Закат Большой Орды

Отношение Менгли Гирея к Москве в 1480 году сформировалось еще не полностью, так как до союза с ней дело пока так и не дошло. Поэтому в июле 1480 года крымский хан отправил в Вильно ко двору великого князя Литовского своего посла Ходжи Бабу (по-русски Ази Бабу).

Таким образом, у Казимира, если уж он не хотел поддерживать Ахмеда, появилась возможность по крайней мере попытаться заключить соглашение с Крымом. Но вместо этого он удерживал Ходжи Бабу столь долго, что из Москвы к Менгли Гирею успел прибыть посланец Иван Звенец, которому удалось склонить хана если не к нападению на Ахмеда, то хотя бы к набегу на Литву.

Когда осенью 1480 года Казимир наконец отпустил Ходжи Бабу и отправил в Крым ответного посла князя Ивана Глинского, то было уже поздно. Длительная задержка Ходжи Бабу и увещевания посланника Ивана III сделали свое дело. В октябре 1480 года Менгли Гирей вторгся в Подолию и напал на Киев. Но тогда крымский хан все еще был открыт для переговоров с Литвой при условии, что Казимир вместо Ивана Глинского назначит послом своего сына.

Однако ввиду того, что Менгли не давал никаких гарантий относительно своих дальнейших действий в отношении Литвы, то и Казимир IV затягивал с положительным ответом на просьбу Крыма урегулировать вопрос с «семеновскими людьми», представлявшими для Менгли Гирея определенную угрозу. К тому же Казимир вторично задержал крымского посла. В результате отношения между двумя государствами становились все более напряженными.

Это превращалось для Литвы во все более значимую угрозу, поскольку в те годы она потеряла опору в лице хана Большой Орды Ахмеда в противодействии политике расширения власти Менгли Гирея. Поздней осенью 1480 года на обратном пути с Оки у Ахмеда произошло столкновение с ногайцами, поддерживаемыми Менгли.

Хану Большой орды пришлось отойти в восточном направлении, и он дошел до земель, находившихся под контролем потомков Шибана. Правивший там хан Айбек (по-русски Ивак) напал на Ахмеда на берегу реки Донец, и во время завязавшейся битвы его воины 6 января 1481 года убили хана Ахмеда.

Сыновья Ахмеда тогда были еще малолетними. Старший из них, которого звали Тимур (или Темир), отправился к Менгли и стал его подданным. В результате остатки ахмедовской Орды оказались на время без правителя.

Данное событие принесло Москве весьма ощутимое облегчение, которое привело к тому, что в русских летописях заговорили о «свержении татарского ига» в 1480 году. Эти сведения подхватил Николай Михайлович Карамзин, и с его легкой руки они превратились в хорошо известную дату в русской истории.

Однако, несмотря на огромную значимость событий этого года, они не имели столь эпохального значения. Во-первых, Большая Орда продолжала существовать еще несколько десятков лет, а во-вторых, остальные татары, и прежде всего крымские, еще долго чинили Москве неприятности.

На самом деле освобождение от татарского господства нельзя привязать к конкретному моменту времени. Оно по большей части происходило постепенно и длилось с 1380 года[226] до XVI столетия.

Конечно, на столь длительном отрезке времени происходили отдельные события, служившие важными вехами, к числу которых следует отнести и 1480 год. Но это был всего лишь очередной этап в борьбе Руси за освобождение от азиатов.

Как бы то ни было, Иван III смог использовать положение, сложившееся после смерти Ахмеда, в своих интересах и заключил с князьями договоры, как, например, со своим братом Андреем Большим[227], в которых те обязались не поддерживать самостоятельные отношения с «ордами», как тогда стали называть татарские государства.

Дань князья должны были уже платить великому князю Московскому, а тот, в свою очередь, обязался взимать ее только тогда, когда ее действительно требовалось отдавать.

Кроме того, стали продвигаться переговоры с Менгли Гиреем I, и 26 апреля 1481 года Иван послал в Крым боярина Тимофея Игнатьевича Скрябу, чтобы тот настоятельно попросил крымского хана выступить против сыновей и возможных наследников Ахмеда.

Власть Большой Орды на Крым больше не распространялась, что лишало ее возможности оказывать поддержку Казимиру. Королю не удалось предотвратить нападение Менгли на Киев и Подолию в 1482 году, совершенного по просьбе Ивана III для облегчения одновременного русского наступления на Литву на севере.

