обая­те­льного дьявола и его про­ворных слуг.

Можно ли обна­ружить в 22 и 23 главах два парал­ле­льных про­стран­ства двух дей­ствий? Коне­чно, и без особого труда. Автор пыта­ется скрыть этот факт нехитрым отвлека­ющим приёмом – поме­стив второе про­стран­ство за ту же самую дверь квартиры №50 в доме №302-бис. Однако, даже в пол­ной темноте с самых первых шагов ясно, что это совсем другое про­стран­ство. От прежнего про­стран­ства нехорошей квартиры осталась неиз­мен­ной лишь комната Воланда. Соответ­ствен­но, это изнача­льное про­стран­ство предназначено для общения Воланда с Маргаритой, а другое, изменён­ное с по­мощью пятого измерения – для подготовки и про­ве­дения Великого бала у сатаны.

В парал­ле­льной 12 главе Воланд сначала присут­ствует в сцени­ческом про­стран­стве Варьете, где хозяйничают Фагот с Беге­мотом и Гел­лой. Затем Воланд, а это был его бас в конце 11 главы, пере­меща­ется в палату №117 для общения с Иваном. Как Воланду удалось оказаться в 13 главе через мгновенье, посетив целое представление в 12 главе? Видимо, точно так же, как в 23 главе между началом долгого испытания Маргариты и появле­нием Воланда в про­стран­стве пятого изме­рения про­ходят считан­ные секунды. Кстати, Булгаков был знаком с теорией относи­те­льности, так что такое стран­ное пове­дение времени в раз­ных линиях дей­ствия тоже имеет свой про­тотип.

Тот факт, что Воланд посещает виртуа­льное про­стран­ство Бала в конце, а не в начале предста­в­ления, напоминает нам об ещё одном ключе – зерка­льной сим­метрии. И дей­ст­вите­льно, такая сим­метрия должна суще­ство­вать – между 11 и 22 главами, началом и финалом большой фазы Надлома. Но, видимо, Автор указывает нам и на сим­метрию между двумя «большими узлами» – быстроте­ку­щими про­цес­сами, обеспечива­ющими сопряжение и смену больших фаз.

Теперь нам будет легче убедиться, внима­те­льно посмотрев на сюжетные линии, что вовсе не Воланд является хозяином другого про­стран­ства. На самом верху тёмной лестницы Маргариту встре­чает не Воланд, а Коровьев. Он же хваста­ется зна­нием технологий пятого измерения, а также иных способов ре­шения квартирного вопроса. Наконец, это Коровьев надевает на шею Марга­риты тя­жкие регалии с мордой Мефистофеля, и это он, Фагот, как рас­порядитель Бала находится рядом с «коро­левой». Что же каса­ется Воланда, то является он ровно в полночь, чтобы закончить этот Бал и заб­рать с собой Маргариту. Поэтому наз­вание 23 главы «Великий бал у сатаны» лишь по недо­разумению мо­жет быть отнесено к Воланду, а не к Фаготу. Хотя признаем честно, Автор сделал всё, что то­лько мог для этого недо­разумения. Более того, он даже предусмотрел, чтобы мы могли обна­ружить не столь уж скрытую ссылку на притчу о неразумных девах в 19 главе. В этом случае, мы должны были ожидать, что в полночь поя­вится жених и, следо­ва­те­льно, начнётся свадьба. Значит, эта самая давно ожида­е­мая свадьба и есть «Великий бал у сатаны». Судите сами, могла ли нетерпеливая Маргарита, дове­ри­в­шись Коровьеву, подумать как-нибудь иначе:

«– До полуночи не более десяти секунд, – добавил Коровьев, – сейчас начнется.

Эти десять секунд – показались Маргарите чрезвычайно длин­ными. По-видимому, они ис­те­кли уже, и ровно ничего не про­изошло...»

И вдруг, после трёх или четырёх часов тяжелейшего испытания, выясняется, что всё не так, как казалось несчастной «королеве»: «…Маргарита не помнила, кто помог ей подняться на воз­выше­ние, появив­шееся посередине этого свободного про­стран­ства зала. Когда она взошла на него, она, к удив­лению своему, услышала, как где-то бьет полночь, которая давным-давно, по ее счету, истекла. С последним ударом неиз­вестно откуда слышав­шихся часов молчание упало на толпы гостей. Тогда Маргарита опять увидела Воланда».

