Совещание 1952 года

В апреле 1952 года советские детские писатели и критики собрались на Всесоюзное совещание по детской литературе в Москве. В зале царило чувство радости и всеобщего самодовольства. «Мы имеем лучший в мире детский театр», – провозгласил Валентин Катаев, торопливо добавив, что театр сможет стать еще лучше с помощью партии и всего общества[525]. В обзоре поэзии для маленьких детей писатель Николай Грибачев (1910 – 1992) утверждал, что успех советской детской литературы очевиден и что причина успеха в том, что она следует дорогой, указанной партией, и честно служит народу[526].

Представленная на совещании статистика давала все основания для гордости. За время после Октябрьской революции опубликовано около 40 000 книг для детей и юношества, общим тиражом миллиард шесть миллионов экземпляров. В год, предшествующий конференции (1951), напечатано 1822 книги. К этому надо добавить свыше десяти журналов и регулярных антологий. Главным журналом для самых маленьких был «Мурзилка». Для школьников выходили «Пионер», «Дружные ребята» и «Затейник» (1946 – 1953). Издавались сборники «Детям» и «Дружба». Всего насчитывалось около 250 профессиональных детских писателей, примерно сто из них жили в Москве.

В послевоенные годы в детской литературе успешно внедрялись принципы социалистического реализма, что в конечном счете приводило к триумфу посредственности, обязательной идеализации советского общества и навязанного оптимизма. Поэтому, когда участники совещания во имя социалистического реализма выражали неудовлетворенность некоторыми явлениями в современной литературе, в их выступлениях неизбежно усиливался оттенок псевдокритики. Критиков призывали разоблачать всякое приукрашивание действительности, не позволять изображать жизнь в безмятежно-идиллических слащавых тонах. Детям надо показывать весь спектр жизни, их нельзя растить, как экзотические растения в оранжерее. В статье в «Правде», опубликованной накануне совещания, Сталин прославляется как основной борец за правдивость в литературе: «Пишите правду, – учит товарищ Сталин наших писателей»[527]. Ясно, конечно, что под «правдой» и «действительностью» понимались правда и действительность, одобренные партией.

Алексей Сурков (1899 – 1983), первый секретарь Союза писателей, произнес на совещании речь, которая, казалось, тоже содержала суровую критику. Писателей призывали перестать пользоваться расхожими формулировками, а вместе этого «идти в самую гущу жизни»[528]. Слишком часто они довольствовались описанием детского сада, школы или института, отрывая героев от жизни вне этих заведений. Снова и снова школьные повести изображали «конфликт» между одаренным ребенком – «индивидуалистом» – и здравомыслящим, но скучным и безликим коллективом, который в последней главе, конечно же, перевоспитывает «индивидуалиста».

Критика чаще всего была направлена на драму. Катаев, которому поручили сделать обзор детской драматургии, заметил, что, несмотря на то что большинство хороших пьес написано после войны, жанр все равно испытывает кризис. Одна из причин – боязнь писателей изображать отрицательных героев, поскольку критики могли назвать их «нетипичными»[529]. Катаев, казалось, не хотел понимать, что это неизбежное следствие диктатуры социалистического реализма.

Сергей Михалков в речи о литературе для самых маленьких дал другой пример негативного следствия из общего литературного метода: один редактор посчитал, что название «Черное море» слишком мрачное для детской книги, и хотел поменять его на «Синее море»[530]. В таких условиях спрос на юмористические книги неизбежно оставался неудовлетворенным, Носов и Сотник упоминались в качестве редких исключений. В стране, которая, как утверждалось, воплощает в жизнь глубинные мечты человечества, писатели боялись получить клеймо легкомысленного сочинителя развлекательной литературы.

На совещании требовали не только веселых книг. Необходимы были и пьесы из жизни детей рабочих и колхозников, более интересные учебники истории и географии, написанные творческими коллективами, повести, в которых пионеры не только отдыхают и ходят в походы, но и осваивают с помощью детских организаций правильные идеологические взгляды. «Литература должна создать образ положительного героя-пионера, горячего патриота, настоящего юного ленинца, показать широко и ярко всю кипучую деятельность пионерской организации. Это ждут от писателя миллионы пионеров и школьников»[531]. Так утверждала Наталья Ильина, сотрудница журнала «Пионер». Многие выступавшие, включая Маршака, критиковали отсутствие хороших биографий Маркса, Энгельса, Ленина и Сталина. Однако ситуация не так уж плоха, считал Михалков. В 1951 году все-таки вышел сборник стихов для детей о Ленине и Сталине[532].

Выступления на совещании показали, что пока серьезных изменений ожидать не приходится. Главной задачей советской детской литературы по-прежнему было прославлять героизм советского человека и красоту труда, писать о борьбе за «мир» и «демократию», происходящей под эгидой СССР во всем мире.

Один известный писатель, поэт Лев Квитко, не присутствовал на совещании 1952 года. Его последний русскоязычный сборник поэзии, «Моим друзьям» (1948), показывал, что он по-прежнему умеет сочетать твердые коммунистические убеждения с высокими литературными достоинствами. Ранее в том же году вышел и другой сборник, «Скрипочка», со стихами для дошкольников; тут было все, от детской радости жизни до советского патриотизма. Стихотворение «Урожай», переведенное на русский язык Маршаком, поддерживало миф о советском изобилии: «То грузят на пароходы / И везут из края в край / Для свободного народа / Небывалый урожай».

Квитко не было на совещании, потому что годом раньше его арестовали. Советская кампания против «безродных космополитов», то есть евреев, уже началась, и в августе 1952 года Квитко был расстрелян вместе с 26 еврейскими писателями и другими деятелями культуры. Это был тот писатель, о котором в более поздние советские времена сказано: «Народ и труд, Родина и Партия для поэта святые понятия. Все его творчество пронизано верой в победу коммунизма, и о чем бы он ни писал, взгляд его устремлен в будущее»[533]. Сам Квитко на встрече писателей в 1937 году утверждал, что «только Великая Октябрьская революция освободила меня и дала возможность стать писателем»[534].

Никто не спрашивал, почему Квитко не присутствует на совещании. Вместо этого раздались дружные аплодисменты, когда Маршак предложил, чтобы Политбюро во главе со Сталиным было избрано почетным председателем собрания. Сурков призвал коллег выразить благодарность: «Всеми своими достижениями и успехами наша советская детская литература обязана мудрому руководству великой большевистской партии, отеческому вниманию и доверию гениального зодчего коммунизма, лучшего друга советской литературы товарища Сталина»[535].