Новые имена

Сороковые и начало пятидесятых представлялись во время хрущевской оттепели особо мрачным периодом в истории советской детской литературы. Сколько-нибудь интересные книги выходили до войны, а после 1945 года пропагандисты и посредственности доминировали в литературной жизни. Позднее этот взгляд немного изменился, правильно отмечали, что именно в последние сталинские годы Любовь Воронкова, Анатолий Алексин, Анатолий Рыбаков, Николай Носов и Юрий Сотник созрели как писатели.

Мы уже говорили о Любови Воронковой как авторе «Девочки из города» и колхозной повести «Село Городище», но она писала и книги, не имеющие никакого отношения к политической ситуации и текущему моменту. С самой первой публикации в 1940 году она мечтала писать о счастливом, ничем не замутненном детстве. В 1948 году вышел ее «Счастливый денек» – история одного дня в жизни шестилетней Тани. Фабула проста, в ней нет никакого драматизма. Таня возится с куклами, слушает дедушкины рассказы, помогает маме с уборкой, играет во дворе с друзьями и посещает коровник. Она живет в чудесном, заколдованном мире, вдали от взрослых забот, и Воронкова точно передает чувства, мысли и фантазии ребенка. Не всем критикам понравился идиллический и сентиментальный тон, но это не смутило писательницу: возникла целая серия историй о Тане. Последняя из пяти книг называется «Командир звездочки» (1959). Книги описывают всего лишь полтора года, но это важный период в жизни девочки, так как за это время она идет в школу и становится октябренком и командиром звездочки.

Сергей Баруздин написал о другой девочке, Светлане. В этих историях (1951 – 1962) он, в отличие от Воронковой, проявил себя как надежный партийный писатель. От живого изображения детства цикл внезапно переходит к неприкрытому гимну советскому обществу. Два важнейших события в жизни Светланы – это пионерская клятва на Красной площади и новый друг – старый большевик. Светлана, однако, понравилась детям, и они с интересом проследили ее путь с детского сада вплоть до работы медицинской сестрой в Киргизии. В 1963 году Баруздин собрал отдельные рассказы о Светлане в книге под общим названием «Большая Светлана».

«Тридцать один день» (1950) Анатолия Алексина (р. 1924) показывает, как стандартный сюжет под пером умелого писателя начинает жить новой жизнью. В этой первой его повести действие происходит летом 1945 года. Группа пионеров едет в пионерский лагерь на берегу Черного моря. Пионервожатый считает, что главное – отдых, но дети мечтают о делах и приключениях. Они организуют тайное общество, цель которого – помочь взрослым восстановить разрушенный войной город и узнать все подробности о группе местных партизан во время войны. Инициативы детей в то время не поощрялись, а тайные общества вызывали подозрения. Алексин поддерживает желание детей участвовать в «большой жизни» на своих условиях. Не удивительно, что «Тимур и его команда» – любимая книга алексинских мальчишек наряду с романами «Как закалялась сталь» Николая Островского и «Молодая гвардия» Фадеева.

Подзаголовок повести «Тридцать один день» гласит: «Дневник пионера Саши Василькова». В дальнейшем дневниковая или эпистолярная формы часто встречаются в творчестве Алексина. Практически во всех его книгах повествование ведется от первого лица, обычно двенадцати-тринадцатилетнего подростка. Главные герои у Алексина не всегда положительные. Например, у Саши Василькова не хватает терпения не бросать начатое. Он легко загорается и полон энтузиазма, но часто переоценивает свои возможности. В пионерском лагере он понимает, что для индивидуалистов здесь места нет, ни на футбольном поле, ни в общих делах.

Повесть принесла Алексину известность, но не всем критикам понравился положительный настрой автора по отношению к собственным инициативам детей и их пристрастие к игре и секретам. Молодой автор даже почувствовал себя обязанным внести в книгу некоторые изменения в 1954 году.

Фатальной уступкой официальному вкусу сталинской эпохи стала повесть «Отряд шагает в ногу» (1952), о которой Алексин позднее старался позабыть. Выборы председателя совета пионерского отряда в лагере приводят к расколу среди пионеров-семиклассников, но выясняется, что все это – простое недоразумение, и скоро среди друзей снова воцаряется мир. Повесть вышла во время, когда недовольство уровнем современной детской литературы уже высказывалось вслух. В «Новом мире» опубликовали язвительную рецензию. Победа коллектива в конце повести не удовлетворяла критика и писателя Евгения Герасимова:

Теперь можно сказать, что «отряд шагает в ногу»! Теперь все эти Вани, Пети, Левы, Сережи, Гены, Жоры и Толи так подстрижены, причесаны и прилизаны, что их, в начале повести совсем разных и довольно живых, уже не отличишь друг от друга, как манекенов, изготовленных по одному стандарту. Нет больше в школе разноголосого гомона – все уже говорят одним голосом и об одном и том же. Вместо шума, озорства, споров – улыбки, объятия, и помирившиеся мальчики целуются. Конечно, возможны еще некоторые недочеты, недоработки, но какие-либо ошибки уже исключены[520].