Впрочем, вполне может быть, что Автор и не думал нас дурачить, а беспристрастно рас­сказал о про­исходящем, а заодно о состоянии героини, не способной отличить «чёрное от белого», испыты­ва­ющей холодящий страх пере­д Воландом, но при этом сим­пати­зирующей и доверяющей Коровьеву. В этом смысле двой­ствен­ное психо­логи­ческое состояние Маргариты: желание стать дей­ст­вите­льно свободной и счастливой, но и готов­ность поверить в дьявола – пол­ностью соответ­ствует состоянию Ивана Бездомного в начале 13 главы.

Двой­ствен­ное и не вполне адекватное состояние Маргариты подчёркива­ется Автором с помо­щью дово­льно таки пикантных деталей: «– Почему королевской крови? – испуган­но шепнула Марга­рита, прижимаясь к Коровьеву». А чуть позже эта же неодетая особа захочет подменить Гел­лу воз­ле ног Воланда. В оправдание героини заметим, что и Коровьев, и Воланд, каждый по-своему, по­дыгры­вают Маргарите, чтобы она как-нибудь прежде вре­мен­и не научилась различать добро и зло. В этом смысле изображение райских кущ в 23 главе стано­вится вполне метафори­ческим.

Что каса­ется мотивов Коровьева, то они всем ясны, несмотря на известное лукав­ство в каждом его слове. Если не быть, то хотя бы выглядеть хозяином положения – вот девиз настоя­щего Мефис­то­феля. Например, Фагот явно недо­говаривает, пере­водя стрелки на «мес­сира», когда Марга­рита уди­вляется отсут­ствию света на лестнице в начале 22 главы. Воланд находится в другом помещении, а здесь имен­но Коровьев не желает быть узнан­ным.

Кстати, в книге Бузинов­ских о про­тотипе Коровьева – «золотом телёнке» Роберто Бартини есть и такая подроб­ность, будто бы он страдал заболе­ванием глаз и поэтому принимал гостей всегда в за­темнён­ном помещении. Однако это вполне могло быть уловкой связника между советским руко­вод­ством и европейскими закулисными союзниками. С такой легендой и соб­ствен­ную внеш­ность легче скрыть от лишних глаз, и двойника подсунуть на время отсут­ствия в стране. Тот факт, что у Булга­ко­ва стрелки пере­ведены на Воланда, якобы не вынося­щего электри­ческого света, мог быть частью сложной игры Булгакова, уча­ствовав­шего в кружке «Атон» вместе с авторами «Золотого телёнка». Наш Автор тоже мог в обмен на лояль­ность ОГПУ пообещать написать роман о чёрте с чертами кон­кретного резидента. Но в отличие от других членов кружка Булгаков предчувствовал раз­гром ОГПУ и своё освобож­дение от взятых обяза­тель­ств. Тем не менее, двойное или тройное дно в Романе сохра­ни­лось как про­должение этой опасной игры.

Однако вернёмся от про­тотипов к героям Романа. Мы вроде бы уже вычислили, что Коровьев-Фагот, олице­творя­ющий сам дух мате­риализма – это и есть муж Маргариты. То есть на лестнице в пятом измерении она встретилась с вроде бы отвергнутым, но всё ещё мужем. Есть ли этому, ещё бо­лее пикантному обстоя­тель­ству какие-то подтверж­дения в тексте 22 главы? Прямых нет, а вот косвен­ных – ско­лько угодно. Во-первых, «внеш­ность Коровьева весьма изменилась». Нужно думать, что и предыдущий клетчатый наряд с треснув­шим пенсне был уже изрядным измене­нием для коман­ди­ро­вки по сравнению с солидной внеш­ностью прежнего «инженера челове­ческих душ», которую знала его жена. И потом, раз­ве нас удивляет, что столичная твор­ческая обще­ствен­ность, которую соб­ствен­но и олице­творяет Маргарита, не узнаёт кого-то в лицо, особен­но если и не желает узна­вать. Скажем, в 1991 году молодая поросль советской экономи­ческой науки сменила роговые очки марк­си­стов на извлечён­ное из дореволюцион­ных времён треснув­шее пенсне либера­льных демо­кратов. Но как были экономи­ческими детерминистами, то есть мате­риалистами до мозга костей, так и остались, несмотря на все пере­оде­вания. Зато сорвали аплодисменты пожелав­шей обмануться столи­чной обще­ствен­ности во время представ­ления с приватизацион­ными ваучерами-червонцами. Когда же обман быстро вы­ше­л наружу, то академи­ческая обще­ствен­ность сделала вид, что она как бы и ни при чём, и это не со­ветская наука вос­питала младореформаторов, и не она подталкивала власть к либерализации ради си­юминутных благ. Поэтому будет вовсе не уди­вите­льно, что и сейчас, когда мировой финансовый кри­зис вот-вот похоронит под кучей «токсичных отходов» либера­льную версию мате­риализма, сам дух опять окажется в первых рядах борцов с про­клятым про­шлым. И судя по всему, будет пере­одет как раз в нобелевскую униформу академи­ческой науки.

