Каплан и его «семейный дворец»

Надо сказать, что ни один фаланстер еще не возник в социальном пространстве, когда архитектор Виктор Каллан[303] в 1850?х годах возобновил проект Фурье, назвав его «семейным дворцом». Его вдохновила основная идея теории мэтра: «Семейный дворец — это план социального единства, основанный на личной свободе, адаптированный к домашним нуждам и выступающий в новой архитектурной форме, которую возможно реализовать повсюду. Собрать в одной точке как минимум сотню семей; разместить их в просторном гармоничном доме, чтобы каждый мог там существовать свободно; научить их с умом комбинировать свои силы и расходы и благодаря этому многократно увеличивать сумму; наконец, вывести людей из состояния изоляции и враждебности и сблизить их: такова фундаментальная задача этой концепции».

Несмотря на поддержку Мелена в деле социального примирения — Каллан был из фурьеристов–католиков и разработал план 84-квартирного жилого комплекса, — капиталисты не заинтересовались его идеей. Тем не менее «семейный дворец» войдет в историю народного жилья. Этим мы обязаны единственному последователю Фурье, чья деятельность была длительной и плодотворной, — промышленнику Жану—Батисту Андре Годену.

Существует множество исследований, посвященных основателю Фамилистера и его разнообразным опытам по соединению капитала и труда[304]. Мы ограничимся здесь описанием Фамилистера в Гизе как реального опыта фаланстера, его связей и духа.

Мечта Фурье, воплощенная Годеном

По словам Марии Море, Годен прочитал в 1842 году статью в местной газете Le Guetteur de Saint–Quentin и был очарован идеей Фурье. В результате в следующем году он вступил в контакт с его парижскими последователями и быстро стал одним из активных деятелей движения. Он изучает документы, вносит деньги, когда это необходимо, пишет в редакцию D?mocratic pacifique, печатного органа секты, становится рьяным пропагандистом школы во всех городах, в которые поставляет свою продукцию. Его фабрика в Гизе, производящая кухонные плиты и сковородки, процветает, но состояние, которое он сколотил, является для него лишь средством осчастливить человечество.

Идея создания поселения для фабричных рабочих появилась у Годена в первые годы Второй империи, о чем свидетельствуют письма. 16 марта 1853 года он пишет члену фаланстера Кантагрелю следующие строки: «Я уже много раз задавал себе вопрос, не смогу ли я построить рядом с фабрикой рабочий городок и поселить людей в комфортабельных условиях, особенно по сравнению с теми, в которых они живут теперь».

В 1857 году ноябрьский номер Bulletin du mouvement soci?taire en Europe et en Am?rique привлек внимание Годена к брошюре «Отмена платы за жилье благодаря возведению всех жильцов в ранг собственников», большие фрагменты из которой он приводил. Речь шла об одной брошюре Каллана, и Годен, прочитав ее, сразу же написал автору. Он посвятил его в свои планы создания жилья для рабочих и посетовал на то, что никто до сих пор не заинтересовался архитектурой фаланстеров: пока архитекторы были озабочены лишь расселением семей. В заключение он спросила Каллана, на каких условиях он согласился бы создать проект рабочего поселения.

Архитектор Ленуар, друг Каллана, отправился в Гизу и предложил Годену свой проект, но тем дело и кончилось. В 1858 году промышленник купил 18 гектаров земли и сам начертил план своего здания: фундамент был заложен в 1859?м. Годен приводит полное описание Фамилистера — с чертежами и гравюрами — в «Социальных решениях», главной своей работе[305].

Впервые с тех пор, как Фурье обнародовал свою идею, рабочим семьям было предоставлено современное жилое здание. Убежденный в правильности теории Консидерана об управлении воздухом, водой и светом в фаланстере, Годен принялся внедрять ее на практике.

1. Воздух: система вентиляции в каждой квартире; печные трубы в стенах, стены с отверстиями для вытяжки от кухонных плит, сделанными заранее; застекленные хорошо проветриваемые дворы.