В 1940-х годах теория бесконфликтности препятствовала развитию приключенческой литературы. Если хотелось писать о похождениях и опасных авантюрах, приходилось возвращаться назад во времени или переносить действие за рубеж. В такой ситуации уже не могла развиваться научная фантастика. Писателям полагалось оставаться исключительно в рамках вероятных предсказаний и в популярной форме преподносить уже существующие исследования. Изображения далекого будущего или предположения о покорении космоса можно было клеймить за уход от действительности или «космополитизм».

Анатолий Рыбаков (1911 – 1998) выбрал двадцатые годы фоном для напряженных событий своих романов «Кортик» (1948) и «Бронзовая птица» (1956). По образованию Рыбаков был инженером-транспортником и еще до того, как начать писать, прошел сибирскую ссылку и потрясения военного времени. В «Кортике» и «Бронзовой птице», которые связаны единым героем, предостаточно того, чего обычно не хватало в современной детской литературе: находчивые молодые люди, побеждающие опасных злодеев, интересный сюжет, где главы умело связаны, тайны, открывающиеся при помощи хитроумных кодов, карты сокровищ, спрятанные в потайных ящиках, ночные экспедиции и подозрительные незнакомцы, которых надо выслеживать. Злодеи оказываются врагами советского государства – белогвардейцами, бывшими помещиками и кулаками, с позором сдавшимися при виде горстки смелых ребят. Сокровище, за которым они охотятся, в конце концов достается государству.

Комсомольский вожак в «Бронзовой птице» цитирует Ленина: «Дети, подрастающие пролетарии, должны помогать революции». Молодые герои Рыбакова следуют завету Ильича не только для того, чтобы победить врагов Октябрьской революции, но и для того, чтобы создать пионерские отряды и рабочие коммуны для бездомных детей в деревне. Но долгосрочный успех «Кортика» и «Бронзовой птицы» обеспечило неразделимое сочетание правильной идеологии и захватывающего классического приключенческого сюжета. Среди источников вдохновения для Рыбакова, очевидно, были «Красные дьяволята» Бляхина и рассказ Эдгара Аллана По «Золотой жук».

Владимир Беляев (1909 – 1990) написал приключенческую трилогию «Старая крепость» (1937 – 1951), удостоенную нескольких наград. Многое в трилогии основано на автографических моментах; это еще один рассказ о том, «как закалялась сталь» в битвах Гражданской войны, на рабочем фронте двадцатых и тридцатых годов, во время блокады Ленинграда. В романтическом духе Беляев рассказывает о трех украинских юношах, выходцах из рабочей среды, которые постепенно достигают политической зрелости. Беляев не забывает показать, что социалистический коллектив положительно влияет на индивидуалистические характеры. Трилогия задумывалась эпопеей целого поколения, того поколения, которое было охвачено революционной волной и в борьбе выбрало сторону большевиков. В 1954 году по книге вышел фильм, названный «Тревожная молодость».

Существенно меньше приключенческих событий в книге Василия Смирнова (1904/1905 – 1979) «Открытие мира» (1947 – 1973). Рассказ о жизни в дореволюционной русской деревне ведется от лица деревенского мальчишки Шурки. Как и Беляев, Смирнов был членом партии и целиком держался официальной линии. Но поэтическое изображение детского мира позволило книге, особенно ее первой части, надолго войти в круг чтения молодых. «Открытие мира» не было предназначено для юношества, но читалось в основном подростками.

В послевоенный период неожиданный поворот к фантастике и сказкам сделал Виталий Губарев. После своего оппортунистического чествования Павлика Морозова, юного доносчика, он публиковался редко, в основном занимаясь журналистикой. В 1947 году он начал работать над фантастической повестью «Королевство кривых зеркал»; она вышла в 1951 году тиражом 30 000 экземпляров. Рождение и публикация этого главного труда Губарева в тогдашнем политическом и культурном климате не могут не удивить.

Повесть рассказывает о девочке Оле, которая, пройдя сквозь зеркало, оказывается во вторичном мире – Королевстве кривых зеркал. Там она встречает своего перевернутого двойника, Яло. Яло является персонификацией всех Олиных слабостей и недостатков. Отрицательный пример Яло помогает Оле лучше понять себя и освободиться от эгоизма, капризности, заносчивости и лени. Смелость и доброта пригодятся, когда девочки примут участие в борьбе за освобождение порабощенного народа Королевства кривых зеркал.