Сразу после встречи Маргариты с Коровьевым про­звучала и ещё одна туман­ная фраза: «Уди­вите­льно стран­ный вечер, – думала Маргарита, – я всего ожидала, но то­лько не этого!» Вроде бы по тексту «этого» относится к темноте. То­лько что же такого неожидан­ного в темноте на лестнице поздним вечером около полуночи? Ну да ладно, не будем приди­раться к словам или мыслям бедной женщины. Но всё же отметим и такую деталь: «Коровьев понравился Маргарите, и трескучая его бол­товня подей­ствовала на нее успокои­те­льно». Ничего не попишешь, но признаем, что наша подзащит­ная оказалась первой и един­ствен­ной, кому сим­патичен наглый гаер. Впрочем, Ивану Бездомному его болтливый наставник Берлиоз тоже нравился вплоть до конца 11 главы, в отличие от Воланда.

С мотивацией Коровьева всё более или менее понятно – хоть день да наш. Да, дух мате­ри­ализма, князь мира сего уже потерял твёрдую почву под ногами. В его власти осталось то­лько виртуа­льное про­стран­ство мас­с-медиа, то самое пятое измерение, в которое сегодня можно легко выйти из любой москов­ской квартиры. Да, «мягкая сила» финансовой олигархии, привыкшая красться по-ко­шачьи, сегодня, играя белыми, имея преимуще­ство первого хода, всё равно про­игрывает свою глоба­льную партию на «Великой шахматной доске». Заметьте, что это не я придумал последнюю мета­фору, а идеологи и приспешники самой финансовой олигархии. И имен­но они уже про­извели замену «короля» на «офицера» в Белом доме, пытаясь таким образом избежать мата со стороны творче­ского духа Истории. Тем не менее, у Коровьева с Беге­мотом остаётся ещё последний шанс – исполь­зо­вать своё хозяйское положение в пятом измерении, чтобы воз­дей­ство­вать на эмоции, желания, мотивацию актив­ной части обще­ствен­ности. Эту эмоциона­льную, одновре­мен­но вос­торжен­ную и испуган­ную ипос­тась столичной элиты олице­творяет наша героиня.

Но какой резон Воланду про­щать Беге­мота и подыгры­вать Коровьеву? Ведь Маргарита вроде бы уже и так в его власти, готова послушно вти­рать ядовитое зелье, да и заменить Гел­лу во всём оста­льном. Сама же признавалась Азазелло, что, мол, я женщина без предрас­судков. Да, и первая мысль в голову героини пришла имен­но о постели. Но то­лько вот нужна ли Воланду такая испуган­ная неве­ста, искрен­не почита­ющая его дьяволом? Видимо, не очень, раз он направляет её на послед­нее испытание, в услужение настоящему сатане.

Здесь мы вполне можем вспомнить ещё об одной парал­лели. Мы можем вспомнить не то­лько о 12 главе, но и о 2-й, то есть о завязке ершалаимской части Романа. Великая Пятница, начав­шаяся по иудейскому счис­лению времени предыдущим вечером, согласно канони­ческим евангелиям связана с сим­воликой Жертвы. Тайная вечеря – это превращение 12 в 13, ученики становятся равными с Учи­телем. В том числе и любимый ученик Иуда, которого Учи­тель отдаёт во власть сатаны, подарив ему про­тиво­ядие – духовное знание о смысле предстоящей Мистерии. Между про­чим, до этого момента Иуда, как и многие ученики, почитал Учителя как «иудейского мес­сию», то есть буду­щего царя «мира сего», который освободит Израиль от иноземного ига в земном, мате­ри­а­льном смысле. Духовное понимание Израиля, Египта и Рима тоже стало к этому моменту доступно ученикам, поско­льку Учи­тель научил их всему, что знал сам. Но двой­ствен­ность вос­приятия и отно­шения к Учителю никуда не делась. Он и без Великой Мистерии мог бы сохранить свою власть над учениками и приобрести ещё большую власть над столичной обще­ствен­ностью Ершалаима. Но это было бы поклонение земному царю, князю мира сего, то есть образу сатаны.