Глава 7. Курьезы

We use cookies. Read the Privacy and Cookie Policy

Глава 7. Курьезы

Congres

Шестнадцатого февраля 1677 года был наконец-то отменен один из самых возмутительных законов старого кодекса. Речь идет о congres. Согласно определению, данному в словаре Фюретьера, это «церемония соития, которая совершалась согласно постановлению церковного суда в присутствии врачей и замужних женщин с целью выяснить, является ли мужчина импотентом, когда супруги хотели развестись».

За ходом таких заседаний с жадным интересом следили личности знаменитые и даже выдающиеся, такие как мадам де Севинье. В 1662 году Тальман де Рео описывал возмущение, вызванное бесстыдным поведением маркизы де Аагей, когда «матроны» ее освидетельствовали; однако, как правило, подобные «спектакли» попросту вызывали у людей смех, служа поводом для нескончаемых скабрезных историй и вульгарных песенок.

Чувствительные жертвы вроде маркиза де Жевра чуть не умирали от стыда, когда им угрожали столь непристойной процедурой, которая, даже если оставить в стороне вопросы приличия, не могла служить серьезным доказательством того, что мужчина — импотент. Обстоятельства дела, публичный скандал, непристойные словечки — всего этого было достаточно, чтобы охладить пыл самого страстного любовника в мире. В конце концов общество пришло к пониманию этого — после того как мадемуазель Диана де Монтеноль де Навайль, ставшая второй женой маркиза де Аагейя, которого изданный в 1659 году известный эдикт, согласно решению congres, объявил импотентом, родила от него ни много ни мало семерых детей. Говоря словами современника, «это показывает, что человек не всегда властен над своими действиями, когда его заставляют у всех на виду ласкать женщину. Наши органы, тем более в присутствии судей, не всегда повинуются нам тогда, когда мы того хотим».

Не пользовавшийся популярностью congres появился, по-ви-димому, в середине шестнадцатого века. Венсан Тажеро объяснял способ его действия в своем Discours de limpuissance[166]. Если не слишком углубляться в дебри физиологических подробностей, без которых вышеупомянутый автор не может обойтись, то суть дела можно свести к следующему.

Церковный трибунал выбирал нейтральную территорию для проведения испытания — это могла быть, к примеру, баня, но никогда дом друзей или родственников испытуемой пары. Муж и жена порознь подходили к выбранному заведению, каждый — в сопровождении своей семьи. Родственники оставались на улице ждать решения. Пара входила в двери вместе, чтобы предстать перед экспертами (обыкновенно четырьмя, но их число могло увеличиваться и до двенадцати человек).

Чиновник, открывая церемонию, просил мужа и жену поклясться, что они «по доброй воле и без какого-либо обмана совершат брачный акт и ни одна сторона не будет умышленно чинить к этому препятствий». Затем эксперты клялись предоставить congres у правдивый отчет о происходящем. Присутствовали адвокаты мужа и жены и чиновник, посланный провинциальным парламентом, но они позже удалялись в соседнюю комнату. Иногда супругам позволяли остаться наедине, но очень часто эксперты (врачи и «матроны») оставались с ними и проводили дальнейшее обследование, особенно жены, чтобы удостовериться, что она не воспользовалась вяжущим средством, дабы уменьшить выделение спермы. Покончив с этим, супругов укладывали в постель, полог задергивали, «матроны» садились возле кровати — и начиналось представление. Обычно супруги принимались яростно браниться, что делало сцену столь же смехотворной, сколь унизительной. Спустя час или два эксперты окликали супругов или отдергивали занавес, чтобы проводить свои омерзительные расследования.

Дьяволы

Как мы уже видели, демонология вовсе не отжила свое. Тем не менее для семнадцатого столетия был характерен неподдельный интерес к человеческой природе, и вопросы, связанные с этим, обсуждались на открытых заседаниях. Дьяволы — тоже. Одна из наиболее популярных серий конференций в Париже была организована доктором Теофрастом Ренодо{148}, который в 1637 году возглавлял дискуссии, открытые для «всех людей с пытливым умом». Там и состоялось последнее (насколько нам известно) обсуждение средневекового поверья о суккубах и инкубах{149}, хотя само это поверье продолжало бытовать в сельских местностях до девятнадцатого века.

