И снова Чехословакия, или Обыкновенный выговор по партийной линии

В Чехословакии Табаков не бывал с 1968 года. И вот шесть лет спустя она возникла на его горизонте снова. Причем вовсе не по его желанию, а даже наоборот — вопреки ему. Каким образом? В 1974 году Табакова поставили перед фактом: ему надо съездить в Чехословакию в рамках культурного обмена, чтобы поставить там все того же «Ревизора». Причем никакие отговорки, чтобы не ехать, не принимались. А ехать Табакову очень не хотелось. Почему? Он ненавидел новые чехословацкие власти, пришедшие, как он считал, на советских «штыках». Но надо было найти отговорку. И Табаков решил пойти на хитрость. Он выдвинул устроителям намечающейся культурной акции следующее условие его будущей поездки: собрать всех тех актеров театра «Чиногерны клуб», с которыми он играл шесть лет назад в «Ревизоре». Хитрость заключалась в том, что Табаков заведомо знал, что его условие невыполнимо. И вот почему. Один из актеров — Павел Ландовски, игравший городничего Сквозник-Дмухановского, уже давно работал в венском Бургтеатре, находясь за пределами революционной Чехословакии в совершенно «контрреволюционной» Австрии. Табаков был твердо уверен, что Ландовски им заполучить не удастся и поэтому ехать никуда не придется. Но он ошибся. Москва телеграфировала об условиях Табакова в Прагу и там… сделали невозможное — собрали всех участников «Ревизора»-68 вместе (зачем им это было нужно, до сих пор непонятно; впрочем, может, таким образом они хотели «засветить» своих оппозиционеров?). В итоге нашему герою не оставалось ничего иного, как лететь в Чехословакию. С собой он прихватил две огромные банки черной икры и два ящика водки.

Как и в 1968 году, на спектакль Табакова снова пришла масса (!) контрреволюционеров. Только если раньше они были легальными, то теперь стали полулегальными. Это были: Павел Когоут, Ярослав Востры, Алена Востра, Иржина Шворцева, драматург Смочек и многие другие хорошо знакомые Табакову люди. После спектакля, как и положено, был устроен банкет под черную икру и водку, привезенные московским гостем. Так началось то пребывание Табакова в Праге.

В течение недели состоялось еще несколько представлений. И каждый раз после спектакля к Табакову за кулисы и в гостиницу приходили контрреволюционеры, которые взахлеб рассказывали ему, как своему, о том «маразме», который был установлен цензурой по приказу КПЧ в театральном цехе после августа 1968 года (наверняка эти разговоры «слушались» местной СТБ — аналог советского КГБ). Табаков внимал этим разговорам и понимал: добром для него эти разговоры не закончатся. Так и вышло.

По возвращении на родину он узнал, что в Москву из Праги пришла телеграмма от руководства ЦК КПЧ, где сообщалось о том, как Табаков все свое пребывание в Чехословакии встречался с контрреволюционерами. В итоге спустя какое-то время артиста вызвали в Бауманский райком партии на «разбор полетов». Вел это действо 1-й секретарь райкома Валентин Макеев, а среди присутствующих были замначальника управления культуры исполкома Моссовета Михаил Шкодин, замминистра культуры по международным делам Владимир Попов и др. Однако настоящей экзекуции не получилось: советские коммунисты решили своего товарища чехословакам не сдавать. В итоге Табаков получил обыкновенный выговор без занесения.