158. Георгий Иванов - Роману Гулю. <Около 26 марта 1958>. Йер.

158. Георгий Иванов - Роману Гулю. <Около 26 марта 1958>. Йер.

<Около 26 марта 1958>

Дорогой Роман Борисович,

Я пролежал 12 дней в госпитале[1103], где меня всячески мучили, и сейчас я совсем разбит. Поэтому отвечаю на Ваше письмо по необходимым пунктам без всякой лирики и игры пера. Уж Вы извините великодушно на этот раз Вагнера.

1) Конечно , я предпочитаю издание Ваше, гадательному Цопе. Лишняя сотня экземпляров, отпечата<нных> в мою пользу Вами, «та же Валюта», во-первых, во-вторых, предпочитаю во всех отношениях Вашу заботу о книге и марку «Нового Журнала», «Моста» марки я решительно не хочу. Если (что меня очень удивляет) по каким-то условиям Вы, издавая меня, не можете украс<ить> издание маркой изд. «Нов<ого> Журнала», то поставьте издательство «Гиперборей», [1104] на что я имею право: внес в свое время 100 царских рублей в фонд этого издательства, и оно никогда не было формально ликвидировано. Но, конечно, очень рассчитываю на марку «Нового Журнала», что более чем естественно: Карпович достал деньги, а я как-никак долголетний сотрудник, 3/4 стихов из книги там же и опубликовавший.

2) Прошу заменить в наборе стихотворение (забыл его первые строки), то, которому предпослан эпиграф Мандельштама «А черемуха услышит и на дне морском простит» прилагаемым «Так, занимаясь пустяками»[1105]. Прошу корректуру, по возможности в гранках, а не в верстке, чтобы порядок стихотворений можно было бы изменить кое-где, если же это никак нельзя, то пусть наберут «содержание» и книги того же автора. «Содержания» не было мною послано. Следовательно, Вы лично, или Ваша секретарша должна его по рукописи составить. Очень прошу книгу, в отличие от американских замашек, не обрезать. Можно просто не обрезать, как делали в России и всюду, или сделать, как в «Опытах», <с> этакими легко разрываемыми дырочками по краям книги. Будьте ангелом, пришлите мне возможные (т. е. доступные по Вашим денежным возможностям) образцы бумаги и для текста и для обложки. Ради Бога, никаких рисованных обложек, никаких черточек под фамилией и т.п. Мне хотелось бы белую очень или просто белую обложку. «Стихотворения» ярко красным, остальное черным. Очень хотел бы просто белую обложку поплотнее. Бумагу, для текста, хотел бы суховатую (пожалуйста, образцы на выбор). Через океан само собой трудно об этом объясняться — рассчитываю на Ваш вкус и дружескую помощь. Тип бумаги для текста мне очень хотелось бы вроде той, которую Вы употребляете с адресом Roman Goul и т. д., слегка желтоватую и с жилками. Это идеальная бумага для книги стихов. Судя по Вашей бумаге для писем и цвету штампа, у Вас хорошее чувство бумаги и цвета. Присмотрите же Вашим, талантливым и в этом, глазом, дорогой Нитце! Мне это, представьте, очень душевно важно.

3) Прилагаю письмо Адамовича — прошу срочно прислать мне корректуру его статьи, как убедитесь из этого письма, с его письменного разрешения[1106]. Не забудьте, пожалуйста. Также заранее прошу не отказать в любезности — сделать мне с этой его статьи, когда книга «Нов<ого> Ж<урнала»> будет печататься, десяток оттисков. По <у Г.И. - «До». - Публ.> сей день жалею, что не попросил Вас сделать это с гениальной статьей моего прославителя Нитце. Пожалуйста, отметьте это, чтобы не забыть впопыхах печатания №№. «Опыты» так сделали со статьей Маркова, и это очень приятно, на случай иметь.

4) Который раз должен Вам <сказать>, друг мой Ницше, что я, настаивая на Вашей статье, делаю удовольствие МНЕ, а не Вам. Снисходя к моему болезненному состоянию, примите это к сведению, не требуя дополнительно клятв. Кое-что я хотел бы, чтобы из этой гениальной статьи удалить, напр<имер>, знаменитое убийство. Там есть и опечатки. Пассаж с Леконт де Лилем можно также удалить[1107]. Я все это отмечу по стр<аницам> статьи и Вам дополнительно пришлю, когда немножко очухаюсь. Что ж, что статья будет петитом — это даже может быть красиво в издании. Этаким подобием елизаветинского шрифта (есть этакие изящные курсивы или их подобия). Цитаты из меня, естественно, тоже можно выбросить — ведь целые стихи будут в тексте. Если нужно по смыслу, то оставьте где захотите одну строчку.

5) Конечно, ерунда, если будет по 2 стихо на странице. Гораздо приятнее, если будет хорошая внешность – бумага обложка, приличный шрифт. Портрет пришлю. Для этого надо сняться – через несколько дней – сейчас лежу в кровати, без права двигаться.

6) Прилагаю стихо политического автора. Если есть возможность, очень уважите, вставив его в ближайшую книжку «Н<ового> Ж<урнала»> рядом с «В вагоне»[1108] — оно очень парное Оцените его. Я очень им пленен. Парочкой будет очень красиво. Сократите для этой цели какого-то-нибудь из Ваших графоманов.

7) Шестов что-то болтал (и, кажется, писал Мамченке) обо мне в связи с Киркергартом[1109]. В печати ничего подобного за подписью его не появлялось. Так что это не аргумент в устах Апельсинцева. И Ваша вселенская смазь ему сохраняет полную действительность.

Не имею физической возможности привести в порядок заметку о Смоленском. Как хотите. Либо отложите мою заметку до будущей книжки, либо дайте написать кому угодно. Прошу простить — я не хотел Вас подводить. Писать о Смоленском должен был по его просьбе. Книга (между нами) не такой важнец. Стихи, с которых он начинал при царе Горохе, то же самое. Только посвежей, что последние. От реторики [1110] тошнит. Я, конечно, пишу, чтобы сделать ему удовольствие, иначе.

7) [1111] От Берберовой пришло письмо с предложением издаться, с упомин<анием?> ZOPE, Юрасова. «Возможно, что Роман Гуль Вам уже написал» об этом. «Я знаю, — прибавляет она, — что Вы посылали рукопись в Нов. Журнал, но как будто там ничего не вышло по их вине». Я ей отвечу, когда смогу — что благодарю и пр. Но что «Новый Журнал» меня издает.

8) Прилагаю «без комментариев» письмо Яновского и с большим интересом жду Ваших комментариев на сей человеческий документ[1112].

Обнимаю Вас, ответьте сразу «бедному больному старичку»[1113].

Ж.