Общественное мнение в политическом зазеркалье

Трудно указать сферу общественной жизни, которая в массовом сознании столь плотно была бы «заселена» иллюзорными, фантомными конструкциями и персонажами, как политическая, при том что политические, точнее считающиеся таковыми, факторы прямо или косвенно пронизывают разные стороны жизни людей в современном российском обществе. Процесс отделения государства от общества, произошедший в странах европейского типа еще в XIX в. и обеспечивший юридические контуры современных правовых государств, в России остается проблемой будущего. Поэтому ни общественное мнение («гражданское общество»?), ни государство (институты – учреждения) не способны рассматривать друг друга «со стороны». Кроме того, собственный практический опыт «массового» человека менее всего пригоден для реалистического представления государственно-политических феноменов. Поэтому с подачи массмедиа и направленной политрекламы (PR) «зеркало» общественного мнения отображает на матрице привычных стереотипов скорее наведенные иллюзии и разочарования, связанные с определенными событиями и персонажами, чем оценки реальных действий (и в еще меньшей степени – институтов).

Некоторые стороны подобных трансформаций показывают результаты недавнего массового исследования[481]. В статье использованы также данные других опросов (ссылки на них оговариваются особо).

Нераздельность государства и общества – не только сохраненная, но активно реконструируемая – характерная особенность современной российской социально-политической сцены, дополняемая вполне последовательными акциями по ликвидации всякого разделения властей – и «вертикального», и «горизонтального», и «функционального», в том числе независимости законодательной, исполнительной и судебной ветвей власти. Неизбежным следствием является не только прогрессирующее превращение законодательных и судебных инстанций в придаток исполнительной власти, но и дискредитация самой исполнительной «вертикали». Продуктом «полураспада» тоталитарной системы господства оказалась обновленная административно-бюрократическая иерархия. Тенденция низведения государства до знаменитого в позднем Средневековье принципа «государство – это я» (l’?tat c’est moi) не придает властным структурам ни эффективности, ни прочности, особенно в ситуациях политических переходов.

Другая сторона той же ситуации – неразвитость или сворачивание «поля» гражданских институтов, а вместе с этим и возможности для гражданской ответственности и гражданской позиции человека. Отсюда – фиктивная деятельность псевдообщественных организаций, исполняющих традиционные для советской эпохи функции «рычагов» или «приводных ремней» власти, поддерживавших видимость массового соучастия в государственной деятельности. (Такие фикции в общественном мнении не находят поддержки. Так, в феврале 2006 г. только 19 % опрошенных допускали, что новообразованная Общественная палата сможет играть важную роль в обществе. Но фиктивные конструкции рассчитаны не для общественного мнения, а для самооправдания административной системы управления.)

В такой ситуации рутинный набор вопросов об участии/неучастии граждан в политической жизни, наличии интереса и возможности для такого участия и т. п. выводит исследователей на грань соотнесения массового воображения с миром фиктивных псевдополитических образований и категорий. Для того чтобы понять значение полученных результатов, требуется на каждом шагу выяснять, что в современных условиях (и в сегодняшнем общественном мнении) значит «политика» или «политическая деятельность», в чем выражается или может выражаться массовое в ней участие и т. д., при том что в распоряжении общественного мнения не существует критерия реального политического участия, отсутствуют и соответствующая институциональная база, и массовый опыт какого-либо участия.

Для большинства опрошенных независимо от их политических симпатий власть ассоциируется преимущественно с конкретными высшими государственными лицами – президентом, правительством, местными чиновниками (табл. 1).

Таблица 1

«Персонализация» власти: истоки и последствия

Когда вы говорите «власть», то кого вы прежде всего имеете в виду?

(в % от числа опрошенных в каждой возрастной группе, N = 1600 человек)

Весьма редко на первый план выступают деперсонализованные институты («государство», «закон»). Имеющие высшее образование чаще других (70 %) указывают как носителей власти президента, его окружение и администрацию, а также силовые структуры и СМИ. Государство в этой группе упоминают 19 %, тогда как среди малообразованных – 12 %.

«Эффективное управление» или «служение народу». Треть опрошенных (34 %) считает, что страной должны руководить «эффективные управленцы», более половины (57 %) – что это должны быть «люди, посвятившие себя служению народу».

