Продажная любовь

От вышеописанных женщин сильно отличаются проститутки и куртизанки. Власти империи, позже монархии создали образ управляемого борделя и French system, ставшую моделью для всей Европы. Это был золотой век «районного» дома терпимости. Он выполнял тройную функцию: вводил во «взрослую жизнь» несовершеннолетних, в основном учащихся коллежей (хотя это и было запрещено законом), удовлетворял «инстинкт продолжения рода» холостяков, в основном приехавших на заработки мигрантов, а также умиротворял неудовлетворенных супругов. Осторожность и сдержанность некоторых девиц, часто принуждаемых к негармоничным союзам, отрезвляющее влияние исповедника, властная мать, регулярное прекращение половых отношений в связи с менструацией, беременностью, кормлением грудью, менопаузой, разнообразные гинекологические заболевания, необходимость контрацепции — вот причины, приводившие мужчин в бордель. При этом в борделях часто царят дружба и непринужденность в отношениях, что незнакомо отцу семейства, скованного своим положением. Очарование народного «животного начала» и похотливые разговоры, «салон», в котором выставлялась напоказ нагота, прикрытая лишь духами, усиливали желание.

С первых решений канцлера Паскье регламентаристы мечтали о том, чтобы превратить бордель в место, где можно было бы в конфиденциальной обстановке удовлетворить свои с трудом сдерживаемые желания. Настроенные против эротических изощрений, они выступают за быстрое соитие, не ведущее к появлению привязанности. Дом терпимости, в отличие от подпольных притонов, претендует на то, чтобы быть храмом утилитарного секса. Девиц постоянно осматривают врачи из полиции нравов, за ними следит хозяйка заведения; они должны приносить клиенту умиротворение, но не волновать его чувств, чтобы он спокойно возвращался в семью и общество.

На самом деле, система, достигшая высшей точки развития к 1830 году, когда префекту Манжену удалось на несколько недель закрыть парижских проституток в домах терпимости, никогда не будет функционировать без сбоев. Она так и не смогла покончить с подпольной проституцией. Надуманный реализм какого–нибудь Паран–Дюшатле окажется бессильным: притоны, не поддающиеся контролю, продолжают функционировать; уличные проститутки отдаются в канавах и по обочинам дорог за несколько су; солдатские девки слоняются вокруг гарнизонов, обуреваемые страхом попасться представителям власти. Между официальными и подпольными борделями существует постоянное движение.

В то же время создается образ женщины из народа, которая ассоциируется с вонью помоек, органических отходов, болезнью, трупом; университетская история еще не до конца определилась с происхождением этого образа. Следует обратить внимание на дионисийские функции этой сети вульгарных удовольствий, которые власти считают порождением ада.

Как известно, бедные содержанки, сумевшие освободиться и ловко воспользовавшиеся своими чарами, смогли сделать головокружительную карьеру. Темные личности, перепродававшие старую одежду, занявшиеся сводничеством, умели направлять деятельность своих протеже и управлять ею. Годы Июльской монархии подготавливали триумф «кокоток», куртизанок следующего поколения; нам мало что известно о предыстории имперского веселья.