Угроза для Литвы возросла еще больше, когда 14 июля 1484 года османские турки захватили крепость Килию[228], а вскоре после этого крепость Ак-Керман[229], покорив в результате нижнюю часть Бессарабии, где возникла Бугазская Орда (от слова «бугаз», что означает «угол», как называли нижнюю Бессарабию). Эта орда опиралась на Крымскую орду и турецкую поддержку.

В таких условиях Казимир, естественно, попытался по возможности исправить промашки, допущенные в 1480 году. Поэтому в 1484 году он отправил в Большую Орду армянина Ивашку, а в августе того же года принял ответную дипломатическую делегацию от сына Ахмеда Муртаза, утвердившегося на ханском троне. В то время у Муртаза пребывало посольство из Генуи, которая, возможно, надеялась получить у него поддержку в восстановлении положения Кафы, которое данная колония имела до ее взятия крымскими татарами.

Новый татарский хан и его брат Шейх Ахмед через дипломатическую делегацию просили короля о возобновлении дружбы и помощи в их борьбе с Менгли Гиреем. Крымский хан, который в 1481 году, скорее всего, серьезно отнесся к просьбе Ивана о продолжении борьбы с Большой Ордой, теперь увидел, что его противники побеждены не окончательно и что он не стал обладателем их наследства. Отношения Ивана III к Менгли также строились на попытке решения прежней проблемы. Великий князь Московский порекомендовал крымскому хану перехватывать в степи литовских посланцев в Большую Орду, чтобы не допустить достижения соглашения между этими двумя государствами.

Следствием такого развития событий явилось возобновление военных действий между обеими татарскими империями зимой 1485/86 года. При этом в руки Менгли Гирея попал и сам хан Муртаз. Каким образом это произошло, точно выяснить не удалось. По некоторым утверждениям, Муртаз решил притвориться, что переходит на сторону Менгли, чтобы разведать истинное положение своего противника. Крымский хан разгадал его замысел и арестовал его. По сведениям же итальянца Иосафата Барбаро[230] и русским сообщениям, Муртаз попал в плен под Астраханью. Скорее всего, с помощью своего брата Шейха Ахмеда ему удалось улизнуть от Менгли Гирея.

В 1487 году Муртаз вступил в переговоры с Иваном III и предложил тому план по изгнанию Менгли из Крыма, чтобы посадить на его место Нур-Девлета. Но великий князь не пошел на это, напротив, он сообщил Менгли о планах Муртаза и попросил крымского хана позаботиться о защите посланников, которых Большая Орда перехватывала в степи. Одновременно Иван заверил Менгли, что не собирается заключать мир и с польско-литовским королевством.

Конечно, такое заверение было сделано не без умысла. До ушей Ивана III наверняка дошли сведения о том, что Менгли возобновил обмен посланцами с Казимиром, которые не только доводили до сведения короля крымско-татарские требования, но делали предложения о возобновлении дружеских отношений. Вместе с заверением, сделанным крымскому хану, Иван III в июле 1486 года отклонил обращенную к Москве просьбу Казимира IV принять участие в битвах с татарами, которые вел молдавский господарь Стефан.

Причины такого отношения к Литве со стороны Менгли Гирея крылись не только в том, что Муртаз начал предпринимать шаги по сближению с Москвой. В последнее время наметилось постепенное ухудшение отношений Большой Орды с Казимиром, что в конце концов вылилось в открытое вооруженное столкновение, которое произошло 8 сентября 1487 года. В битве при Коперстине на реке Мурахве литовцы наголову разгромили татар[231]. (Здесь речь идет не о крымских татарах, как ошибочно пишет Людвиг Колянковский в 1930 году в ежеквартальном историческом журнале.) По всему видно, что политические и дипломатические отношения в Восточной Европе вернулись к состоянию, в котором они пребывали во времена Хаджи Гирея. Возникшие в эти годы неурядицы Иван III использовал для организации похода на Казань, в которой ему удалось посадить на трон приемлемого для него кандидата принца Мухаммеда-Эмина.

Победа литовцев не стала решающей, не принесла она облегчения и для Менгли Гирея. Крым по-прежнему оставался отрезанным от украинских степных областей, и Большая Орда все так же угрожала ему со стороны Перекопа. Напротив, результаты данной битвы помогли Абдул-Кериму, третьему сыну, а может быть и двоюродному брату Ахмеда, провозгласить себя в качестве соправителя Большой Орды. Абдул-Керим получил от Казимира послание, в котором тот поздравил его и обещал отправить в Орду «великое посольство». Год спустя король заверил его брата Муртаза, с которым Абдул-Керим вместе боролся против Шейха Ахмеда, в том, что в случае необходимости готов предоставить тому убежище при своем дворе, если ему придется бежать. Однако в будущем хан так и не использовал данную возможность. Ханы Большой Орды все больше превращались в игрушку в руках правителей сопредельных государств.