Стремление видеть во главе страны эффективных чиновников больше выражено у лояльных нынешней власти (из числа одобряющих президента – 36 %, из неодобряющих – 30 %), а романтические представления о пафосном служении народу скорее разделяют в оппозиционной среде (из числа одобряющих В. Путина – 55 %, из неодобряющих – 66 %). Среди полагающих, что дела в стране идут в правильном направлении, соотношение таких мнений составляет 43: 49, среди встревоженных «неверным путем» – 27: 66. Если рассматривать мнения симпатизирующих различным политическим силам, оказывается, что в наибольшей мере стремление видеть руководство, воодушевленное идеей служения народу, заметно у сторонников коммунистов (27: 68), несколько слабее – у демократов (38: 54), еще слабее – у поддерживающих «партию власти» (41: 52).

Нынешнее руководство страны представляется опрошенным более успешным в качестве «управленцев», чем в плане «служения народу». Средняя оценка людей действующей власти как управленцев по десятибалльной шкале составляет 4,89, как служащих народу – 3,99.

Сопоставление суждений о типах руководства приоткрывает весьма существенную грань сегодняшней персонализации власти – ее неразрывную связь с тенденцией к обезличиванию, деперсонализации самих носителей этой власти. На всех ее иерархических уровнях действуют исполнители бюрократических функций (или начальственных указаний), а отнюдь не приверженцы каких-то идеалов и принципов. Поэтому говорить о «харизматичности» тех или иных политических (государственных, партийных, политрекламных и т. п.) функционеров можно лишь метафорически – как о способности оказывать личное психологическое давление на своих сторонников или поклонников. Между тем понятие «харизма», использовавшееся при изучении типов господства М. Вебером, предполагает не просто исполнение, а создание волей и талантом лидера социально-политических функций и структур. Нити бюрократической зависимости, в том числе личной, не рутинизируются, трансформируясь в инстититуциональные связи, а ветшают и разрушаются в ходе системных кризисов. Отсюда, в частности, и вызовы политических переходов, на которых мы остановимся ниже.

Понятно, что такое распределение мнений объясняется слабой институционализацией социально-политических отношений в постсоветской России. Последствия неоднозначны. С одной стороны, заметная часть населения выражает готовность одобрять или по меньшей мере принимать как меньшее зло тенденции «личной» власти и свойственного ей «вертикального» произвола. В современных условиях такие тенденции, как известно, выражаются в приватизации властных институтов и функций группами приближенных к первому лицу. В то же время в общественном мнении явно утверждается стремление противопоставить фигуру популярного президента фактически всей властной элите, от ближайшего окружения главы государства до чиновников на местах. Высокий уровень одобрения В. Путина как бы уравновешивается весьма критическими мнениями о всех других носителях властных полномочий. Механизм такого распределения оценок отчетливо показан в регулярных исследованиях последних лет: общественное мнение постоянно приписывает президенту заслуги осуществления позитивных сдвигов (повышение зарплат и пенсий), а правительству и местным чиновникам – ответственность за негативные явления (рост цен и тарифов).

Выбор между «достойными людьми» и «действующими законами». На протяжении ряда лет, отвечая на вопрос, что может лучше обеспечить благополучие народа, большинство респондентов отдают предпочтение варианту «надежные реально действующие законы», около трети полагают, что «достойные люди в руководстве».

Заметна разница во мнениях различных возрастных групп. Если среди самых молодых (18–24 года) «достойных людей» предпочитают 36 %, а «действующие законы» – 60 %, то у пожилых (55 лет и старше) соотношение таких позиций 42: 50. Среди сочувствующих демократам – 35: 64, у сторонников «партии власти» – 40: 50.

То, что в последние годы роль «достойных людей» отмечается несколько чаще, чем в 1990-е гг., видимо, обусловлено существующим уровнем доверия к президенту, но общая тенденция сохраняется (табл. 2). На первый взгляд это противоречит отмеченному ранее стремлению к персонализации власти. Но тогда речь шла о реальной нынешней власти, а в приведенной табл. 1 – о желаемой, идеальной ситуации. На представления о ней, несомненно, оказывают влияние, во-первых, распространенные оценки сегодняшней роли законов (далеко не все из них могут относиться к «реально действующим»; с такими мнениями мы еще встретимся), а во-вторых, представления о сегодняшних носителях власти.