Королевством правят недалекий тиран с раблезианским аппетитом по имени Топсед (деспот наоборот) и его жестокие министры. На рисовых полях Оля видит худых и больных людей, надрывающихся ради благополучия злых правителей. Истинная картина искажается при помощи системы кривых зеркал, в которых видна приукрашенная картина процветания и благополучия. Оля без труда ориентируется в этом странном мире, поскольку для того, чтобы понять истинную сущность человека, нужно всего лишь прочесть его имя справа налево. Читатель также включается в эту игру. Во имя Правды Оля и Яло возглавляют восстание, разбивают лживые зеркала и организуют некоторое подобие народной демократии.

Губарев перемежает юмористические сцены, которые позволяют Оле демонстрировать свою ловкость, и захватывающие приключения в подземных переходах и тюремных башнях. Мотив зазеркального мира напоминает об «Алисе в Зазеркалье» Льюиса Кэрролла, а зеркала на службе зла – о «Снежной королеве» Ханса Кристиана Андерсена, наиболее популярной в Советском Союзе сказке датского писателя. Есть в «Королевстве кривых зеркал» что-то и от ранней советской научной фантастики, где советский человек (здесь юная пионерка) помогает перенести революционную идею в мир, удаленный от родной планеты. Есть и аллюзии на «Трех толстяков» Юрия Олеши, самую важную политическую сказку в советской детской литературе.

Было ли «Королевство кривых зеркал» на самом деле смелой антисоветской аллегорией? С одной стороны, книга вызывает ассоциации с фашистской диктатурой, где воля рабочего народа жестоко подавляется. А с другой стороны, кривые зеркала, столь откровенно искажающие действительность, можно толковать как пародию на советскую систему пропаганды. «Жить стало лучше, жить стало веселей», – утверждал Сталин перед самым началом Большого террора. Губарев, по-видимому, старался, как мог, избежать всяческих подозрений, так как книга кончается недвусмысленной хвалой Советскому Союзу. Тетушка Аксал (ласка наоборот) представляет освободительницу Олю зазеркальным людям: «Эта девочка, – крикнула тетушка Аксал, – пришла из чудесной страны, где сердца всех людей благородны и отважны!» Сама Оля тоже подчеркивает, что ее родная страна – образец для подражания: «Я не могу остаться с вами, дорогие друзья, потому что нет на свете ничего прекраснее и лучше моей родной страны!» Так в конце повести, после того как Оля бесстрашно сражалась за Правду, Губарев, безропотно следуя указаниям официальной кампании пропаганды, показывал советским детям еще одно кривое зеркало.

«Королевство кривых зеркал» стало пьесой, фильмом, балетом и оперой, но сама книга много лет не переиздавалась. В истории советской детской литературы эту повесть обычно обходили молчанием; возможно, это знак неуверенности в том, какова ее истинная подоплека.

Другие фантастические книги Губарева не столь интересны. Повесть «Трое на острове» (1959) откровенно нравоучительна. Магический носовой платок переносит героя на остров, населенный пиратами, но все приключенческие повороты ведут сюжет к одной-единственной простой истине: «Теперь я знаю, что самый великий волшебник на свете – это труд…». В «Путешествии на Утреннюю Звезду» (1961) жадные капиталисты борются с честными коммунистами на далеких планетах. Простенький сюжет неоднократно прерывается авторскими рассуждениями и объяснениями. В повести «Часы веков» (1965) Губарев хотел познакомить читателя с древнейшей историей человечества от Каменного Века до Века Железного через путешествие во времени маленькой девочки, но результат оказался неудачным. То же самое можно сказать и о книге «Преданье старины глубокой» (1970), где машина времени переносит читателя в Новгород восьмого века, когда само понятие Руси только зарождается. Восклицание «Прекрасная, удивительная страна, где люди впервые в истории поистине стали братьями!» явно относится и к Советскому Союзу.

В последней детской книге, «В Тридевятом царстве» (1994), опубликованной посмертно, Губарев попытался повторить магическую формулу «Королевства кривых зеркал». Это история подмены в стиле «Принца и нищего» Марка Твена. Юную советскую спортсменку по ошибке принимают за принцессу выдуманной европейской страны. Пока ее саму не разоблачили, девочка пытается помочь рабочим в их борьбе против эксплуататоров, раскрывая грязные политические интриги и гнилость колониальной политики. Советская героиня возвращается на родину к своей жизни, практически ничего не достигнув в чужой стране, что можно истолковать как знак времени.