В то же время политическое влияние Казимира на степных правителей ни в коей мере не защищало приграничные районы Литвы от татарских набегов. 18 декабря 1288 года с просьбой о денежной помощи в отражении татар он был вынужден обратиться к епископу Вармии[232] Николсу Тумпену и парламенту города Данциг[233]. Осенью 1489 года литовцы и поляки предприняли второй поход на юг, чтобы предотвратить ожидаемое вторжение татар. Но войско, так и не вступив в сражение с неприятелем, дошло до истоков Буга, где и было распущено.

В отличие от Казимира IV Иван III избегал неопределенностей в политике в отношении татар, хотя с их стороны она и была весьма неустойчивой. Он по-прежнему рассматривал Большую Орду в качестве своего главного врага и поэтому был готов сотрудничать с ее противниками. В результате Иван III пошел навстречу пожеланиям крымского хана Менгли Гирея, поскольку тот обещал Москве свою помощь в борьбе с Литвой. Это способствовало тому, что Иван мог теперь вздохнуть свободно. Поэтому, даже тогда, когда в 1491 году угроза Крыму со стороны Большой Орды исчезла, Менгли все равно подтвердил готовность сдержать свое обещание.

В свою очередь, 3 августа 1490 года Иван III заключил также союз с мурзой по имени Муса, правителем ногайцев, которые на протяжении столетий оставались на задворках истории и объявились на политической арене как закрытое племя. Поскольку ногайцы дали обещание вместе бороться против сыновей Ахмеда, то Иван стал рассматривать их как своих союзников. И вправду, в 1491 году против Большой Орды выступило совместное русско-ногайское войско. Насколько с этим связано прибытие 28 сентября 1490 года в Москву из Средней Азии (территорий Чагатая) посольства от султана Хусейна во главе с Урусом Бахадуром, выяснить не удалось.

Муртаз не оставил без внимания дипломатическую активность между крымским ханом и великим князем Московским. В 1491 году он совершил поездку в Астрахань и попытался склонить ногайцев на свою сторону. С собой Муртаз взял братьев Менгли Гирея Уз-Темура и Нур-Девлета, которые, впрочем, уже в начале 1491 года оказались в руках Ивана. Здесь до них Менгли было легче добраться. Поэтому он возобновил боевые действия против Литвы, чтобы, возможно, все же склонить на свою сторону Москву. Однако 25 января 1491 года под Заславом[234] на реке Горынь его войска потерпели фиаско.

После этого поражения сыновья Ахмеда вновь активизировали свою деятельность в отношении Литвы. Они предприняли военный поход на Орел и сосредоточили свое внимание на Менгли Гирее. Между тем 27 октября 1492 года крымский хан поведал Ивану III о своих попытках склонить молдавского господаря Стефана к союзу против Большой Орды и Литвы. В 1493 году он продолжал поддерживать с Москвой дипломатические отношения. Пока Менгли вынашивал планы нападения на Киев, в Литве по-прежнему были уверены, что им удастся привлечь крымского хана на свою сторону.

Однако 4 июня 1492 года великий князь Литовский и король Польши Казимир IV умер, так и не добившись счастливого поворота в юго-восточной политике своего государства. В Литве преемником стал его сын Александр, который среди прочих послал известие о своем восхождении на трон также крымскому хану, предложив ему дружбу. Но такое предложение результатов не принесло.

Уже вскоре великий князь Литовский Александр был вынужден просить своего старшего брата польского короля Яна-Альбрехта о помощи против крымских татар, которых он обхаживал до последнего. В начале 1493 года

Александр жаловался брату на их вероломство, поскольку в 1492 году Менгли Гирей начал поход против Киева, Чернигова и Путивля. Только наступление Золотой Орды в районе Перекопа и то обстоятельство, что ему не удалось встретиться и объединиться с московским войском, побудили крымского хана к срочному отступлению. Но уже в 1493 году он поручил двум своим сыновьям провести новый поход на Чернигов и Киев.

