Финикийцы и греческая колонизация запада

Резкий подъем Карфагена в течение VII и VI веков до н. э. не был ни изолированным, ни спонтанным явлением; он составляет часть исторического процесса, который включал в себя ассирийское завоевание Среднего Востока и греческую экспансию на запад.

Во время правления Саргона II, Синаххериба и Асархаддона ассирийцы одерживали одну победу за другой, опустошая земли Тира. Как показал Форрер, самым тяжелым был, вероятно, период между 670 и 662 годами до н. э., и Асархаддон хвастался, что наказал этот город за то, что он осмелился послать свои корабли на помощь египетскому фараону, оказавшемуся в очень сложном положении. Чувство опасности усиливалось еще и потерей восточного рынка, и тирийцы толпами эмигрировали в Африку. Этим, по-видимому, и объясняется резкое увеличение могил в Карфагене во второй четверти VII века до н. э. и быстрый рост торговли. Центр коммерческой активности переместился на запад, и плоды этого пожинал Карфаген.

На другом берегу Средиземного моря появилась другая опасность, которая поставила под угрозу единственный источник дохода города Тира, который позволял ему выплачивать огромную дань, наложенную на него ассирийцами. Греция была переселена, и греки стали искать новые рынки сбыта для своего растущего производства, в особенности своей роскошной керамики. Для этой цели они приступили к колонизации Южной Италии и Сицилии. Сказочные богатства «Таршиша» не могли не возбудить у них зависти, и путь, по которому финикийцы ввозили металлы, оказался под угрозой. Тир остался один на один с греками, превосходящими его по численности на своей земле и в Ионии. Они строили здесь города, селились со своими женами и детьми, привозили с собой твердую валюту, керамические изделия и бронзу, а Тир мог рассчитывать лишь на свои гавани, тесные связи с местным населением и на то, что его торговые корабли были гораздо крупнее, чем быстроходные, но более легкие суда греков, по мнению историков, плохо приспособленные к длительным путешествиям и атлантическим штормам. Тир поэтому вовсе не стремился противостоять греческой экспансии в этих районах военной силой, а стремился ограничить и сократить ее, сохраняя за собой ключевое положение в тех местах, где он тоже имел колонии. Мы не можем с уверенностью утверждать, что существовали тирские противовесы греческим городам, но мы знаем, что финикийцы тоже сооружали крепости, и в этом смысле очень примечательно название Гадир, что означает «Огороженное место». Таким образом, Тир получил контроль над южной частью Западного Средиземноморского бассейна, по которому проходил прямой путь к Геркулесовым столпам. Этот путь с обеих сторон защищали крепости Гадес и Ликсус.

Самыми важными датами являются следующие: на Сицилии греки основали в 757 году до н. э. Наксос, а в 735-м – Сиракузы; на Итальянском полуострове – Кумы и Тарент в 725 и 708 годах до н. э. соответственно. Вероятно, именно в это время финикийцам пришлось покинуть Восточную Сицилию, о чем упоминал Фукидид, и переселиться поближе к своим западным союзникам, элимийцам, обитавшим неподалеку от Утики и Карфагена. Два этих города, а также Секси на юге Испании появились именно в этот период – в конце VIII века до н. э. Никаких намерений захватить земли на Иберийском полуострове, как полагал Шультек, у финикийцев в это время не было, как не было и стремления захватить какую-либо из вышеупомянутых стран. Об имперских устремлениях можно говорить лишь после появления Баркидов. Временная гавань, которая до этого использовалась лишь в определенное время года, превратилась в город, и там, где когда-то был промежуточный порт для отдыха моряков, поселились семьи финикийцев.

В течение VII века до н. э. греческая колонизация усилилась, и греческие колонии появились: в 688 году – в Геле, в 650 году – в Селине; родосцы начали торговать с людьми, жившими по берегам залива, и продвигались вдоль побережья Каталонии. Они основали Роде (современный город Родос) у подножия Испанских Пиренеев и вошли в контакт с тартессианцами (иберийцами, о которых мы уже упоминали. Они жили рядом с Португалией и имели монополию на добычу олова, которое продавали только финикийцам).

В середине VII века до н. э. финикийцы основали поселение на острове Рахгоун, который охраняет устье реки Тафна, к западу от Орана. Этот остров был гол и негостеприимен, и к середине V века финикийцы оттуда ушли, поселившись на более плодородной прибрежной равнине. Отсюда они могли контролировать южный путь в Альборанское море и к поселениям Секси, Абдера и Малага. Это было совсем не лишним, поскольку около 640 года до н. э. самиец по имени Колеус, плывший в Египет, был отнесен штормом к берегам Ливии и оттуда, двигаясь к Геркулесовым столпам, добрался до двора Аргантония, царя Тартесса, который принял его очень гостеприимно и осыпал дарами. Самиец сколотил огромное богатство, но, по словам Геродота, эта экспедиция так и осталась единственной в истории, а это означало, что путь в Гадес хорошо охранялся.

