Заключение

Резюмировать сказанное мне хотелось бы так: социология городов может анализировать собственную логику городов как специфическое развитие того или иного города и как возникающие в результате креативные силы такого структурирования практики, которое специфично для данного города. Понятие “собственная логика города” обозначает устойчивые диспозиции, которые привязаны к социальности и материальности городов, и конституируется эта логика в соотносительной системе глобальных, локальных и национальных связей. Во взаимосвязанности городов логика одного города может формироваться под воздействием других.

То, что пока может быть изучено только путем переноса на город концепции, относящейся к человеческому телу (габитус города), путем приписывания городу статуса человеческой личности (например, в биографиях городов) и путем эмоционального захвата (структура чувствования), теперь описывается как специфичные для данного места структуры и их реализация в качестве доксы и габитуса.

Материальность города – от мостовых до садовых участков на окраине, от опор ЛЭП до фонтанов – это элементы социальной практики, которые точно так же входят в интерпретации городов, как воспоминания, политические конфигурации, экономические отношения. Противоречия и специфичные для данной социальной среды различия возможны, однако они по-прежнему соотнесены со структурой городов – особенно через доминирующие паттерны интерпретации.

Социология города задается вопросом о логике практики. Это означает не отрицать специфичные для той или иной социальной среды проявления, а спрашивать о том, какие паттерны образования общества действуют поверх границ социальных сред. Точно так же это не означает отрицания ни общественной структуры (в единственном числе) в ее мощи, ни установившихся в ней социального неравенства и распределения пространства. Вопрос о собственной логике и практике призван расширить исследовательский горизонт, что позволит обнаружить нечто новое в городе и его качествах.

Подобный проект социологии городов может быть успешно осуществлен только путем обширного эмпирического исследования. Он должен выйти за узкие рамки европейских и североамериканских городов, если только теоретическое любопытство направлено именно на “город” как объект, а не на региональные проявления. В отдельных случаях – например, в городах Африки – многое указывает на то, что собственная логика городов там обнаруживается даже легче, чем в Европе, потому что территориальная логика национального государства там никогда по-настоящему не утвердилась. Так, например, Труц фон Трота пишет: “Оно [т. е. колониальное и постколониальное господство. – М.Л.] начинается с территориальной администрации. Оно определялось притязанием государства на некую его область, но распространялось в лучшем случае на городские центры и пути сообщения” (von Trotha 2000: 257). Ввиду слабости “территории” как соперника по пространственной логике при идущей в то же время стремительными темпами урбанизации (подробно см. Janowicz 2007 и Янович в этом сборнике) африканские города могли бы стать идеальными объектами для сравнения с европейскими городами и их развитием.