Лев Кассиль и другие

Другие авторы писали об обыденных конфликтах внутри семьи, коллектива и школы, о внутренней жизни и моральных проблемах советского юношества. Лев Кассиль (1905 – 1970) происходил из семьи радикально настроенных еврейских интеллигентов. Писать он начал после смерти Ленина в 1924 году, когда всеобщая печаль требовала выхода в словах. Поначалу Кассиль работал московским корреспондентом нескольких провинциальных газет, но мечтал заниматься серьезной литературой. Образцом для него был Владимир Маяковский, и именно Маяковскому Кассиль послал первый вариант книги, основанной на школьных воспоминаниях. Маяковский обратил внимание на талант молодого писателя, и несколько глав были опубликованы в журнале «Новый ЛЕФ» в 1928 году. Продолжение появилось в «Пионере», где Кассиль стал регулярно печататься.

«Кондуит» (1929) – живое и юмористическое повествование «о том, как рухнула старая школа, как мы сами выучили все, что нам не хотели объяснить в классе»[488]. Действие происходит в Покровске, маленьком городке на Волге, во время Первой мировой войны и революции. Главные герои – два начитанных брата-фантазера – взяты прямо из жизни. Это сам автор и его младший брат. В дореволюционной школе царит душная атмосфера. Символом всеобщей слепой дисциплины становится «кондуит» – книга, в которую записываются малейшие проступки школьников. Учителя карикатурно изображены бездушными чиновниками. Именно от такого рода учреждений революция и избавляет людей. Мальчики понимают, что наступила новая эпоха, когда их старого директора заместили необразованным портовым рабочим. Новый директор – большевистский комиссар, и это его единственная заслуга.

Братья выросли в привилегированной семье, но, несмотря на свое защищенное буржуазное происхождение, они полностью отдаются духу нового времени. Их патриотизм, проснувшийся в начале мировой войны, заметно спадает, когда они понимают, каких жертв требует война. Идея классовой борьбы становится частью и школьной жизни. Дети вовлечены в политические дискуссии и выискивают контрреволюционные «элементы» среди учителей и одноклассников. Какое-то время царит анархия, но постепенно мальчики понимают важность ответственности и самодисциплины.

Продолжение «Кондуита», «Швамбрания» (1931), построено несколько иначе. Швамбрания – это идиллическая страна фантазии, которую братья придумывают в противовес взрослому миру, полному несправедливости и насилия. У страны есть своя география, флаг, герб, история и язык. Мало-помалу реальная жизнь делает фантазию ненужной. Мальчики занимаются революционной работой, учатся бороться с мелкобуржуазными тенденциями своей среды и стараются влиться в широкие народные массы. Новые образцы для подражания они находят среди работников ЧК, тайной полиции.

Повесть «Кондуит и Швамбрания» – не только о том, как дети вырастают из фантазий и вступают в мир взрослых. В книге есть и политический аспект. Согласно автору, большевики превращают мечты в реальность. Ключевой диалог происходит между ребятами и начальником ЧК:

– Мечтаем, – сказал я, – чтоб красиво было. У нас, в Швамбрании, здорово! Мостовые всюду, и мускулы у всех во какие! Ребята от родителей свободные. Потом еще сахару – сколько хочешь. Похороны редко, а кино – каждый день. Погода – солнце всегда и холодок. Все бедные – богатые. Все довольны. И вшей нет.

– Чудесные вы ребятены! – серьезно и тепло сказал начальник. – Тут не мечтать надо, а дело делать. И у нас будут мостовые, мускулы и кино каждый день. И похороны отменим и вшей упраздним. Погоди! Скоро сказка сказывается, да не скоро дело делается. Только тут не мечтать надо, а работать…

В Покровске, теперь переименованном в Энгельс, меняются даже читательские предпочтения. Старых любимцев выкидывают из библиотеки:

– Ну-ка, отпустите мне какую-нибудь книговинку, – сказал Кандраш, – только поинтереснее. Буссенар Луи, например! Нет? А Пинкертон есть? Тоже нет? Вот так библиотека советская, нечего сказать!

– Мы таких глупых и никчемных книг не держим, – сказала Дина, – а у нас есть вещи гораздо интереснее.

В 1935 году книги «Кондуит» и «Швамбрания» были опубликованы как единое целое. Американское, французское и польское издания принесли Кассилю известность и за пределами Советского Союза. Одним из его почитателей был нобелевский лауреат Ромен Роллан, который встретился с Кассилем в свой приезд в Москву в 1935 году и выразил восхищение его книгой: «Прочитав вашу “Швамбранию”, я почувствовал себя ребенком»[489].

