Прометей прикованный[118]

Закипая от ярости, Зевс наблюдал, как выжили Пирра с Девкалионом, как создали они род мужчин и женщин из камней земных. Никто, даже сам Владыка богов, не мог вмешаться в волю Геи. Она представляла старый, глубинный, более неизменный порядок, чем сами олимпийцы, и Зевс понимал, что бессилен предотвратить повторное заселение мира. Зато он мог хотя бы заняться Прометеем. Настал день, когда Зевс решил: пора титану заплатить за свое предательство. Зевс глянул с Олимпа и увидел Прометея в Фокиде — он там помогал основывать новый город, как всегда, вмешивался в людские дела.

Человечество расплодилось в мгновение бессмертного ока — так мы назвали бы миновавшие несколько столетий. Все это время Прометей с титаническим терпением поддерживал распространение цивилизации среди Человечества — 2.0: еще раз учил людей всем искусствам, ремеслам и приемам сельского хозяйства, производства и строительства.

Приняв облик орла, Зевс слетел и уселся на балках недостроенного храма, посвященного его персоне. Прометей, вырезавший сцены из жизни юного Зевса на фронтоне, глянул вверх и сразу понял, что эта птица — его старый друг. Зевс вернул себе привычное обличье и оглядел резьбу.

— Если вот это рядом со мной Адамантея, у тебя все пропорции неверные, — сказал он.

— Право художника, — возразил Прометей, но сердце у него колотилось. С тех пор как Прометей украл огонь, они разговаривали впервые.

— Пришло время заплатить за то, что ты натворил, — сказал Зевс. — Значит, так. Могу призвать гекатонхейров, чтоб они увели тебя силой куда надо, а можешь смириться с неизбежностью и пойти сам, не подымая шума.

Прометей положил молот и резец, вытер руки о шкуру.

— Пошли, — сказал он.

Они не беседовали и не останавливались передохнуть или попить, пока не добрались до подножия Кавказских гор, где встречаются Черное и Каспийское моря. Все время пути Зевс хотел что-то сказать, взять друга за плечо и обнять его. Слезные извинения позволили бы Зевсу все простить, помириться. Но Прометей молчал. Жгучее чувство, что его обманули и им воспользовались, вновь вспыхнуло в Зевсе. «Кроме того, — говорил он себе, — великим правителям нельзя выказывать слабость, особенно когда речь идет о предательстве со стороны ближних».

Прометей прикрыл глаза ладонью и посмотрел вверх. Увидел троих циклопов — те стояли на высокой покатой скальной стене у самой высокой горы.

— Знаю, ты хорошо лазаешь по горным склонам, — проговорил Зевс, надеясь, что получился ледяной сарказм, но даже на его слух вышло обиженное бормотание. — Давай, лезь.

Когда Прометей добрался туда, где были циклопы, они заключили его в кандалы, растянули спиной к стене и прибили оковы к камню громадными клиньями из нерушимого железа. Два великолепных орла слетели с неба, приблизились к Прометею, заслонили солнечный свет. Он слышал, как жаркий ветер ерошит им перья.

Зевс воззвал к нему:

— Ты вечно пребудешь прикованным к этой скале. Никакой надежды на побег или прощение, никогда в целой вечности. Каждый день эти орлы будут прилетать и рвать тебе печень — как ты рвал мне сердце. Они будут жрать ее у тебя на виду. Поскольку ты бессмертен, за ночь исцелишься. Эта пытка никогда не закончится. С каждым днем муки твои будут все горше. Ничего не останется у тебя, кроме времени, чтобы осмыслить беспредельность твоего проступка, глупость твоих действий. Ты, прозванный предусмотрительным, не выказал нисколько своей предусмотрительности, когда выступил против Владыки богов. — Голос Зевса гремел по ущельям и расселинам. — Ну? Нечего сказать?

Прометей вздохнул.

— Ты неправ, Зевс, — промолвил он. — Я обдумал свои действия с большим тщанием. Взвесил свой покой — и будущее всего рода людского. И знаю теперь, что им суждено процветать и благоденствовать независимо ни от каких бессмертных, даже от тебя. Это знание — бальзам от любой боли.

Зевс долго смотрел на своего бывшего друга, прежде чем заговорить.

— Ты недостоин орлов, — сказал он с чудовищной холодностью. — Пусть будут стервятники.

И два орла тут же превратились в зловонных, уродливых стервятников, что покружили над простертым телом, а затем обрушились на него. Их бритвенно-острые когти распороли титану бок, и с омерзительными воплями торжества птицы принялись пировать.

Прометей, верховный создатель человечества, заступник и друг, учил нас, воровал ради нас и пожертвовал ради нас собой. Мы все владеем частичкой Прометеева огня, без него не быть нам людьми. Жалеть его и восхищаться им — правильно; в отличие от ревнивых и самовлюбленных богов он никогда не просил ему поклоняться, воспевать его и обожать.

И вас, вероятно, порадует, что, вопреки вечному наказанию, на какое его обрекли, однажды возникнет герой столь великий, что он смог противостоять Зевсу, сорвать оковы с вожака людей и освободить его.