Между тем Большая Орда могла чувствовать себя спокойно. По донесениям русских посланцев в Крыму, турецкий султан Баязид II (правивший с 1481 по 1512 г.) приказал своему вассалу Менгли прекратить враждебные действия по отношению к Орде. Согласно русским летописям это случилось потому, что Шейх Ахмед, сын хана Ахмеда, смог убедиться в силе вспомогательных войск Менгли Гирея и нажаловаться об этом султану.

Большая Орда позволила себе организовать в 1492 году только один военный поход на Алексин. Тогда, к великому удивлению крымского хана, в 1493 году Иван III заключил союз против татар с великим князем Литовским Александром, который приходился ему зятем. В результате отношения между Иваном и Менгли заметно охладели, но на Руси наступил многомесячный мир.

Боевые действия между Литвой и Крымом возобновились только летом 1494 года, в ходе которых 23 августа крымские татары одержали победу под Вишневцом[235] в Волынской волости (южнее города Кременец). Вследствие этого Александр попросил Ивана III принять участие в совместном отпоре нападающим.

Однако великий князь Московский не мог так сразу решиться на кардинальное изменение своей прежней политики, и чем чаще он снова вступал в переговоры с Менгли, тем больше становилось прав у Александра и Яна-Альбрехта на восстановление связей с Большой Ордой. Через своих послов Шейх Ахмед и Александр пришли к взаимопониманию, и хан предложил организовать совместный поход против Крыма, а также посадить там на трон Уз-Темура, брата Менгли Гирея. Но люди Менгли перехватили посланников Александра. При таких обстоятельствах польский король Ян-Альбрехт сообщил в Большую Орду, что сможет выдвинуть войска только в приграничные районы и что он рассматривает крымского хана как единственного противника.

Своей непоследовательной политикой Польша и Литва лишили себя возможности активно включиться в ход развития исторических событий в областях, расположенных на юго-востоке от их границ. После взятия турками в 1484 году Килии и Ак-Кермана, а также расширения влияния Менгли Гирея на устья Днепра и Днестра, непосредственный доступ к побережью Черного моря для них был закрыт.

Поэтому Литва совместно с Польшей попыталась уравновесить понесенные в результате такого положения вещей потери. Она хотела вновь обеспечить себе выход к морю из волжского бассейна, но поддержки Большой Орды в этом вопросе ей добиться не удалось. Более того, образовалась мощная коалиция, стремившаяся помешать Литве в осуществлении таких планов. Москве удалось вновь привлечь на свою сторону Крым, а Крым, в свою очередь, опять мог опереться на турецкого султана, с которым в 1496 году Иван III также установил отношения. Их необходимость диктовалась прежде всего торгово-политическими соображениями. Молдавия и Венгрия, самостоятельности которых угрожала Польша, также настолько отрицательно относились к польско-литовским устремлениям, что для Литвы возникла даже угроза потери влияния на Молдавию в целом.

Польский король Ян-Альбрехт попытался изменить ход событий, предприняв в 1497 году военный поход на юг. Причина того, что политика Польши потерпела неудачу и на этот раз, главным образом лежала в том, что она недостаточно плотно сотрудничала с единственным союзником, еще остававшимся у Польши и Литвы на юго-востоке, а именно с ханом Большой Орды Шейхом Ахмедом. Посол Литвы Михаил Халецкий, много раз бывавший при дворе Большой Орды по разным вопросам и разбиравшийся во многих тамошних делах, договорился с ханом о проведении военного похода против Крыма, обсудив, предположительно, даже его детали. Таким образом, Ян-Альбрехт при ведении боевых действий мог не беспокоиться о том, что ему могут помешать с этой стороны.

Однако сыновья Ахмеда в нужном месте и в нужное время не оказались. Тем самым они не смогли помешать разгрому польских войск в Молдавии. В свою очередь, Менгли Гирей, который незадолго до этого принял очередную дипломатическую делегацию из Москвы, вновь вторгся в юго-восточную часть Литвы и продвинулся вплоть до города Пильзно в Галиции. Одновременно Иван III занял области, лежавшие севернее.

Перед лицом столь бурной деятельности своих врагов Александр был вынужден продолжать развивать отношения с Большой Ордой. Между тем в самой Большой Орде начались волнения. В 1498 году Шейх Ахмед, явно стремившийся стать единоличным правителем, был смещен своими братьями. Развернувшиеся в Орде битвы, продолжавшиеся вплоть до возвращения при помощи ногайцев Шейха Ахмеда в конце 1499 года, подорвали мощь Большой Орды. После возвращения на трон Шейх Ахмед, естественно, первым делом обратился к Александру, в котором видел свою единственную опору. С просьбой о помощи к литовскому великому князю воззвал также один из братьев хана и эмир Орды Таваккул, сын Тимур-хана и правнук Едигея. В ответ Александр заверил Большую Орду в своей незыблемой дружбе и посоветовал продолжать борьбу с Москвой и Менгли Гиреем.