Таблица 2

Что, скорее всего, может обеспечить благополучие народа?

(в % от числа опрошенных в соответствующем году)

Люди у власти. Приведем распределение ответов на вопрос: «С каким высказыванием о людях, которые сейчас стоят у власти, вы бы, скорее всего, согласились?» (в % от числа опрошенных; N =1600 человек; сумма ответов превышает 100 %, поскольку респондент мог дать несколько вариантов ответа):

Только 16 % опрошенных считают, что для стоящих у власти более важно процветание страны, 72 % – что это «незыблемость и укрепление собственной власти».

И опять-таки различия между сторонниками и критиками нынешнего положения России мало влияют на суждения. Мнения о том, что власть имущие озабочены только своими привилегиями и доходами, разделяют 50 % уверенных в «правильном пути» страны, 51 % одобряющих деятельность президента, 61 % считающих этот путь «неверным» и 70 % критиков В. Путина (не одобряющих его действия). 66 % одобряющих президента и 89 % не одобряющих согласны в том, что для людей, стоящих у кормила, важно преимущественно укрепление собственной власти.

«Власть портит…» С этим полностью согласны 45 % опрошенных, скорее согласны с тем, что «власть портит людей» (надо думать, тех, кто властью пользуется), еще 38 %, с этим не соглашаются всего 13 %, затрудняются ответить 4 %. Подобное распределение мнений почти без изменений сохраняется на протяжении ряда лет: в марте 1998 г. оно выражалось показателями 81: 13, в июле 2000 г. – 69: 8, сейчас (в целом) – 83:13. Никакого роста облагораживающего влияния власти не замечено. Причем из числа одобряющих действующего президента с таким мнением о власти согласны сейчас 81 % против 14 %, а из неодобряющих – 86 % против 10 %.

«Интерес» без «участия». Среди опрошенных «очень большой» интерес к политике выразили только 5 %, «большой» – 10 %, «средний» – 37 %, «в малой степени» – 27 %, «совершенно не интересует» – 20 %[482].

Наименьший интерес к политике высказывают молодые граждане, с возрастом этот интерес явно повышается (табл. 3).

Как и следовало ожидать, более образованные значительно чаще декларируют интерес к политическим проблемам: из имеющих высшее образование отмечают большой интерес 26 %, малый – 28 %, среднее образование – 13 % и 49 % соответственно, ниже среднего – 11 % и 57 %. Среди мужчин большой интерес к политике проявляют 21 %, малый – 43 %, среди женщин – 12 % и 51 % соответственно.

Таблица 3

В какой степени вас интересует политика?

(в % от числа опрошенных в каждой возрастной группе, N = 1600)

Примечание 1[483]

Примечание 2[484]

Менее очевидными представляются данные о соотношении уровня интереса к политике с оппозиционными настроениями и тенденциями. Из тех, кто считает, что дела в стране «идут в правильном направлении», большой интерес к политике декларируют 15 %, а из полагающих, что «страна движется по неверному пути», – 19 %. Из одобряющих деятельность В. Путина как президента о большом интересе к политике заявляют 13 %, о малом – 48 %, из не одобряющих – 20 % и 40 % соответственно. Таким образом, политический интерес граждан заметно связан с критическими оценками современной власти.

Следует отметить, что во всех выделенных группах опрошенных преобладает слабый (или «нулевой») интерес к политической жизни. Как мы увидим из следующих данных, этот интерес имеет преимущественно пассивный («зрительский») характер и мало связан с реальным или даже желаемым участием в политической жизни.

Разумеется, чаще всего читают и смотрят материалы на политические темы высокообразованные (часто – 58 %, редко – 41 %), реже всего – имеющие образование ниже среднего (36 % и 64 % соответственно).

«Зрительскому» интересу к политическим темам вполне соответствует склонность обсуждать их с другими. В целом этим часто занимаются 33 %, редко – 67 %, среди самых молодых – 20 % и 78 %, у пожилых – 41 % и 57 % соответственно. Среди имеющих высшее образование часто говорят о политике 47 %, редко – 52 %, со средним – 31 % и 68 %, с неполным средним образованием – 25 % и 73 % соответственно.