На конференции был задан вопрос: «Может ли дьявол производить потомство?», и четыре выдающихся оратора изложили свои на это взгляды публике. Первый из них —вероятно, он был врачом — полагал, что впечатление, испытанное жертвой так называемого инкуба — следствие болезни («возбуждения гипофиза»), которая затрудняет дыхание и вызывает ощущение подавленности,— как будто что-то давит на желудок. Это не имеет с дьяволом ничего общего.

Второй оратор, напротив, выступил в защиту дьяволов и пустился в долгие рассуждения о созданиях, которые были ими порождены: Пане, фавнах, сатирах и т. п.

Третий высказывал компромиссную точку зрения, полагая, что дьяволы способны совокупляться с людьми, но производить потомство эти зловредные духи не могут из-за отсутствия спермы.

Четвертый, и наиболее разумный из них, отрицал существование чертей, утверждая, что во всем виновато человеческое «распущенное воображение». Он советовал слушателям для защиты от нападения предполагаемых демонов спать на боку и побеждать опасности воображения, «происходящие от избытка семени, которое, завладевая нашей фантазией, порождает пленительные образы, возбуждающие движущие силы, а они, в свою очередь, увеличивают выделительную способность семенных сосудов». Это объяснение было, на самом деле, довольно близко к истине, если принять во внимание, что до изобретения психоанализа оставалось три сотни лет.

Советы доктора

Изданный впервые в 1696 году Le Tableau de la vie conjugate[167] доктора Венетта продолжал переиздаваться до 1795 года, когда его автора представляли читателю как «гражданина Венетта», хотя доктора к тому времени уже давным-давно не было в живых. Серьезные социологи девятнадцатого столетия были шокированы, узнав, что «эту одиозную книгу» продолжают читать чуть ли не в каждом французском доме — как в городе, так и в деревне.

Доктор Венетт был твердо убежден в необходимости своей книги. «Здесь каждый найдет для себя что-либо полезное,— писал он в предисловии.— Старики узнают, как вести себя с молодыми женами, чтобы быть способными к зачатию детей и возбуждаться, не подвергая опасности здоровье. Богословы и духовники узнают все о причинах, по которым брак может быть признан действительным или расторгнут, о недостатках, что обнаруживают в браке люди, и о грехах, совершаемых иногда теми, кто предается дозволенным удовольствиям. Развратники узнают, какие неизлечимые болезни приносит с собой беспорядочная любовная жизнь... судьи, философы, врачи найдут много пищи для размышлений; атеистам также пойдет на пользу эта книга, которая, конечно, заставит их изменить свои взгляды, когда они прочтут о чудесах природы, проявившихся при создании человека, а женщины узнают, как выполнять свои обязанности по отношению к мужу и что надлежит делать, чтобы он был бодр и здоров. Но главная цель этой книги состоит в том,— объясняет врач,— чтобы научить молодых людей определять свой тип темперамента и врожденные наклонности к воздержанию или же браку. Здесь они найдут сведения о том, в каком возрасте лучше всего вступать в брак — так, чтобы не быть чрезмерно ослабленным в начале супружеской жизни и прожить жизнь долгую и приятную; они узнают также, какое время года и какие часы дня больше всего подходят для супружеских трудов, если хочешь произвести на свет потомство здоровое и смышленое».

После такого предисловия, в котором доктор Венетт объявляет себя благодетелем общества, следуют два тома анатомических подробностей и замысловатых предписаний, являющихся настоящим кладезем информации для историков и социологов.

