3d. Легенда о любви

We use cookies. Read the Privacy and Cookie Policy

3d. Легенда о любви

В этой поэме я хочу рассказать о горячей любви молодых людей, которые были верны друг другу до самой смерти.

В одном из залов суда города Петрозаводска шел судебный процесс. На скамье подсудимых сидел молодой красивый парень.

Он с нескрываемой злобой смотрел на трибуну, где сидел судья. Ему было от силы лет 20. Курчавый, черный чуб слегка прикрывал лоб.

— Товарищи, прошу, успокойтесь, — сказал судья, и обращаясь к подсудимому, спросил:

— Подсудимый Лебедев, вы не отрицаете, что убили девушку?

— Нет, — твердо ответил Роман.

— Тогда ответьте, почему вы это сделали?

— Вы хотите узнать, почему я убил девушку?

В зале воцарилась тишина. Подсудимый начал рассказывать:

«Это было осенью, почти в октябре. Наша семья переехала из Тамбова в Петрозаводск. Мне было 17 лет, учился в 10 классе. Мать у меня врач, отец — полковник Я был у них единственным сыном, они вложили в меня все, что смогли. И я поступил в лучшую школу города.

В понедельник пришел в школу, я отыскал свой класс и сел за облюбованную мной парту. Первой в класс вошла девушка, она подошла и сказала мне:

— Извини, но здесь сижу я и Саша Васильев.

— Простите, а вы не скажите, где здесь свободная парта, — спросил я.

Она кивнула на соседнюю парту. Я еще раз обратился к ней с вопросом, но она не ответила, лишь смотрела на меня изредка взглядом будто говорила: «Ну, что ты ко мне привязался».

У ней были большие глаза и косы, больше привлекательного в ней ничего не было. Я даже подумал: «Какая вредная и противная девчонка». Вскоре класс наполнился учениками. С Сашей Васильевым мы стали друзьями. Рядом со мной сидела красивая девчонка Люда Володина. Все парни добивались ее дружбы, но она всем отказывала.

Однажды я попросил проводить ее до дому, но она ничего не ответила, лишь улыбнулась, но все-таки я ее пошел провожать. По дороге мы болтали о всякой чепухе.

— Люда вот ты хорошо учишься, почему ты не поможешь Алексеевой?

— Рома, знаешь, Алексеева у нас такая дикая, ни с кем не разговаривает да еще отругает, если предложишь дружбу.

Остальной путь мы шли молча. Когда я пришел и сел за уроки, то вдруг раздался звонок телефона. Я взял трубку, но никто не отвечал. Вскоре пришел Саша, и мы пошли в кино. Около театра мы столкнулись с Алексеевой. Она взглянула на нас и пошла по направлению к дому.

Прошли месяцы, наступила зима. Сегодня последний урок литературы изучения Пушкина и повторение «Евгения Онегина». Я беседовал с Людой, когда в класс вошла учительница:

— Я задавала наизусть письмо Татьяны к Онегину, прочитает Алексеева Таня.

Она начала читать стихотворение и читала так будто обращалась к кому-то. Прочитав, она посмотрела на меня, и мне показалось, что эти строки обращены ко мне. Но на втором уроке математики она не смогла ответить. Учительница оставила ее после уроков. Проходя мимо учительской, я услышал, как Таня говорила, что хочет стать актрисой и просила учительницу держать это в тайне. Я спрятался, когда она выходила из школы. Долго смотрел ей вслед и думал, что Таня совсем не плохая девчонка.

Прошла зима, наступила весна. Придя из школы, я увидел письмо. Оно было адресовано мне. Я развернул его и прочитал:

«Я начинаю свое письмо без приветствия. Это наверно вам покажется странным, но наберитесь сил и терпения, прочитайте его до конца. Я очень прошу вас: задумайтесь над письмом. Вы мне очень нравитесь, и я хотела бы с вами дружить. Конечно я не красивая, как другие, но ведь не все же зависит от красоты. Подумайте и ответьте. Я буду ждать вашего письма. А. Т.».

Я долго думал над этими инициалами, Что это значит? Ни одна не подходила к А. Т. и вдруг в голове мелькнула мысль: Алексеева Таня. Вот это да!

«А что? Можно погулять с ней, пока Люда не согласится на дружбу», — подумал я и решил не отказывать.

На уроке я отдал ей записку, где написал, что буду ждать около кинотеатра «Юность». Она не обманула, пришла, пришла ровно в 7 ч.

— Здравствуй, — сказал я ей. Она кивнула головой.

— Куда пойдем? — спросил я.