Из одобряющих деятельность В. Путина часто читают, смотрят политические материалы 31 %, редко или никогда – 58 %, из неодобряющих – 38 % и 51 % соответственно.

Часто обсуждают с другими людьми политические события 31 % одобряющих президента, редко – 68 %, из неодобряющих – 40 % и 58 % соответственно. Здесь опять просматривается отмеченная выше особенность: интерес к политике выше у тех, кто к ней относится критически, и ниже у тех, кто скорее доволен нынешними политическими реалиями.

Политическое участие: возможности и желания. Только 15 % опрошенных полагают, что они (определенно или в какой-то мере) могут «влиять на принятие государственных решений в стране», 82 % такой возможности не видят. Примечательно, что в данном случае молодые граждане демонстрируют несколько более высокую степень оптимизма (или наивности?): из них 21 % против 77 % допускают свое влияние на политику; у самых пожилых такие мнения распределены в соотношении 10: 87. Среди имеющих высшее образование возможность в какой-то мере оказывать влияние на государственную политику усматривают 27 % (отрицают такую возможность 73 %), среди низкообразованных 9 % против 88 %. Думают, что могут влиять на принятие решений в своем регионе, городе, районе, 23 % против 75 % опрошенных.

Как и следовало ожидать, весьма низким остается и уровень готовности российских граждан к более активному политическому участию (табл. 5). Здесь, однако, возрастное распределение позиций выглядит иначе, чем в предыдущей табл. 4: заявленная готовность к политическому участию – как показатель соответствующих иллюзий или претензий – выше всего у молодежи и неуклонно снижается с возрастом.

В группе высокообразованных чаще заявляют о готовности к политическому участию (32: 66), в группе со средним образованием – значительно реже (19: 77), среди не имеющих среднего образования – еще реже (9: 86).

О своей возможности влиять на государственные решения в масштабах страны говорят 16 % одобряющих В. Путина и 13 % тех, кто его действия не одобряет. Невозможность такого влияния отмечают 82 и 86 % соответственно. Готовы к более активному политическому участию по 19 %, а не готовы, по их словам, 76 % и 78 %, то есть практически в равной мере сторонники и оппоненты президента. Показатели «одобрения» первого лица никак не связаны с политической активностью.

Таблица 4

Как часто вы в последнее время читаете о политике в газетах и журналах, смотрите политические передачи по телевидению?

(в % от числа опрошенных в каждой возрастной группе, N = 1600 человек)

Примечание 1[485]

Примечание 2[486]

Таблица 5

Готовы ли вы лично более активно участвовать в политике?

(в % от числа опрошенных в каждой возрастной группе, N = 1600 человек)

Примечание 1[487]

Примечание 2[488]

Свое нежелание более активно участвовать в политических делах, ссылаясь на то, что «все равно ничего изменить нельзя», объясняют 25 % опрошенных, «политика – не для рядовых граждан, ею занимаются власти», – 22 %, нет времени для политики, поскольку они заняты «своими повседневными делами» – 19 %, «ничего не понимают в политике» – 17 %, «политика – грязное дело» – 11 %, «не хочется выделяться среди других людей» – 3 %, а преследования со стороны властей опасаются 2 % респондентов.

Примечательно, что среди имеющих высшее образование из-за занятости «своими делами» не намерены участвовать в политике 27 %, а из-за того, что политикой занимаются власти, – 18 % опрошенных. У среднеобразованных самые распространенные доводы в пользу своего неучастия – «ничего изменить нельзя» (26 %) и «ею занимаются власти» (23 %).

И сторонники (одобряющие) действующего президента, и его оппоненты чаще всего оправдывают нежелание участвовать в политике тем, что «ничего изменить нельзя» (24 % и 28 % соответственно) или что «политикой занимаются власти» (23 % и 30 %), о «грязном деле» говорят 10 % одобряющих и 17 % неодобряющих.