Доктор упоминает о случае, когда на ферме у отца он пригрозил рассердившему его работнику, что, когда тот женится, он «завяжет его шнурки узлом». Это говорит о том, что магия, когда доктор писал свою книгу, все еще была в большой моде. Венетт сообщает, что, к его удивлению, работник, женившись год спустя после этой ссоры, обнаружил, что он импотент, и счел, что причиной его бессилия явилось проклятие доктора. Однако, к счастью, священник, венчавший молодоженов, знал, как избавляться от порчи, и в двадцать один день снял проклятие, причем работнику не пришлось даже прибегать к общеизвестному способу — мочиться сквозь обручальное кольцо.

Любовь, по мнению доктора Венетта и других врачей того времени, гнездится в печени, полной огня и серы; у похотливых людей почки так раскалены, что воспламеняют соседние органы, высушивают мозг и череп, что приводит к преждевременному облысению. Натуры мрачные и меланхоличные более других склонны к похоти. У мужчин большие гениталии обычно бывают у обладателей больших носов.

Что до женщин, которых автор считает игрушками мужчин, то они старятся быстрее из-за внутреннего тепла, медленно их сжигающего. Доктор приводит несколько рецептов борьбы с дряблостью, которой с годами подвержены их тела. Наиболее нежелательны дряблые груди, поскольку из-за них женщину могут счесть любительницей выпивки или распутницей. У некоторых женщин груди велики, как диванные подушки, что крайне стесняет их. Чтобы уменьшить размер груди, доктор рекомендует отвар из красного вина с плющом, болиголовом, петрушкой и миртом. «Чтобы груди сделались меньше, можно также носить свинцовые формы, смазанные маслом белены»,— информирует читательниц Венетт.

Он описывает способ, как определить, сохранила ли девушка девственность: нужно предложить ей принять горячую ванну с травами (они будут стягивать половые органы, если девушка была целомудренна). Но иногда происходили и «несчастные случаи». «Стоит ли, в самом деле, устраивать скандал и поднимать семейную бурю? — вопрошает читателей доктор.— Не лучше ли в брачную ночь вложить в вагину девушки маленькие кожаные шарики, наполнив их овечьей кровью? Это обеспечит семейный покой».

Те, кто хочет охладить свой пыл, говорил он, должны посвятить себя работе или учению до поздней ночи, гулять на свежем воздухе, пить больше воды и есть пищу, «которая производит мало крови». В их диету должны входить кислые лимоны, мандрагора и красная смородина. В таких случаях доктор настоятельно рекомендовал напитки или мази из белых кувшинок, равно как и наложение свинцовых дощечек на поясничную область. Белые розы, рассыпанные ночью на простыне, также охлаждали кровь.{150}

Если же кто-то, наоборот, хотел подхлестнуть свой сексуальный аппетит, ему следовало есть побольше молока, яичных желтков, петушиных тестикул и креветок. Венетт уверял читателей, что в подобных случаях чудеса творят маленькие египетские крокодилы, однако это «лекарство» было нелегко раздобыть. Прекрасные результаты давало употребление растертых в порошок и разведенных в сладком вине высушенных почек крокодила.

Автор подробно останавливается на вопросе о наиболее благоприятном времени года для любви. Зима — чрезвычайно плохое время для секса. Гениталиям холодно от снега, льда и холодных дождей; в северных районах их приходится защищать с помощью меховой одежды. Да и женщины зимой бывают вялыми. Природа спит, и человеку надлежит следовать ее примеру. Летом жены более любвеобильны, нежели мужья, но последние страдают от сильной жары и поэтому не должны перенапрягаться. Осенью также не очень полезно предаваться любви. Только весна поддерживает жизненные силы, но нужно помнить, что в это время года природа слегка помешана, и зачатые в мае дети часто бывают недоразвитыми или сумасшедшими. В состоянии чрезмерного возбуждения зачинать детей неразумно. Вот почему у римлян было запрещено устраивать свадьбы в мае. Все это может заставить читателя прийти к выводу, что «порочная» книга доктора Венет-та накладывает значительные ограничения на сексуальную активность мужчин.