Между тем в 1498 году к крымскому хану вновь прибыла дипломатическая миссия от Ивана III, выразившая удовлетворение царившему в Крыму настрою. Но чуть позже, 19 декабря 1499 года, русский посол в Вильно в доверительной беседе поведал Александру, что крымский хан сильно гневается по поводу отказа Литвы от уплаты дани и недопущения великим князем Литовским татарских чиновников (даругов[236]) на литовскую территорию, а также в связи с его различными военными приготовлениями. При этом посол подчеркнул, что в связи с этим Крым о примирении не думает.

Менгли Гирей выдвинул литовскому великому князю даже территориальные претензии. Когда Иван III при поддержке татарского вспомогательного войска под командованием казанского хана Мухаммеда-Эмина направил русскую рать на Литву, Менгли Гирей тоже двинул свои войска, но не на Краков и Вильно, как того требовал великий князь Московский, а на Киев.

Несмотря на то что Шейх Ахмед по праву рассматривал Крым в качестве основного врага своего государства, литовскому послу Халецкому, пользовавшемуся доверием хана, удалось убедить его обратить главное внимание на Москву, являвшуюся в то время главным противником Литвы. Кроме того, следует также добавить, что сын турецкого султана Баязида II шехзаде[237], резиденция которого находилась в Кафе, запретил Шейху Ахмеду занимать район между Доном и Днепром, поскольку это слишком приближало его к Крыму. Таким образом, путь на юг ему все равно был перекрыт.

Находясь в беде, Александр делал все возможное, чтобы сколотить коалицию против Москвы. Он поощрял развитие отношений между ханом Большой Орды и своим братом Яном Альбрехтом, королем Польши. Не исключено, что именно Александр и завязал их друг на друга. В результате в 1501 году в Петрикау[238] был заключен союз против Менгли Гирея. Кроме того, Александр, рассматривавший другого своего брата, короля Венгрии и Чехии Владислава II Ягеллона[239], также в качестве союзника, постарался уговорить хана Большой Орды сблизиться с ногайцами. Еще раньше, следуя увещеваниям литовцев, в 1500 году татары Большой Орды двинулись против Москвы и дошли до Козельска и Черкасска[240].

Развитие событий очень скоро вновь показало, что интересы союзников не совпадают. Шейх Ахмед, скорее всего, хорошо осознавал, что, пока Москве угрожали его собственные воины, а также одновременно Польша и Литва, великий князь Московский будет более уступчив. Возможно, он даже мечтал, что Иван III ради союза с ним пойдет на полный разрыв отношений с Крымом. Но очередной переход трех тысяч его воинов на сторону Менгли сделал хана более осторожным.

Для Александра, наоборот, главным противником являлась Москва. Поэтому он был готов пойти крымским татарам на уступки. Недолго думая 27 ноября 1500 года великий князь Литовский отправил в Крым посла для переговоров. Александр был готов заплатить дань за известную часть своих земель и прервать отношения с Шейхом Ахмедом, если в лице крымского хана он найдет помощь против Ивана III.

Менгли, по-прежнему состоявший в активном обмене посланцами с московским князем, не желал в угоду Александру рвать отношения с Иваном III и переправил литовского посла вместе с его предложением о заключении союза в Москву. Не исключено, что Александр предвидел неудачу своей попытки. Он тоже не стал прекращать свои отношения с Большой Ордой и послал на этот раз к Шейху Ахмеду не только Халецкого, но и дорогие подарки, которые должны были умиротворить хана, если тому стало известно о переговорах Литвы с Крымом.

Однако Шейх Ахмед, который еще в 1500 году предложил Александру организовать совместный поход на Азов, по-прежнему сосредоточивал свое внимание на юге, понимая, что, несмотря на все маневры, скорого столкновения с крымским ханом не избежать.

Летом 1501 года хан Большой Орды вместе со своими братьями, а также некоторыми эмирами выдвинулся на Дон и укрепился возле устья Тихой Сосны[241], ожидая там наступления крымских татар. Но его несколько раз предавали. Вслед за Муртазом хана покинул и второй брат Сайид Ахмад, а часть войска вернулась в Астрахань. У Шейха Ахмеда едва ли осталось двадцать тысяч человек.