Такое распределение суждений показывает, что за годы социально-политических перемен в России не сформировались и не получили признания (как официального, так и массового) институты эффективного политического участия граждан в государственной жизни. Это в ситуациях всплесков социальной напряженности вынуждает граждан ограничиваться пассивными («ворчливыми») выражениями недовольства или примитивными, «уличными» средствами общественной активности. Последние были заметны в начале 2005 г. в ходе массовых протестов против монетизации льгот. Приведем распределение ответов на вопрос: «Почему граждане России в большинстве своем не контролируют действия властей и не оказывают на них существенного влияния?» (в % от числа опрошенных, N = 1600 человек; сумма ответов больше 100 %, поскольку респондент мог дать несколько вариантов ответа)

В ответах этой группы общественное мнение подходит к реально действующим факторам массового политического неучастия.

На первое место среди причин неучастия людей в политической жизни выходят оценки нынешнего стиля деятельности властных структур в России: чиновники оглядываются только «наверх» (по линии властной «вертикали») и не несут ответственность перед гражданами. Одобряющие президента чаще указывают на то, что «людей мало заботят действия власти» (19 % против 15 % у неодобряющих), «люди надеются на заботу власти» (18 % против 12 % соответственно). Критически настроенные по отношению к президенту несколько чаще (52 % против 47 % у более лояльных) отмечают отсутствие у чиновников интереса к нуждам граждан, скудную информацию о работе властных органов (31 % против 28 %) и, конечно, уменьшение роли голосований и дискуссий (36 % против 25 % соответственно).

Человек, отстраненный и отстранившийся от государства. Принципиальную основу всего комплекса установок российских граждан по отношению к деятельности властных структур (отсутствие интереса, нежелание участвовать, возможность обмана и др.) составляет укоренившаяся отстраненность обычного человека от государственных дел.

Уместно сопоставить полученные данные с некоторыми результатами исследований прошлых лет (по программе «Советский человек»).

За последние годы заметно более распространенным стал вариант «требовать большего», уменьшилось стремление «помогать» государству, упали надежды на то, что государство можно «заставить служить» гражданам (табл. 6). Доминирующей остается установка «разочарованного патернализма»: люди не могут и не решаются чего-то требовать от государства, но ждут от него «отеческой» заботы и, разумеется, жалуются на недостаточность таковой.

Еще одно подтверждение такой позиции – представления о принципах «идеального» общественного устройства. Для 68 % опрошенных в таком строе «власть должна заботиться о людях», для 28 % – «люди должны иметь возможность добиваться от власти того, что им нужно».

Обратимся к такому признаку отчужденности между гражданами и государством, как динамика показателей «моральной ответственности» (табл. 7).

После разрушения советской модели (в опросе 1989 г. она еще присутствовала) «безусловное» отрицание моральной ответственности человека за власть и страну неизменно и значительно преобладает над «безусловным» ее принятием.

«Лукавая» взаимозависимость. Опросные данные показывают, что не все граждане в одинаковой мере испытывают зависимость от государственных институтов и чиновников. Чаще всего отмечают ее люди в старшем возрасте и имеющие высшее образование. Одобряющие президента чаще говорят о значительной зависимости от власти (51: 45), у неодобряющих соотношение позиций прямо противоположное (45: 51). В данном случае «зависимость» оказывается почти синонимом «причастности».

Таблица 6

С каким из следующих мнений по поводу отношений с государством вы бы скорее согласились?

(в % от числа опрошенных в соответствующем году, N = 1600 человек)

Таблица 7

Несет ли человек моральную ответственность…

(в % от числа опрошенных в соответствующем году)

Существенная «качественная» ограниченность взаимоотношений граждан и власти обнаруживается данными, представленными в табл. 8.

Таблица 8

В какой мере выполняют свои обязанности…

(в % по столбцу, N = 1600 человек)

Примечание 1[489]

Примечание 2[490]

Из числа одобряющих деятельность В. Путина 37 % против 31 % считают, что граждане выполняют обязанности перед государством, а 11 % против 48 % – что государство выполняет обязанности перед гражданами. По мнению тех, кто не одобряет деятельность президента, граждане выполняют обязанности в соотношении 32: 29, а государство – 27: 69. Как видим, и те и другие адресуют упреки прежде всего государству.

Более детальную картину представлений о взаимоотношениях государства и граждан дают следующие показатели, полученные в ходе исследования (табл. 9).