В самом Советском Союзе были слышны и негативно настроенные голоса. Влиятельные критики полагали, что сатира слишком грубая и что в юморе присутствует анархистский дух. В советских школах уже господствовали новые идеалы, и книга, в которой с симпатией описаны шалости школьников, а учителя высмеиваются, не подходила текущему моменту. Хотя такие коллеги, как Маршак, Михалков и Борис Полевой, защищали Кассиля, книгу не переиздавали в течение двадцати лет. Сам Кассиль был недоволен своим тяжеловесным стилем, обилием метафор, типичным для той эпохи, и согласился внести некоторые исправления.

В 1930-е годы Кассиль был загружен работой. Как журналист он сотрудничал с «Известиями», печатался в «Пионерской правде», «Пионере» и «Дружных ребятах», широко освещая современные события. Кроме художественной литературы, он публиковал книжки по популярной науке и политическим вопросам для детей.

В духе девиза Сталина «Нет в мире таких крепостей, которых не могли бы взять трудящиеся, большевики» Кассиль сочинил длинную серию героических портретов советских солдат, пограничников, летчиков, исследователей, изобретателей и ученых. В 1933 году он вошел в делегацию писателей, возглавляемую Горьким, которая отправилась знакомиться со строительством Беломорканала. Как и его коллеги, Кассиль писал полные слепого энтузиазма гимны советской «системе перевоспитания», как будто не понимая, что в действительности это был концлагерь для политических заключенных. Спустя два года Кассиль в качестве спортивного журналиста поехал вместе с советской футбольной командой в Турцию, а в 1936 году был послан газетой «Известия» в Испанию писать репортажи о гражданской войне.

«Кондуит» и «Швамбрания» обеспечили Кассилю репутацию писателя-юмориста и сатирика. Сам Всеволод Мейерхольд, ведущий представитель авангарда в советском театре, предложил ему написать гротескно-сатирическую пьесу для взрослых, но Кассиль пошел по другому пути. Следующие три повести для юного читателя были написаны в стиле психологического реализма. В них советские подростки встречаются со сложными жизненными проблемами. Их манят ложные идеалы и фальшивые образцы для подражания, но под руководством коллектива и авторитета взрослых они взрослеют.

«Вратарь республики» (1938) считается первой советской повестью о спорте. Главный герой – сын рабочего Антон Кандидов – становится знаменитым вратарем советской футбольной команды. Но трансформация «из грязи в князи» тут не самое главное. Кассиль показывает, как внезапный успех и известность дурно влияют на Антона. Он бросает работу и старых друзей и пускается во все тяжкие. Этот когда-то образцовый пролетарий начинает злоупотреблять спиртным. И только вернувшись в рабочий коллектив, Антон может возвратиться к правильной жизни.

Композиционное построение повести имеет свои недостатки, но необычный сюжет и тема футбола делают ее занимательной. В ней также прослеживается сильная атеистическая тенденция. Завод, где работает Антон, располагается в бывшей церкви, и когда рабочие иногда играют в ней в футбол, алтарные врата служат воротами. Так Кассиль прославлял святыни новой эры.

Действие повести «Черемыш – брат героя» (1938) происходит в советской школе. Гешка Черемыш – один из лучших учеников в классе и звезда хоккейной команды школы. Но Геша воспитывался в детском доме и теперь страдает от того, что у него нет старшего брата, которым он мог бы гордиться. Поэтому он рассказывает всем, что известный летчик с той же фамилией – его родной брат. Одноклассники относятся к Гешке с уважением, и он сам старается быть достойным «брата», но тайна раскрывается, когда летчик приезжает в город и его приглашают на хоккейный матч между командой мальчишек и командой девчонок. Первая реакция Геши – стыд и желание убежать, но солидарность с командой заставляет его остаться. Летчик, прообразом которого послужил легендарный Валерий Чкалов, помогает мальчику после глубокого внутреннего конфликта признаться друзьям во лжи.

«Ну а мечта, товарищи, – штука в жизни весьма уважительная. Мечта человека в люди выводит», – говорит Черемыш-старший. Важно, каков ты сам, а не с кем ты в родстве. Слава сама по себе ничего не значит. Летчик скромно благодарит за все Сталина и партию. Он – живое доказательство того, как важно жить честной жизнью и выполнять свои обязанности, какими бы они ни были. Гешу снова принимают в школьный коллектив, а знаменитый летчик становится ему верным другом.