В таких условиях литовский великий князь Александр обязан был прийти на помощь своему союзнику, но он вновь бросил его в беде. В 1501 году умер король Польши Ян-Альбрехт, и интересы Александра переключились на запад, где перед ним открылись возможности унаследовать польский трон.

Менгли Гирей I уже давно был в курсе всех движений своего противника и выдвинулся ему навстречу. Однако, несмотря на все приведенные выше внутренние разногласия в лагере Шейха Ахмеда, Менгли не стал атаковать укрепленные позиции хана Большой Орды, а расположился лагерем неподалеку и стал просить Ивана III о помощи.

Когда Шейх Ахмед узнал, что решающая битва откладывается, то стал отводить свое войско с Дона и двинулся на русский город Рыльск. В августе 1501 года город пал, за ним последовало взятие других опорных пунктов Москвы. При таких обстоятельствах Иван III выслал Менгли просимую им помощь, в том числе, что было особенно важно, пушки, предоставив тем самым Менгли Гирею возможность продолжения борьбы с Большой Ордой и Литвой.

В свою очередь, Шейх Ахмед тоже попросил Александра о помощи, который клятвенно обещал ее предоставить, но вследствие решения вопроса о польском наследстве, несмотря на просьбы многочисленных посланников Большой Орды, так и не перешел к практическим действиям, хотя и понимал необходимость использования благоприятного момента. Единственным вкладом Александра в исполнение союзнического долга, наряду с отправкой посла, явилось клятвенное заверение в декабре 1501 года о приверженности союзу с Большой Ордой после его коронации в качестве польского короля (1501–1506).

Шейх Ахмед, несмотря на свое продвижение вглубь московских земель, в условиях особенно холодной зимы 1501/02 года оказался в настолько затруднительном положении, что после того, как ногайцы, предположительно с его согласия, установили связи с Иваном III, попытался и сам вступить в переговоры с Москвой, чтобы спасти то, что еще можно было сохранить. В то же время с инициативой примирения между двумя татарскими государствами выступил и турецкий султан Баязид II.

Москва тоже оказалась в трудном положении, так как нападения Литвы наносили большой ущерб Московскому государству. В таких условиях Иван III оказался вынужденным принять предложение Шейха Ахмеда и даже пообещал возобновить выплату дани.

Тем самым в декабре 1501 года формально великий князь согласился стать вассалом хана Большой Орды. Дань на самом деле была выплачена. В марте 1502 года московское посольство во главе с Давидом Лихаревым отправилось к хану, чтобы «поговорить о любви». Понятно, что целью Ивана прежде всего являлось намерение оторвать Шейха Ахмеда от совместных действий с Александром.

Шейх Ахмед заверил великого князя Литовского и польского короля, что вступил в переговоры с Москвой только для видимости. Истинным же его намерением являлось обеспечение своей безопасности, как с севера, так и с юга. По всему было видно, что пока хан не намеревался менять свое отношение к Литве. Но тут произошел случай, который сильно уронил его в глазах литовцев.

В то время оборонительные границы Большой Орды проходили на севере вдоль всего течения реки Сейм в низовьях Десны и Днепра между городами Киев и Черкассы, а на юге – в верховьях притоков Днепра рек Сула, Псел, Ворскла, Донец и Оскол. Чтобы пережить зиму,

Шейх Ахмед был вынужден рассредоточить свои войска далеко друг от друга, в том числе частично в областях под Киевом и Черниговом.

В результате у Александра возникло впечатление, что хан готовится к нападению на Литву весной 1502 года. Мнение о том, что Шейха Ахмеда в этом вопросе поддержал турецкий султан, как утверждает уже упоминавшийся Феликс Конечный, является ошибочным. Наоборот, султан грозил хану Большой Орды, что если тот перейдет Днестр, то он двинет на него турецкие войска из Ак-Кермана.

Вполне понятно, что крымский хан не сразу стал рвать связи с Москвой из-за ее установившихся отношений с Шейхом Ахмедом. Естественно, он и сам узнал о произошедших событиях, но Иван III и не собирался сообщать ему о ходе переговоров с ханом Большой Орды, во всяком случае о подробностях. В своих посланиях он писал только то, что подвигало бы Менгли к более ревностному исполнению союзнических обязательств. Положение Шейха Ахмеда на самом деле было далеко не столь радужным, как могло бы показаться, если исходить из многочисленных переговоров, которые он вел. Иван и не думал прекращать отношения с Крымом. Для него главное заключалось в том, чтобы разрушить союз Литвы и Большой Орды, что ему полностью удалось.