2. Вода: водопроводные краны на каждом этаже; прачечная в специальном здании, в котором есть центрифуга и сушильный шкаф; душевые кабины и крытый бассейн площадью 50 квадратных метров с заменяемым полом — для детей.

3. Освещение: окна каждой квартиры выходят на две стороны — на улицу и во двор; в ночные часы все помещения общего пользования освещаются газом.

Кроме того, Годен сделал изобретение, уникальное для своего времени, — большой мусоропровод для золы.

Желая заменить общественными заведениями те услуги, которые богатые получают от прислуги. Годен создал службу по уборке помещений общего пользования Фамилистера: дворы, лестницы, галереи, фонтаны, туалеты[306] и прочее убирались женщинами, получавшими за это заработную плату.

Как мануфактурщик Харди, герой «Вечного жида», Годен организовал медицинскую службу, основанную на принципах взаимопомощи. Каждый житель Фамилистера вносил в месяц от 1 до 2,5 франка и мог пользоваться услугами двух врачей и акушерки, которые присутствовали в медпункте Фамилистера ежедневно. Лекарства предоставлялись бесплатно, заболевшие рабочие получали пособие по нетрудоспособности. Больные могли изолироваться от своих семей в специальных помещениях, снабженных всем необходимым для этого.

Таковы были главные положения Фамилистера, направленные на благосостояние его жителей. Существовала и «кулинарная мастерская», где готовилась еда[307], и потребительский кооператив, где продавалось большое количество продуктов питания и предметов потребления по самым низким ценам. И здесь Годен оказался прозорлив. Он писал: «Коммерсанты закупают оптом то, что потом продают в розницу с выгодой для себя, но за счет потребителя. Потребитель получает за ту же сумму меньшее количество продуктов и предметов потребления, потому что каждый должен потратить некоторую сумму на посредника. Однако в связи с рассредоточением населения и разнообразием его интересов публика видит в большом количестве посредников лишь средство, облегчающее приобретение предметов первой необходимости поблизости от места жительства, хотя на самом деле здесь скрывается наиболее обременительный налог — налог на потребление»[308].

Таким образом, Годен осуществил утопию школы фурьеризма: «Не имея возможности превратить хижины и лачуги во дворцы, мы хотим переселить рабочих во дворец, которым Фамилистер и является: это социальный дворец будущего». Бедняки «приравнялись к богачам» следующими средствами: «Размещение бедных семей в комфортабельных квартирах; снабжение этих квартир всеми удобствами, которые есть в квартирах богатых людей; превращение квартиры в место покоя и отдыха; замена общественными заведениями тех услуг, которые богатые получают от прислуги».

Социальный дворец Годена, как и предсказывал Фурье, говоря о фаланстерах, стал знаменит в 1865 году, когда центральное здание было полностью заселено. Его посетило множество журналистов из разных стран; исследование А. Ойона, первая работа, посвященная Фамилистеру, представило его в наиболее выгодном свете.

Однако традиционные либералы не могли остаться равнодушными по отношению к опыту Годена, которому они противопоставили целую серию классических аргументов. Жюль Муро возмущался «иждивенчеством» обитателя Фаланстера: ему обеспечено жилье, он покупает продукты по безоговорочно низким ценам; детские ясли казались ему губительным изобретением, которое лишало жену рабочего самых сладостных материнских обязанностей. «Еще один шаг — и все почувствуют железную пяту коммунизма у себя на голове». Следовательно, подобные учреждения не должны существовать. «Это курьез, который ничего не дает для решения имеющейся проблемы».

Спустя полвека в докторской диссертации по юриспруденции Фернана Дюваля[309] высказывались те же оценки. Фамилистер — это казарма, «он отбирает у индивида большую часть его свободы и регламентирует каждый шаг, что парализуем его инициативу».