Рассказчик в повести «Великое противостояние» (1941) – тринадцатилетняя москвичка Сима Крупицына. Ее жизнь неожиданно изменяется, когда выясняется, что она очень похожа на знаменитую партизанку, и ей предлагают роль в фильме о войне 1812 года. Как и футболист Кандидов, Сима мгновенно становится знаменитостью и мечтает теперь о карьере киноактрисы. Режиссер фильма, ставший ее наставником, в конце концов признает, что у нее нет подходящих способностей. Жестокая правда заставляет Симу понять, что дело не в сиюминутном успехе и дешевой популярности, а в истинном таланте. Будущее строится не на случайной удаче, а на честной и тяжелой работе.

Лидия Будогоская (1898 – 1984), еще один автор из маршаковской Студии детских писателей, написала школьную историю «Повесть о фонаре» (1936). Мальчик по глупости разбивает уличный фонарь, а учитель, пользуясь этим происшествием, объясняет ученикам важность ответственности за государственное имущество. Теперь они понимают связь между одиноким фонарем на темной улице и пятилетним планом со всеми его ошеломляющими результатами.

Будогоская – один из первых советских детских авторов, подчеркивавших значение учителя в воспитании детей. Другой новой темой стала попытка изображения подростковой любви в «Повести о рыжей девочке» (1929). Будогоская изображает детство в дореволюционной России в негативном свете, сосредоточиваясь на внутренних переживаниях одинокой юной героини, пусть без особенного психологизма. Некоторые критики считали, что в книге слишком много сентиментальности, характерной для дореволюционной детской литературы.

Романтическая повесть для девочек почти полностью отсутствовала в эпоху между двумя войнами. Пробел решил заполнить Рувим Фраерман (1891 – 1972). В статье, напечатанной в «Детской литературе» в 1938 году, он рассказал о своих литературных планах: после рассказов о Гражданской войне и романа о коллективизации он собирается отозваться на «тайные желания девочек» и писать о любви[490]. В современной литературе не хватало произведений для девушек в возрасте четырнадцати-пятнадцати лет. В результате появилась «Дикая собака Динго, или Повесть о первой любви» (1939) – «книга для девочек», которую охотно читают и в наши дни.

«Дикая собака Динго» – психологическая повесть, фокусирующаяся на сильных эмоциональных переживаниях девочки-подростка. Героиня – пятнадцатилетняя Таня – дочь разведенных родителей. Ее жизнь меняется, когда отец, которого она привыкла ненавидеть, переезжает с новой семьей в тот город, где живут Таня с мамой. Встреча с отцом вызывает у нее агрессию, которую надо суметь преодолеть. Это первые сложности взросления. Неожиданно приходит и любовь, когда Таня, даже не зная, как выразить свои чувства, влюбляется в сводного брата. Все эти новые ощущения вызывают у нее, примерной ученицы и послушной дочери, проблемы в школе и с друзьями. Конфликт между коллективом и индивидуумом решается необычно для того времени: со сложной жизненной ситуацией Тане придется справиться без посторонней поддержки. Таню прозвали дикой собакой Динго за то, что она мечтает о другой жизни и о дальних странах, но за год, описанный в книге, она вырастает из прежних мечтаний. Детство позади, и она готова шагнуть вперед и встретить юность.

В свое время книга Фраермана жестоко критиковалась учителями, которые считали, что советские подростки не обладают достаточной зрелостью для того, чтобы читать о любовных взаимоотношениях сверстников и о разведенных родителях. Сходной критике подверглась и уже упомянутая «Голубая чашка» (1936) Гайдара. О классовой борьбе и строительстве электростанций можно было читать, но от описаний семейных конфликтов и любовных чувств детей следовало ограждать.

Михаил Зощенко, популярный сатирик, собрал коллекцию рассказиков из собственного детства под общим названием «Леля и Минька». В книге описываются разные шалости и неудачи, в которые вмешиваются родители. С точки зрения взрослого человека теперь ясно видна мудрость отцовских поучений, и он хочет передать читателю те же самые моральные принципы. От ребенка требуются честность, храбрость, активность и самостоятельность. Характерным для Зощенко является игривый, слегка капризный стиль, рассчитанный на то, чтобы вызвать у читателя недоумение. Элементы пародии сильны в других его произведениях – «Умное животное» (1939) и «Самое главное» (1940).