Шейх Ахмед и его многочисленное окружение слали Александру письма о помощи, в которых в ярких красках изображали беды Большой Орды и подчеркивали, что хан всегда чутко относился к просьбам Литвы, что мог бы подтвердить литовский посол Халецкий. Однако помощь от Литвы все не приходила, а весной положение Шейха Ахмеда стало еще более критическим, когда на сторону Менгли перешел один из его самых верных эмиров Мирза Таваккул со всем своим войском. Поскольку король Александр и теперь продолжал требовать от хана предоставления ему заложников, прежде чем он перейдет к конкретным действиям по его поддержке, то судьба Шейха Ахмеда была предрешена.

О шаткости положения хана Большой Орды докладывали Ивану и возвращавшиеся из Крыма посланцы. В начале мая 1502 года Менгли Гирей сообщил в Москву о своем намерении возобновить боевые действия против Орды, войска которой располагались тогда под Киевом и на Днепре возле устья Десны. Турецкий султан Баязид II попытался было еще раз выступить посредником между двумя татарскими государствами, но после убийства в Большой Орде его посланца окончательно стал на сторону Менгли Гирея.

После стремительного марша войску Менгли 10 июня 1502 года удалось разгромить Шейха Ахмеда. Часть воинов ордынского хана перешла на сторону Менгли Гирея. Наряду с сообщением о своей победе 28 июля 1502 года крымский хан потребовал от Ивана III, чтобы тот теперь платил обещанную дань ему, а не хану Большой Орды. Тогда же в Волынскую область вторгся небольшой татарский отряд.

После своего поражения Шейху Ахмеду ничего другого не оставалось, как бежать, и он сначала отправился в Ак-Керман. Этого сильно испугался крымский хан. Менгли подумал, что тот собирается объединиться с турками и через них с ногайцами, создавая тем самым угрозу Крыму с востока и запада. Племянники же побитого хана поступили на московскую службу.

Сам Менгли Гирей стремился как можно быстрее и выгоднее использовать для себя сложившееся положение после нейтрализации Большой Орды. Ведь несмотря на то, что Александр до сих пор оставлял своего союзника в беде, существовала реальная возможность того, что в случае если побежденному удастся собрать в Ак-Кермане новые силы, то польский король вновь начнет действовать с ним сообща. И действительно, 12 июля 1502 года к Александру прибыла дипломатическая миссия от Шейха Ахмеда, которая, очевидно, была отправлена еще до поражения хана, но теперь могла создать точки соприкосновения.

Поэтому крымский хан сразу же после своей победы послал к Александру посольство, чтобы проинформировать его о произошедших событиях и предложить союз. Менгли хорошо знал, что в основе соглашения польского короля с Шейхом Ахмедом лежала их договоренность относительно Москвы, а не Крыма. И это его предположение во многом соответствовало действительности. Но тут Иван III попросил крымского хана продолжить его поход против Литвы. В результате страх перед татарами осенью 1502 года у литовцев сильно возрос.

Поражение Шейха Ахмеда и переход остатков Большой Орды в подчинение крымскому хану не облегчили положения, в котором находилась Москва. После того как был повержен главный противник Крыма, Иван III не мог не опасаться, что Менгли начнет предъявлять ему требования по выплате дани, а союзнические отношения вновь превратятся в отношения зависимости. Поэтому у великого князя Московского неожиданно появился определенный интерес в том, чтобы не допустить окончательного устранения поверженного хана Большой Орды. С этой целью он продержал у Шейха Ахмеда Давида Лихарева до сентября, а то и октября 1502 года, а после начал с побитым ханом оживленную переписку и обмен мнениями. Иван намеренно рекомендовал Шейху Ахмеду и окружавшим его ногайцам переселиться в Астрахань. И тот на самом деле повел остатки своих войск в сторону этого города. Ни в Литве, ни в Крыму не знали точно, где он находится.

В силу сказанного выше появление у Ивана III примерно 20 сентября 1502 года венгерского посланца Сигизмунда Сантая с предложением союза против турок и татар не стало совсем уж нежелательным событием. Между прочим, московский посол в Крыму был так же мало осведомлен о содержании переговоров своего господина с Шахом Ахмедом, как и крымский хан. Поэтому Иван III отправил в Крым нового посланца, который довел до своего коллеги необходимую информацию. Менгли же было сообщено, что великий князь Московский даст свое согласие на пребывание Шейха Ахмеда в Астрахани только тогда, когда оба хана помирятся. Точно с таким же утверждением прибыл в Крым и посол от хана Большой Орды.

