Уютные и загроможденные помещения

Чем дальше в историю мы углубляемся, тем заметнее, что главным принципом организации внутреннего пространства буржуазных квартир было накопление. Они напоминали лавки древностей, в них смешивались все эпохи: ренессансная столовая соседствовала со спальней в стиле Людовика XVI, а бильярдная в марокканском стиле выходила на веранду, оформленную по–японски. Повсюду переизбыток тканей, ковров, шелка. Драпируется все, вплоть до ножек рояля. Это золотой век отделки всего галуном, позументом и тесьмой с шишечкой на конце. Французскому декору предстоит долгий процесс освобождения от подобного пристрастия.

Аделина Домар дала этому явлению следующее объяснение[222]. На протяжении всего XIX века буржуазия, в особенности парижская — а именно она задавала тон, — приходила в ужас при мысли о народных восстаниях, поэтому буржуазное жилище — sweet home, убежище: «Все пространство символически можно подразделить так: внутренний мир — семья — безопасность— с одной стороны, внешний мир — чужаки — опасность — с другой». Стремление закрыть коврами стены и полы и не оставлять их «голыми», как в домах бедняков, становится наваждением. Редактор L’lllustration — самого читаемого в буржуазных кругах журнала — 15 февраля 1851 года так описывает идеальное пространство буржуазного дома: «Все собираются в маленькой гостиной, скрытой от мира плотными двойными портьерами, щели в оконных рамах заделаны шелковым шнуром. <…> Повсюду — на окнах, на камине, на полу — огромное количество ткани. Сухое дерево, холодный мрамор скрыты под коврами и гобеленами».

Буквально теми же самыми словами в 1885 году Мопассан в «Милом друге» описывает квартиру журналиста Форестье: «Стены были обтянуты старинной бледно–лиловой материей, усеянной желтыми шелковыми цветочками величиною с муху. На дверях висели портьеры из серо–голубого солдатского сукна, на котором красным шелком были вышиты гвоздики. Расставленная как попало мебель разной формы и величины — шезлонги, огромные и совсем крошечные кресла, табуреты, пуфы — частью была обита шелковой материей в стиле Людовика XVI, частью — прекрасным утрехтским бархатом с гранатовыми разводами по желтоватому полю»[223].