Еще два известных автора попробовали себя в творчестве для детей в 1930-е годы. Это Валентин Катаев (1897 – 1986) и Вениамин Каверин (1902 – 1989). Повесть Катаева «Белеет парус одинокий» (1936) основана на ностальгических воспоминаниях автора о его детстве в Одессе. Катаев пишет о революционном 1905 годе с точки зрения двух друзей-мальчишек. Они во многом напоминают Тома Сойера и Гекльберри Финна: один учится в школе и воспитывается в буржуазной семье, другой – сирота, сын погибшего рыбака. Помогая матросу-большевику, участнику бунта на броненосце «Потемкин», они оказываются замешанными в революционные события. В книге множество приключенческих моментов, подпольщиков и опасных тайн, но вместе с тем она, как положено в рамках социалистического реализма, прославляет большевиков и выставляет представителей царской России в весьма непривлекательном виде.

Повесть «Белеет парус одинокий» стала первой в цикле с общим названием «Волны Черного моря» (1936 – 1961), где Катаев рассказывает о судьбе двух друзей из Одессы во время Первой мировой войны, революции и Гражданской войны. Как и Гайдар, Катаев хотел показать, что дети и подростки инстинктивно выбирают в битвах правильную сторону. В четвертой и последней части, «Катакомбы», действие дошло до Великой Отечественной войны и битвы за Одессу.

Под влиянием растущей военной напряженности в Европе Катаев написал повесть «Я, сын трудового народа» (1937). Заголовок он взял из советской солдатской присяги. Гражданская война представлена как война патриотическая – солдат-крестьянин, измученный войной, возвращается домой с германского фронта Первой мировой и понимает, что его личное счастье неразрывно связано с защитой большевистского государства. Поэтому он уходит в партизаны, чтобы сражаться против иностранных захватчиков и «белых» соотечественников. Это произведение использовано Сергеем Прокофьевым в либретто оперы «Семен Котко» (1940).

«Два капитана» (1938 – 1944) Вениамина Каверина – прежде всего приключенческий роман. Мальчик-сирота учится при поддержке советской власти на полярного летчика. Это время романтических мечтаний о покорении Севера, и его захватывает желание раскрыть тайну исчезнувшей дореволюционной полярной экспедиции. Героем движет и любовь к дочери пропавшего капитана – неожиданный мотив в советской литературе 1930-х годов. Злодеи в романе – не кулаки или саботажники, но карьеристы, которые пытаются присвоить славу чужих открытий и не останавливаются ни перед чем, чтобы устранить противников. Для Каверина важно было указать на достижения дореволюционной России, восславить подвиги тогдашних исследовательских экспедиций с их честными и бесстрашными участниками.

Во время войны Каверин работал над продолжением романа, в котором молодой летчик отличается и в гражданской войне в Испании, и в Великой Отечественной. В конце концов он находит место, где закончила свои дни полярная экспедиция. Вторая часть (1944) выявила определенные слабости романа, уже заметные в первой книге, – затянутое повествование и трудности в создании единого целого из разрозненных элементов.

В 1930-е годы научная фантастика стала в первую очередь подростковым жанром. Враги в этих книгах либо «фашисты», либо «внутренние враги», вредители. Не менее серьезным противником представлялась и сама природа. Советские ученые ищут новые источники энергии и тестируют новые изобретения в романах Григория Адамова (1886 – 1945) «Победители недр» (1937), «Тайна двух океанов» (1939) и «Изгнание владыки» (1941 – 1946). «Тайна двух океанов» рассказывает о путешествии подводной лодки, «чуда советской науки и техники», из Ленинграда во Владивосток. В романе собраны типичные для того времени элементы: предатель среди команды, борьба с агентами империализма, выполнение партийного наказа и лекции о триумфе советской науки. Один из героев – пионер Павлик – помогает читателям почувствовать себя частью этой истории, так как с ним легко идентифицироваться.

Александр Беляев в тридцатые годы занялся переписыванием старых произведений в духе новой литературной программы и тратил свой талант на оптимистические мечты о счастливом и богатом завтрашнем дне советских людей. Даже когда он писал о межпланетных путешествиях и изумительных изобретениях, в повествовании не хватало напряженности. Это был сознательный выбор, который Беляев защищал в статье 1939 года:

Самое легкое – создать занимательный, острофабульный, научно-фантастический роман на тему классовой борьбы. Тут и контрасты, характер, и напряженность борьбы, и всяческие тайны, и неожиданности… И самое трудное для писателя – создать занимательный сюжет в произведении, описывающем будущее бесклассовое коммунистическое общество, предугадать конфликты положительных героев между собой, угадать хотя бы две-три черточки в характере человека будущего… А ведь показ этого будущего общества, научных, культурных, бытовых, хозяйственных перспектив не менее важен, чем показ классовой борьбы. Я беру на себя труднейшее[491].