Богатства Иберии не были единственным побудительным мотивом для движения на запад. Моряков, вероятно, привлекали слоновая кость и золото Африканского континента, ибо на Атлантическом побережье Марокко в Могадоре сохранились следы еще одного финикийского поселения, которое возникло в середине VII века до н. э.

И наконец, поселение Мотья, расположенное на западной оконечности Сицилии, тоже датируется серединой VII века до н. э. Мотья охраняла пролив между Сицилией и Африканским континентом с севера, а Карфаген и Утика – с юга, в то время как главные гавани Южной Сардинии, захваченные в конце этого века, защищали подходы к ней с севера.

Однако в 631 году до н. э. финикийская талассократия снова оказалась под угрозой: греки основали на африканском побережье, между Египтом и Сиртикой, неподалеку от современной Бенгази, город Кирену. Коммуникации по морю между Карфагеном и Египтом были перерезаны. Впрочем, существовала еще и сухопутная дорога, которая шла по низине параллельно побережью, от Паретониума (Мермах-Матрух), стоявшего к западу от Нила, до оконечности Большого Сирта. У нас нет доказательств того, что этот путь действовал в конце VII века до н. э., но во времена Геродота по нему ходили караваны, несмотря на то что он пролегал по «безводной песчаной пустыне, где не было никакой жизни». Вдоль этого пути располагались оазисы, среди которых наиболее крупными были Сивах, где жил знаменитый оракул Амона – древнеегипетского бога с головой барана, с которым советовался Ганнибал, и Аугула, окруженная соляными горами. Горы эти отличались необычным плодородием, поскольку здесь били родники с чистой водой. В среднем путь от одного оазиса до другого занимал десять дней, но идти надо было по барханам. По дороге часто случались песчаные бури (когда дули пустынные или южные ветра), при которых люди и животные сбивались с пути и их засыпало раскаленным песком. Камбис, двигаясь в Сивах, потерял всю свою армию, а Александра от гибели спасло только чудо – неожиданно пошел сильный дождь. Тем не менее главным средством для существования у местных жителей, насамонов, была караванная торговля. Аристотель рассказывает нам, как можно научиться переносить жажду: «Некий Андрос Архонид ел очень много соленого и прожил всю свою жизнь, не страдая от жажды. Похожим образом, Маго из Карфагена три раза пересекал безводные земли, питаясь лишь сушеным мясом без глотка воды».

Караванная тропа заканчивалась у Большого Сирта, неподалеку от Большого Лепсиса, в стране Гарамантес. Тот факт, что рост этого города в конце VII века до н. э. совпал с основанием Кирены, позволяет предположить, что караваны начали ходить по этому пути именно в это время. Дешевые египетские товары очень подходили для подобной торговли, поскольку были небольшими и легкими. Но, несмотря на это, большая часть египетского импорта, вероятно, поступала в Карфаген по морю, поскольку, после разгрома Химеры, когда морские коммуникации между Карфагеном и Восточным Средиземноморьем и Египтом были перерезаны, в могилах Карфагена больше уже не встречаются египетские вещи.

Около 600 года до н. э., когда ситуация стабилизировалась, фокейские греки из Ионии основали Массалию (Марсель), неподалеку от дельты реки Рона, а потом поселились в Каталонии в Ампурии (Эмпории). Это позволило им контролировать, с этих двух ключевых позиций, всю северную часть Западного Средиземноморского бассейна, а также движение по реке Роне. По ней, среди прочего, везли олово, добытое в Корнуолле, и янтарь с берегов Балтийского моря. Эти товары провозились в Галлии, частично по суше и частично по рекам. Отсюда часть товаров отправлялась через Альпы в Италию и Этрурию, а оставшаяся часть поступала в порты и становилась главным источником дохода Фокейской колонии, которая очень быстро превращалась в опасного соперника Карфагена.

Мы не можем сказать, насколько богат был Карфаген и каковы были его отношения с Тиром в начале VI века до н. э. По-видимому, он все еще зависел от метрополии, по крайней мере в поставках готовых товаров, однако превратился в главный порт на «металлическом пути» и начал уже затмевать Утику. Если карфагеняне около 654 года до н. э. действительно основали колонию в Ивисе, то это говорит о том, что они уже пользовались определенной автономией и, вероятно, имели свой собственный флот. Впрочем, до середины VI века до н. э. Карфаген все еще подчинялся Тиру, а раскопки в Секси, Рахгоуне, Мотье и Большом Лепсисе показали, что Карфаген не мог снабжать провизией финикийские колонии на Западе. Керамика, обнаруженная в этих городах, относится к греческому, египетскому или финикийскому типу, но никак не к пуническому.