144. Георгий Иванов - Роману Гулю .<Конец октября 1957>. Йер.
144. Георгий Иванов - Роману Гулю.<Конец октября 1957>. Йер.
<Конец октября 1957>
Дорогой друг Роман Борисович,
Прежде всего огромное спасибо Вам и Ольге Андреевне за чудную посылку. Все до одной вещи сели на политического автора чудесно и каждая доставила огромное удовольствие. Что это, новые вещи? — так-то чистенькие. Очень, очень благодарим.
Прилагаю стишок — единственный, который удалось дописать без ледерплякса. Последний, правда, пришел на днях, но действие еще не произвел. Увы, на этот раз содрали страшную пошлину, 1600 фр<анков>! Следующий раз я напишу Вам, как поступить, чтобы пошлины избежать. А то...
И благодарность за посылку и остальное пишу с опозданием, т. к. все ждал обещанного подробного письма. Получил еще 50 книжку, где мои стихи — пущенные без корректуры — безобразно искажены: «Под песочком, голодая». Выходит, что я мечтаю, прикрывшись песочком, голодать. Следовало же «Под песочком Голодая» — название знаменитого острова на Неве, где хоронили всяких беспризорников и босяков, в братской могиле. И где перед войной был проэкт выстроить сногсшибательный «Новый Петербург». Вы были бы душка, если б перепечатали этот стишок в новом дневнике, указав на искажение смысла. [998] А то Ваши «замеченные опечатки» на последней странице кто уж читает. Сделали бы — ведь добавочного гонорара я не жду, а стишок был хороший.
Ну вот, дорогой друг. Беспокоюсь и о судьбе обещанного Вами вечернего платья — как бы под благотворительный подарок роскошная вещь не подошла. Платить же пошлину я физически не в силах. М. б., посылая его, Вы бы сунули для приличия пару каких-нибудь негодных тряпок, для ансамбля.
Политический автор уехал в Тулон после лежания в госпитале, нужны всякие исследования, и, увы, все на свой собственный счет. У ней белокровие - это не шутка. [999] Все это грустно. У меня все те же 29 давления - признано, что неизлечимо. От этого при маленьком усилии адски трещит голова.
Да, я получил теперь книгу Смоленского, на которую делал давно заявку и которая только что вышла. Пришлю к январской книжке.
Остаюсь в надежде, что Вы наконец соберетесь мне ответить по всем пунктам. И очень прошу корректуру Дневника. А то сами видите, что получается.
Крепко жму Вашу «львиную лапу». Пишмаш [1000] я, конечно, тоже получил. Все склеил и сижу и жду и на этот счет известий, как с рукописью поступить. Ваш очень дружески
Георгий Иванов (Ж)
5[1001]
Отвлеченной сложностью персидского ковра,
Суетливой роскошью павлиньего хвоста
В небе расцветают и гаснут вечера,
О<,> совсем бессмысленно и все же неспроста.
Голубая яблоня над кружевом моста
Под прозрачно призрачной верленовской луной
Миллионопетая земная красота,
Вечная бессмыслица — она опять со мной.
В общем это правильно: я еще дышу.
Подвернулась музыка: ее и запишу
В синей паутине — хвоста или моста —
Линией павлиньей. И все же неспроста.
Георгий Иванов
Дневник 1957