В последние годы своей жизни Борис Житков писал в основном для детей дошкольного возраста. Переехав в 1934 году в Москву, он стал редактором «Пионера», а также сотрудничал с научно-популярным журналом «Юный натуралист». В очерке, написанном в 1933 году, он выражал восхищение «гениальностью» детей. Их сила в «схематизме», они глядят на мир, игнорируя второстепенные детали, и замечают только самое важное и центральное. Это творческий «схематизм», «крепкий и смелый», не имеющий ничего общего с догмой, узостью мышления или ограниченностью[492].

Короткие приключенческие рассказы Житкова прекрасны, но не хуже удавалась ему и научно-популярная литература. Его колонка в «Новом Робинзоне» в 1920-е годы знакомила детей с миром науки и технологии, и многие из этих очерков были позже опубликованы в виде книги. Среди публикаций Житкова в этой области можно назвать «Паровозы» (1925), «Воздушный шар» (1926), «Гривенник: История монеты» (1927), «Телеграмма» (1927), «Про эту книгу» (1927), «Свет без огня» (1927), «Каменная печать: Литография» (1931), «Чудаки. Развитие техники и изобретательства» (1931), «Пароход» (1935) и «Рассказы о технике» (1942). Житков глубоко уважал силу человеческого разума и профессиональные умения. Известен его отзыв о коллеге: «Какой же это детский писатель, если он гвоздя вбить в стену не умеет!»[493] Он часто писал о самом творческом процессе и о том, как человек постепенно достиг современного уровня в мире технологии.

В своих научно-популярных книгах Житков никогда не забывал о специфике восприятия маленького читателя. Кроме точной информации, в них изобиловал юмор и присутствовали неожиданные развязки. Житков был неутомимым экспериментатором, интересовался новейшими достижениями техники и всегда был готов попробовать себя в новых жанрах. В 1927 году он опубликовал три «книги-самоделки» со схемами буера, индейского каноэ и стробоскопа, а через год напечатал книгу с разрезными бумажными куклами для девочек. Его интересовали и визуальные средства коммуникации; на основе иллюстраций к его рассказам о животных были сделаны диафильмы. Незадолго до смерти Житков работал над детским календарем, где каждая страница была бы посвящена ответу на интересный детям вопрос.

Последняя книга Житкова «Что я видел» (1939) опубликована посмертно. Это художественная энциклопедия, рассчитанная на детей 4 – 6 лет, которых Житков называет «почемучками». Для советской детской литературы это уникальная работа; отмечалось даже, что и во всей мировой литературе для такой целевой группы не существует ничего подобного ей по размаху. Сам автор полагал, что книги должно хватить на год. «Энциклопедия» строится как история одной поездки. Рассказ ведется от лица любопытного мальчика Алеши, который путешествует с мамой из Ленинграда в Москву, а потом с бабушкой в Киев. Житков строго придерживается точки зрения маленького путешественника, этим объясняется простой синтаксис и ограниченный словарный запас, предпочтение диалога, ненарочитый юмор. Рефрен книги – фраза: «А я говорю: – Почему?»

Алеша не просто помогает строить сюжет своими наивными вопросами, он становится живым персонажем. Во время путешествия мальчик узнает множество новых вещей. Он едет в такси, видит Красную площадь, московское метро, зоопарк, корабли, дома и колхозы. На его вопросы обо всем, что он видит вокруг, всегда дается подробный ответ. Алеша также начинает понимать устройство советского общества, роль Красной армии и пионерской организации.

Житков снова оказался востребован после смерти Сталина. В 1955 году был опубликован сборник посвященных ему воспоминаний, статей и документов, а также монография Лидии Чуковской. Хотя его научно-популярные книги уже устарели, дети продолжают зачитываться его рассказами. Житков явно удовлетворяет потребность в приключениях и экзотике. Об Октябрьской революции, Гражданской войне, коллективизации, советской школе или пионерской организации в его ранних книгах не говорится. Он постоянно вспоминает о жизни до революции. Типично, что революция 1905 года, свидетелем которой Житков стал в Одессе, оставила более глубокий след в его сознании, чем социальные потрясения советского периода. Даже когда он писал о животных, он предпочитал диких зверей из других стран. В его приключенческих рассказах у героев русские имена, но других национальных особенностей нет. Человеческие качества, которые Житков ценил, всегда присутствуют без нравоучительных объяснений, они не привязаны к какому-то определенному месту или времени.