Неудивительно, что сторонники действующего президента в большей мере, чем его оппоненты, акцентируют внимание на активности власти («контролирует…»), но расхождение во мнениях относительно невелико. И те и другие практически сходятся в главном: контроль над властью и взаимный контроль власти и граждан упоминаются редко, взаимный обман – наиболее часто. В результате и зависимость граждан от государства оказывается в значительной мере показной, «лукавой».

Чего же мы заслуживаем? Вне связи с оценками современной ситуации и нынешнего руководства опрошенные чаще склонны считать неверным гегельянское по духу утверждение о том, что «люди всегда имеют такую власть, какую они заслуживают»[491]. В 1998 г. с этим тезисом соглашались 36 % против 51 %, сейчас – 39 % против 52 %. У одобряющих президента соотношение суждений – 38: 54, у критиков – 44: 55. Можно предположить, что критически настроенные как будто скорее готовы признать ответственность народа за «такую (столь нехорошую) власть».

Таблица 9

Какое из следующих утверждений больше подходит нынешней России?

(в % по столбцу, N = 1600 человек)

Если применять более прозаическую терминологию, можно сказать, что каждая страна в определенное время вынуждена переживать тот режим, которому не находят альтернативы, и до того момента, пока не окрепнут силы, способные эту альтернативу реализовать. Пока этого не происходит, массовый выбор обычно действует в пользу более «привычного зла».

«Демократия» и «хаос»: о нынешней ситуации в России. Почти одинаково распространены представления о «становлении демократии» и об «утрате порядка» (каждое разделяется примерно третью опрошенных), но четверть населения затрудняется определить, что происходит (табл. 10).

Одобряющие деятельность президента чаще среднего отмечают развитие демократии (39 %) и реже – нарастание беспорядка (24 %).

Таблица 10

Какое из следующих утверждений наиболее точно описывает ситуацию в стране?

(в % от числа опрошенных в каждой возрастной группе, N = 1600 человек)

О признаках демократии. Как водится, всякое массовое обсуждение проблем российской демократии сталкивается с принципиальной и исторической неопределенностью исходных терминов (табл. 11 и 12).

Таблица 11

Что такое, по вашему мнению, демократия?

(в % от числа опрошенных в каждой группе; сумма ответов больше 100 %, поскольку респондент мог дать несколько вариантов ответа)

а) группы по возрасту

б) группы по образованию

Среди одобряющих президента доля уверенных в существовании демократии (5 %) почти не отличается от средней, но только 15 % признают, что ее значение снижается (это замечают 35 % неодобряющих).

Дефицит политических прав: кто его замечает. Данные обсуждаемого опроса сопоставлены с результатами исследований по программе «Советский человек» в табл. 13.

Таблица 12

Существует ли в сегодняшней России демократия?

(в % от числа опрошенных в каждой группе)

а) группы по возрасту

б) группы по образованию

Как видим, на протяжении всех лет абсолютно доминирующим в общественном мнении остается представление о нехватке материальных благ. Улучшения в экономике страны и жизненном уровне населения не только не ослабляют, но как будто даже обостряют такое ощущение. С ростом уровня жизни (особенно при низких стартовых показателях такого роста) растут и усложняются запросы людей. Кроме того, явно возрастает значение такого показателя, как отсутствие уверенности. Привлекают внимание выросшие в текущем году показатели недостатка нравственных принципов и политических прав (табл. 14).

Наибольшую озабоченность положением с политическими правами обнаруживают молодые люди. Это единственная явно возрастно-зависимая позиция. Среди одобряющих действия президента недостаток политических прав усматривают реже (12 %), среди неодобряющих – чаще (19 %). Из сочувствующих демократам – 21 %, из приверженцев «партии власти» – 9 %. Такая зависимость в особых комментариях не нуждается.

Таблица 13

Чего в первую очередь не хватает сегодня человеку в России?

(в % от числа опрошенных в соответствующем году; сумма ответов больше 100 %, поскольку респондент мог дать несколько вариантов ответа)

Чаще отмечают оба главных дефицита имеющие высшее образование: 35 % из них – слабость нравственной атмосферы в обществе (из малообразованных это замечают 23 %), 17 % – дефицит политических прав (10 %).