— Куда хочешь, — ответила Таня.

Я хотел взять ее под руку, но она отстранилась. Она ничего не говорила, а лишь искоса поглядывала на меня. На мой вопрос рассказать о себе ничего конкретного не сказала, говоря, что это не интересно. С тех пор мы стали дружить. Однажды я ждал ее у кинотеатра. Она пришла с опозданием. На предложение пойти в кино, Таня отказалась, ссылаясь на то, что у нее нет денег. Я стал просить, говоря, что билеты уже куплены. Но она отвернулась и быстро пошла по дороге.

— Таня, подожди.

Она остановилась, я подошел к ней так близко, что чувствовал ее ровное дыхание. В этом переулке никого не было, и я решил поцеловать ее, но не успел прикоснуться к ее губам, как получил хорошую пощечину.

— Эх, ты. Я думала о тебе как о хорошем друге. А ты!

Она побежала. Я догнал ее и, взяв за руки, сказал: «Таня, прости меня, я не хотел тебя обидеть. Прости».

— Рома, давай забудем это и будем друзьями. Хорошо?

Дальше все так, как будто ничего не случилось. В классе никто не знал о нашей дружбе. Таня просила никому об этом не говорить.

Наступило 14 мая — день моего рождения. Были приглашены все мои знакомые. Таня сначала не соглашалась, но потом пообещала, что придет. Вечером все уже собрались, а Тани все еще не было. Я сильно волновался. Вдруг раздался звонок. Сердце мое судорожно забилось, и я пошел открывать дверь. На пороге я увидел Таню. Она протянула сверток и сказала:

— Ромочка, поздравляю!

— Спасибо.

Я проводил ее в комнату и предложил сесть рядом со мной, но она отказалась. Рядом села Люда. Затем начались танцы. Я пригласил Таню, она пошла, но сказала:

— Рома, не приглашай меня больше.

— Почему?

— Не надо, я прошу тебя, — ответила она.

— Хорошо, я выполню твою просьбу, а ты мою.

— Какую?

— Поцелуй!

— Нет, — сказала и отошла.

— Таня, не обижайся, — попросил я ее.

Она улыбнулась. После этого я еще пригласил ее на танец, но она не согласилась. Но [я] тоже был гордый и приглашал Таню на каждый танец, хотя она танцевала с другими. У меня мелькнула мысль, чтоб прогнать всех гостей и остаться с Таней. Я совсем рассердился, увидя, что она танцует с каким-то очкариком. Таня посмотрела и улыбнулась мне, но мне было не до улыбок Я подошел к ним:

— Эй, друг, посторонись, это моя девушка.

Таня укоризненно посмотрела на меня и сказала:

— Я же тебе говорила.

— Прости, но я с тобой хочу танцевать.

— Я нет.

— Ну, так бы и сказала, — ответил я с горечью и выбежал [в] коридор, оттолкнув ее.

— Роман, извини меня, я была груба. Мне нужно домой. Уже поздно.

— Я провожу тебя.

— Но у тебя же гости.

— Черт с ними.

Я взял ее за руку, и мы вышли из дому.

Прошел год, мы окончили школу. Таня поступила в театральный, и я — в медицинский институт. Мои родители знали о нашей дружбе. Им нравилась моя девушка. Я думал, что было бы, если я не встретил Таню. Нет, этого не могло быть. Я люблю эту девушку. Любил с нею гулять и беспокоился, когда она опаздывала.

Прошел еще год. Моя любовь к Тане становилась еще сильнее, а открыть это я ей не решался и ревновал ее к каждому парню.

Но однажды произошло то, что я никогда не забуду. Это было летом. Вечером мы встретились в парке. Таня была сама не своя. Ее, по-видимому, что-то волновало.

— Танечка, что с тобой?

— Ничего.

— Таня, мне надо поговорить с тобой.

— О чем? — спросила она, прислонясь к зданию.

Я подошел к ней.

— Ну, говори, — прошептала она.

— Я не могу.

Таня своей теплой рукой погладила меня по щеке и сказала:

— Я поняла тебя, Роман.

Она вдруг поцеловала меня. Я даже не ожидал. Я обнял ее, но она вырвалась из рук и побежала. Догнав ее, я посмотрел в ее большие глаза, обнял и поцеловал ее в губы. Это был первый поцелуй. Где-то пели грустную мелодию.

— Какая печальная мелодия, — сказала она и прижалась ко мне. Я прислушался. Разве мог я подумать, что она в последний раз так нежно прощается со мной и что я последние часы и даже последние минуты провожу наедине со своей любовью.