Что касается времени суток, наиболее благоприятного для зачатия потомства, то Венетт объясняет, что занятия любовью очень вредны для пищеварения, поэтому не следует предаваться им сразу после еды. Но большинство врачей, добавляет доктор, согласны с тем, что любовные забавы на голодный желудок не менее вредны. Однако большинство работников и ремесленников возвращаются домой поздно вечером, слишком устав, чтобы ласкать своих жен, поэтому занимаются любовью на рассвете. Известно, что они полны здоровья и энергии. Тщательно приведя к общему знаменателю все эти советы, Венетт рекомендует читателям предаваться любовным утехам в течение четырех—пяти часов после второго завтрака или четырех—пяти часов после обеда. Возобновлять усилия более пяти раз он не считает целесообразным, хотя многие мужчины заявляют, будто способны проделывать это за ночь десять или двенадцать раз. Он также дает советы относительно поз. «Люди не должны заниматься любовью стоя, подобно ежам,— писал он,— это в любом случае чрезвычайно вредит здоровью. Сидя заниматься любовью также нехорошо. Можно предаваться любви, подобно лисицам, лежа на боку, особенно когда жена ждет ребенка. Но для женщины, чтобы повысить вероятность зачатия, лучше стоять на коленях и локтях, нежели лежать на спине. Эта поза наиболее естественна из множества возможных комбинаций и вызывает меньше всего сладострастных мыслей». (Что до количества комбинаций, то по этому поводу нет единого мнения: Форберг приводит тридцать шесть различных поз, но древние индийские знатоки любви увеличивают это число до сорока восьми.)

Закат эпохи классицизма был мрачен во всех отношениях. Страна разгромлена и разорена после войны за испанское наследство (1701—1713). Блеск Версаля померк. Последние великие классические писатели ушли из жизни. Высокомерие и абсолютизм привели к тому, что окружение короля выродилось в подхалимов, лицемерно пытавшихся подражать искреннему обращению его величества к религии. Однако несмотря на это свободолюбие ежедневно завоевывало все новые позиции. Я уже приводила несколько комментариев современников по поводу безнравственности этих лет, но никто не дал более проницательного анализа морального разложения, чем великий проповедник Массильон в своей знаменитой проповеди о блудном сыне.

Темой его речи было сладострастие — он утверждал, что с трудом дерзнул произнести это слово, поскольку «свет, который более не знает удержу в том, что связано с этим пороком, требует от нас чрезвычайной осторожности в выборе слов, которыми мы пользуемся, чтобы его бичевать». Утонченность языка, знаменитая версальская ге/егше*, ловко использовалась для прикрытия грубых жизненных реалий, так же как величественные придворные манеры скрывали безнравственные деяния. «Вначале,— говорил Массильон,— человека толкает к распутной жизни его слабость, но на более поздней стадии он распутничает из принципа и постоянно изобретает новые нечестивые забавы, чтобы ожесточить себя. Теперь этим пороком поражены люди обоих полов, всех возрастов и всех состояний».

Такова была основная тенденция, которой и в восемнадцатом столетии продолжал следовать высший свет. Как мы видели, процесс морального разложения начался довольно давно, и, по-видимому, забота, которую проявлял об элегантности версальского «фасада» Людовик XIV, только способствовала осторожности любителей плотских наслаждений.

Простая истина состояла в том, что цивилизации вкупе с религией так и не удалось укротить ни женщин, ни мужчин.

Несколько выдающихся представителей более чистых течений в любви, может быть, и не были типичными для выражения основных чувств того времени, но они стали вестниками нового, нарождающегося, были заметными пиками на графике любви семнадцатого столетия. Мистический идеал святой Жанны де Шан-таль и святого Франциска Салеского, героический идеал Корнеля, мирное сотрудничество герцога де Ларошфуко и мадам де Лафайет, профессиональное и супружеское партнерство месье и мадам Дасье были примерами того, какой любовь должна быть и каких высот она может достигать в пробужденном ею сердце.