По мнению респондентов, два факта, скорее всего, могут убедить людей в том, что власть действует в их интересах: улучшение материального положения (70 %) и реальное соблюдение прав и законов (47 %). На сегодняшней стадии социального и политического развития российского общества самым болезненным дефицитом для огромного большинства населения остается нехватка материальных благ. В такой ситуации главным доводом в пользу существующей власти, естественно, служит повышение уровня жизни граждан. Но существенно, что на втором месте по частоте упоминаний, при поддержке почти половины опрошенных, оказывается соблюдение законов и прав. Тем самым значительная (и более молодая) часть общества выражает беспокойство в связи с тем, что эти социальные предпосылки нормального развития общества должным образом не действуют.

Таблица 14

Чего в первую очередь не хватает сегодня человеку в России?

(в % от числа опрошенных в каждой возрастной группе, 2006 г., N = 1600 человек; сумма ответов больше 100 %, поскольку респондент мог дать несколько вариантов ответа)

Испытание переломом. Как и для любого слабо институционализированного общества, переход власти от одной правящей группировки к другой в отечественной истории последних десятилетий оказывается тяжелым испытанием, которое обнажает и ставит под угрозу всю конструкцию властных отношений. Сейчас, когда проблема «наследования» верховной власти превращается в центральную тему российской общественной жизни, «переломный» кризис все явственнее находит свои отражения и в «зазеркалье» политически сфокусированного общественного мнения.

В феврале 2006 г. выяснилось, что 70 % российских граждан озабочены (половина из этого числа «серьезно озабочены») тем, что произойдет в стране после окончания срока президентских полномочий В. Путина в 2008 г. Поскольку ни персональный, ни политический расклад участников будущего электорального процесса пока неясен, уместно принять во внимание довольно устойчивое соотношение трех групп будущих избирателей: готовых поддержать любого кандидата, на которого укажет В. Путин («наследника», их около 30 %), принципиальных противников такого варианта (примерно 17 %) и неопределившихся (более 50 %, в их числе те, кто собирается сделать свой выбор в зависимости от обстоятельств, и затрудняющиеся ответить).

В марте 2006 г. «наследника» готовы были поддержать 38 % из одобряющих деятельность В. Путина, 10 % из неодобряющих, 52 % из числа неопределившихся.

«Баланс» успехов и неудач. Итоговые оценки достижений и упущений президента за все годы его пребывания у власти выглядят довольно жесткими (табл. 15).

Неприкосновенность или ответственность? В заключение стоит остановиться на полученном в марте 2006 г. распределении мнений о целесообразности предоставить неприкосновенность действующему президенту и его окружению после окончания конституционного срока. За предоставление неприкосновенности В. Путину высказались 39 % опрошенных (в том числе 45 % из одобряющих его действия и 52 % из «продолжателей»), против этого – 48 %, остальные 13 % воздержались. В отношении ближайшего окружения президента соотношение мнений – 17: 67. Напомним, что в 2000 г., после отставки президента Б. Ельцина, большинство опрошенных выражали недовольство избавлением его от судебной ответственности. Понятно, что речь шла тогда не только о личности лидера, которому пришлось пережить утрату массовой поддержки еще во время пребывания у власти, но и о традиционном для отечественной истории «сведении счетов» с каждым предшествующим политическим периодом, его идеологией, стилем, деятелями и т. д.

Таблица 15

Что вы назвали бы главным достижением В. Путина за годы его президентского правления? А в каких областях его действия были наименее удачными?

(в % от числа опрошенных)

Примечание 1[492]

Примечание 2[493]

В приведенном выше раскладе суждений можно усмотреть некоторую, возможно, пока не осознаваемую, предварительную внутреннюю подготовку российского общественного мнения к очередной «переходной» переоценке ценностей, в ходе которой вскоре вслед за ритуалом уважительных проводов ушедшей эпохи разворачивается кампания по ее разоблачению. Смена «караула» на высших государственных постах оказывается так или иначе, по крайней мере символически, связанной со сменой «спецконтингента» в отдаленных местах, в библиотечных хранилищах, портретных галереях и т. д. Оба компонента исторического прощания взаимосвязаны и используются – не всегда успешно – для самоутверждения нового политического поколения, каким бы оно ни оказалось. Мнимые отражения в зеркалах массового сознания тоже имеют свои судьбы.

2006