Суд

С финальным глиссандо торжества Аполлон повернулся к суду муз.

— Милые сестры, не мне говорить, а вам решать, безусловно. Кому присудите вы пальму первенства?

Марсия было уже не угомонить. Унижение и жгучее чувство несправедливости подтолкнули его поддеть судей.

— Не могут они судить беспристрастно, они твои тетки или сводные сестры — или еще какие-нибудь кровосмесительные родственники. Они семья. Ни за что не посмеют они…

— Цыц, Марсий! — взмолилась какая-то менада.

— Не слушай его, великий бог Аполлон! — призвала другая.

— У него истерика.

— Он хороший и достоин уважения.

— У него добрый нрав.

Совещались музы недолго — и объявили решение.

— Мы единогласно считаем, — сказала Эвтерпа, — что победитель — Аполлон.

Аполлон поклонился и мило улыбнулся. Но дальше проделал то, из-за чего вы навеки станете относиться несколько хуже к этому златому красавцу-богу, к мелодическому Аполлону разума, обаяния и гармонии.

Он взял Марсия и содрал с него кожу, заживо. Никак изящнее это не сформулировать. В наказание за гибрис — за то, что Марсий осмелился бросить вызов олимпийцу, Аполлон содрал кожу с живого тела вопившего сатира и подвесил его на сосну — в назидание и предупреждение всем[198].

«Наказание Марсия» стало излюбленной темой художников, поэтов и скульпторов. Кому-то эта история напоминает судьбу Прометея — как символ художника-творца и его борьбы за первенство перед богами или же как символ отказа бога принять, что смертный творец в силах превзойти божественного[199].