Малхус

Первого руководителя Карфагенского государства после Дидоны, имя которого дошло до нас, звали Малеус, Масеус или Мазеус (именно так называет его в своих манускриптах Юстин). Воссий предложил называть его Малхусом, и с тех пор это имя прижилось. Впрочем, мы не знаем, являлось ли это слово именем собственным семитского происхождения или, что кажется нам более вероятным, это был титул[5].

Согласно Юстину, Малхус был генералом (дуком), который одержал много побед на Сицилии, но на острове Сардинии оказался менее удачливым. В качестве наказания за поражение его приговорили к ссылке вместе со всей армией. Изгнанные не смогли добиться помилования и осадили город. Тем временем сын Малхуса, Карфало, служивший в Мелгарте жрецом, был отправлен в Тир с десятой частью сицилийской добычи. Когда он возвратился в Африку, отец стал убеждать его присоединиться к мятежникам. Сначала Карфало отказался и приступил к выполнению своих религиозных обязанностей, но, добившись согласия народа, вернулся к отцу. Тот, однако, обвинил его в том, что он приехал, чтобы оскорблять и насмехаться над ссыльными, и велел распять на виду у всего города, прямо в жреческом облачении. Вскоре после этого Карфаген был захвачен, но Малхус проявил благоразумие и казнил всего лишь десять сенаторов. Через некоторое время его самого обвинили в тирании и казнили.

Впрочем, Малхуса упоминает только Юстин[6]. Геродот и Диодор, описывая греческо-финикийскую борьбу за главенство на Сицилии, ничего не говорят об этом карфагенском генерале, который, предположительно, сумел захватить большую часть острова. Если не считать первых четырех глав и последнего предложения, касающегося Маго (к которому мы еще вернемся), XVIII книга Юстина посвящена историям Дидоны и Малхуса. Правда, между ними вставлен небольшой абзац, рассказывающий о человеческих жертвах, которые приносились для того, чтобы остановить распространение эпидемий (конец VI главы). У всех этих трех разделов есть одно общее – они рассказывают о человеческих жертвах того или иного рода. История Дидоны, как мы еще увидим, объясняет ритуальное самоубийство царя.

Рассказ о Малхусе – это попытка оправдать распятие царского сына; в Карфагене таких случаев больше не было, а вот Библия приводит нам еще один пример. Раздел между двумя этими историями рассказывает о принесении в жертву простых людей; их смерть не имела никакого политического значения. Книга в целом посвящена религиозной тематике. Между правлением Дидоны и Малхуса никакие политические вопросы, связанные с внутренней или внешней политикой, не обсуждаются. Не упоминается и о карфагенской колонизации Ивисы, хотя Диодор сообщает, что это случилось, вероятно, в середине VII века до и. э. или, что более вероятно, в начале VI века до и. э.

Поэтому напрашивается вывод, что Помпей Трог взял сведения для этой части своей книги из трактата о человеческих жертвоприношениях в Карфагене, а не из какого-то исторического источника. Автор трактата, вероятно, пытался объяснить этот варварский обычай мнимым историческим событием, связанным с какой-то выдающейся политической фигурой, совсем как Лукиан, который в своей книге о сирийской богине или в рассказе о Комбабе дает объяснение кастрации Галла. Семитские мифы переставляли, рационализировали и риторически совершенствовали, чтобы сделать более сентиментальными.

Имя Малхус – если принять точку зрения Воссия – это не что иное, как титул МЛК, семитский эквивалент «царя». Вполне возможно, что это не конкретная историческая личность, а «царь» как понятие. Распятие Карфало в его жреческом облачении носит все признаки жертвоприношения. Даже в III веке и. э. жертвы, приносимые Баал Хаммону, или, в его латинском эквиваленте, Сатурну, облачались в одежды жрецов Сатурна. Эта одежда символизировала принадлежность к этому богу и его право требовать, чтобы жертва отдала ему свою жизнь. Поэтому распятие Карфало, царского сына, можно рассматривать как пример «царской жертвы», чье имя идентично Малхусу. В отличие от нее жертвы Молоху – другая форма царского жертвоприношения, практиковавшаяся Дидоной и подтвержденная историками и археологами, – подвергались не распятию, а сожжению на тофете. Библия сохранила для нас пример принесения в жертву царских сыновей путем повешения или распятия, в обстоятельствах, которые, по-видимому, очень похожи на те, что приводятся в рассказе о Малхусе. Чтобы положить конец трехлетнему голоду, Давид отдал Гидеонитам семь сыновей Саула, «и они повесили их на холме перед Госиодом; и все семь упали одновременно и были преданы смерти в дни сбора урожая, в самые первые дни, в начале сбора ячменя» (2, Самуил, XXI. 7–9). Жертвоприношения в форме повешения встречались и среди других народов, например у германцев.

Если принять эту гипотезу, то историческая часть рассказа Юстина теряет свое значение. Нам кажется, что эту историю придумал сам Помпей Трог, задумавший преобразовать трактат о «религиозном жертвоприношении», на который он опирался, в трактат по политической истории, в особенности истории Карфагена III и II веков до н. э. Мы видим, как геронты – иными словами, сенаторы – изгоняют побежденного генерала и его армию; зато люди даруют Карфало неприкосновенность, что напоминает нам об адейе классического закона; наконец, Малхус сообщает правительству о своих планах на заседании Народного собрания. Здесь впервые, как отмечал Гсел, мы находим упоминание о Народном собрании в Карфагене, и в те далекие времена оно, по-видимому, играло такую важную роль, которая была немыслима даже во времена Аристотеля и которую оно снова стало играть при Баркидах.

Рассказ о военных подвигах Малхуса тоже, вероятно, сильно преувеличен. Несмотря на победы, которые он, как нам сообщают, одержал над Ливией, три или четыре поколения жителей Карфагена по-прежнему должны были платить ей дань. На Сицилии финикийцы отошли в западную часть острова и вступили в союз с элимийцами[7], с которыми они около 580 года до н. э. воевали против греческой колонии Пентафла, попытавшейся создать свою колонию на земле Лилибея (совр. Марсала). Вполне возможно, что Малхус тоже принимал участие в этой войне, но Диодор приводит «Тимееву» версию развития событий, в которой ничего не говорится о том, что карфагеняне там воевали. Он утверждает, что Пентафл был разгромлен соединенными силами элимийцев и финикийцев. Последние на Сицилии жили автономно, что подтвердили раскопки в Мотье. Археологические находки здесь коренным образом отличаются от находок в Карфагене, из которых самые ранние датируются 550 годом до н. э. Самые первые следы карфагенской интервенции в центральной и западной части острова появляются лишь после конца VI века до н. э.

Единственное заключение, которое мы можем сделать из легенды о Малхусе, – это то, что в первой половине VI века до н. э. в Карфагене продолжали существовать цари-жрецы.