— Танечка, что с тобой? — сказал я, чувствуя всем телом, что она дрожит.

— Я сама не знаю.

Мы помолчали. Вдруг она откинула меня и сказала:

— Дальше я пойду одна.

— Хорошо, — согласился я.

Таня улыбнулась и тихо удалилась. Только изредка постукивали по тротуару ее туфельки. Я стоял и смотрел ей вслед, пока она не скрылась за поворо[то]м, и вслушивался в этот знакомый стук каблучков. Вдруг раздался крик Я бросился бежать в переулок, не понимая, что случилось. Когда я добежал до переулка, то увидел...................

В зале воцарилась тишина. Подсудимый стоял молча, глотая слезы.

— Дайте ему воды, — сказал судья.

Когда Лебедев успокоился, то судья произнес:

— Продолжайте свой рассказ, подсудимый Роман Лебедев. Лебедев продолжал:

«Я увидел: она, держась за дерево, медленно сползала на землю.

— Таня! — я бросился к ней.

— Роман, мне что-то кольнуло в спину.

На ее глазах показались слезы. Я посмотрел и увидел... О! Это было страшно. В спине напротив сердца торчал нож. И вдруг я понял, что ей жить осталось секунды. Я тихо опустился на колени и обнял ее, рыдая, как маленький ребенок, я проклял все на свете.

— Ромочка, милый, перестань, послушай, что я тебе скажу, ты должен знать, — вдруг сказала она.

Я быстро поднял голову и посмотрел на нее, своими руками она провела по моему лицу и, обхватив руками голову, произнесла почти шепотом:

— Ромочка, я люблю тебя! Ты сам знаешь, что я умираю, но помни обо мне. А теперь поцелуй меня на прощанье.

Я нежно обнял и поцеловал ее. Из ее глаз потекли слезы.

— Вот и все... Хочу жить, произнесла она и добавила: — Я умираю, Рома, — и больше не произнесла ни звука...

— Таня! Танюша! Кто посмел отнять у меня тебя, — говорил я и не понимал, что она больше не придет никогда. Мне казалось, что она спит, и я тряс ее с новой силой, но на руках у меня лежало уже безжизненное тело Танюши.

— Таня, Танюша, встань, родная моя, милая!»

В зале громко рыдали женщины. По некоторым мужским лицам скатилось по две крупных слезинки. Даже судья снял очки и протер платочком глаза.

— Вы просили рассказать дальше, так слушайте, — сказал Лебедев, обращаясь к судье.

«До утра я смотрел на Таню, которая как живая лежала на скамейке. Потом ее похоронили. Все еще я не мог поверить, что Таня ушла от меня. На следующий день я пришел к тому месту, где убили Таню. Я закрыл лицо руками, в ушах звенел голос Тани: «Отомсти, Ромочка, отомсти, милый за меня!» И я мстил всем, кто обижал Таню. Но я не знал, что Таню убила девушка, с которой я дружил раньше. Она сама пришла ко мне. Это была Володина. Я не поверил своим ушам, когда она произнесла:

— Рома, это я убила Алексееву. Я люблю тебя. Я возненавидела ее еще с твоего дня рождения и сейчас ненавижу, хотя ее и нет в живых, потому что она отняла тебя у меня. За что ты ее любишь, ведь она... я ведь намного красивее ее. Пойми меня. Я люблю тебя бездушно. Ну, хочешь, я разденусь, и ты увидишь, какая я красивая, Рома, прости меня, — она уже не говорила, а кричала. Ее косы расплелись, в глазах сверкал безумный огонь какой-то сумасшедшей злобы. Я не мог слушать ее бред безумия. Я ненавидел ее: «Отомсти за меня», — все еще я слышал голос Тани. Я схватил нож и вонзил его в сердце Володиной. Она широко открыла глаза и упала на пол.

— Да я убил Володину и не жалею об этом!»

— А теперь судите — мне все безразлично. Об одном прошу, позовите мою мать.

— Пустите мать Лебедева, — сказал судья.

— Сынок, что с тобой? Ты бледен! Ты бледен! Ты болен! — закричала мать, вбегая в зал.

— Выслушайте меня, мама, я выпил яд, и жить мне осталось всего немного. Я чувствую, может быть, даже минуты. Я задыхаюсь... Лишь об одном прошу, похороните меня рядом с Таней, — проговорил Роман, глядя на мать, и умер.

Так закончилось следствие в одном из залов суда г. Петрозаводска.

Рассказ получен из блокнота в г. Шадринске, 1999 г. Сведений о хозяйке нет.