Подобное развитие событий внушало Менгли большие опасения, поскольку он не мог исключить того, что Шейх Ахмед вновь воцарится на троне, а между ним и Иваном ш возникнет союз. Крымский хан попытался предотвратить подобную опасность, сообщив великому князю Московскому в середине июля 1503 года, что его решение по организации военного похода на Киев и возобновлению тем самым военных действий с Литвой зависит только от отношения Ивана III к Шейху Ахмеду. Однако застращать таким образом московского великого князя Менгли уже не мог. К тому же, несмотря на все свои уверения, крымский хан уже тогда намеревался заключить с Литвой сепаратный мир, так как за время боев с Александром захватил достаточно большую территорию, с лихвой добившись поставленной ранее цели.

Иван III не поддался скрытым угрозам Менгли и вновь отправил посланцев к Шейху Ахмеду, в задачу которых входило урегулирование вопроса с Астраханью. В то время великий князь Московский надеялся при помощи изгнанного хана Большой Орды подчинить себе Казань. На такой шаг его побудило раздраженное письмо крымского хана от 9 июля 1503 года. Но астраханский вопрос был решен совсем не так, как надеялся Иван III. Население этого города разделилось на сторонников и противников Шейха Ахмеда, и 8 июля 1503 года дело дошло до открытого вооруженного противостояния. Уже на следующий день астраханский хан Абд ал-Керим[242], брат, а может быть, двоюродный брат Шейха Ахмеда, отослал в Москву письмо с просьбой стать на его сторону. Абд ал-Керима поддерживал его брат Бахадур (по-русски Богатырь), который вместе с астраханским ханом долго подготавливали разрыв Астрахани с Большой Ордой.

Иван III узнал из вышеупомянутого письма о плохих перспективах для Шейха Ахмеда, в Астрахани, и поскольку совсем недавно, 27 августа 1503 года, он заключил с Литвой мир, то у него уже не было столь большого интереса к вопросу о судьбе Шейха Ахмеда как прежде. Таким образом, положение свергнутого хана в Астрахани являлось весьма непрочным. После того как его посланец в октябре 1503 года урегулировал спорный вопрос с польским королем и великим князем Литовским Александром, Шейх Ахмед решил прекратить борьбу за трон и через Киев бежать в Литву, чтобы вверить себя под защиту своего давнего союзника.

Но у Александра не было больше интереса к правителю, лишенному власти. Чтобы улучшить отношения с Менгли Гиреем I, король повелел в 1505 году казнить Шейха Ахмеда, а пришедших с ним татарских эмиров распределил по различным областям Литвы.

Со смертью своего последнего хана Большая Орда, прежде называвшаяся Золотой, окончательно прекратила свое существование. Это случилось в том же самом году, когда умер и ее главный противник великий князь Московский Иван III. Таким образом, дело всей его жизни, заключавшееся в устранении Шейха Ахмеда, завершилось успехом.

Однако это событие не привело к кардинальным изменениям в положении Руси и Восточной Европы в целом. Ведь на месте уничтоженной Золотой Орды теперь образовались ее дочерние татарские государства, продолжившие играть ее роль и проводить ее политику. И речь здесь идет не о столь же быстро исчезнувших Казанском и Астраханском ханствах, а о крымско-татарском государстве Гиреев, доставившем Руси еще немало хлопот. Но в этой книге речь о его истории не пойдет.

В 1571 году крымские ханы еще раз взяли и сожгли Москву[243], наложив на царя дань, конец выплате которой положил только Петр I Великий[244]. После этого государство Гиреев быстро стало катиться к своему концу.

Освобождение от турецкой феодальной зависимости в результате Кючук-Кайнарджийского мирного договора от 21 июля 1774 года[245] являлось лишь пустой формальностью, подготовившей поглощение Крыма Российской империей в 1783 году.

Прошло свыше 550 лет с момента татарского вторжения в Восточную Европу, когда его результаты в политическом плане были полностью ликвидированы. Наряду с огромным воздействием на политику оно оказало величайшее влияние и на культурную жизнь народов этого региона, последствия которого ощущаются и сегодня. Наследство татаро-монголов в восточной части Европы живо и по сей день.