Глава 2. Евреи, конверсо и инквизиция в Испании (конец XV–XVI в.)

В объединенном королевстве Фернандо и Изабеллы покровительственное отношение к евреям в целом как к «рабам казны» и к придворным евреям в частности совмещалось с ужесточением сегрегации (apartamiento), призванной ограничить контакты евреев с «новыми христианами» и помочь искоренению «иудейской ереси» среди конверсо, каковое стало одной из центральных декларируемых задач во внутренней политике Католических королей. В 1478 г. испанские монархи запросили папскую буллу на учреждение в своих королевствах инквизиции для борьбы с лжехристианами, в 1480 г. были назначены первые инквизиторы, а в 1481 г. в Севилье произошло первое аутодафе.

В 1490–1491 гг. прошел громкий инквизиционный процесс по делу о ритуальном убийстве ребенка из города Ла-Гуардии, направленный против евреев и конверсо вместе, тем самым отождествляющий эти группы в общественном сознании.

Реанимированная в Арагоне и впервые введенная в Кастилии «новая» инквизиция продолжала свою деятельность на протяжении трех с половиной веков. Изгнание евреев из Испании не положило – вопреки декларируемым ожиданиям властей – конец криптоиудаизму, и конверсо вплоть до середины XVI в. составляли до 90 % всех жертв испанских трибуналов; кроме них инквизиция преследовала и другие категории «еретиков», а также осуществляла книжную цензуру.

Испанская инквизиция по специфике управления отличалась от классической доминиканской инквизиции, введенной в 1230-е годы в Южной Франции: в распределении доходов и назначении инквизиторов корона доминировала над папским престолом – и поэтому она иногда называется «королевской инквизицией».

Кровавый навет в Ла-Гуардии

Осенью 1490 г. по обвинению в «моисеевой ереси» и особых преступлениях против католической веры инквизиция арестовала целую группу людей, евреев и конверсо, проживавших в окрестностях Толедо. Выдвинутые изначально обвинения были довольно расплывчатыми, но вскоре сюжет приобрел более отчетливые очертания. Якобы в 1488 г., в Страстную пятницу необходимый для вредоносной магии кворум, состоявший из пяти евреев и пяти конверсо, собрался в пещере недалеко от Ла Гуардии. Собравшиеся распяли христианского младенца и совершили над его сердцем вкупе с заранее украденной гостией магический обряд с целью заразить всех христиан бешенством. Ритуал не увенчался успехом, однако причины этого не раскрывались. Но главной проблемой, нередкой, впрочем, в истории кровавого навета, стало отсутствие жертвы. За давностью событий вопрос так и оставили нерешенным. Следствие предпочитало игнорировать неясности и противоречия, и несмотря на очевидную сфабрикованность дела, осенью 1491 г. основных обвиняемых сожгли.

Этот процесс был нетипичен для Испании и особенно Кастилии, где кровавый навет не получил распространения, а, кроме того, ему присущи определенные формальные странности. Мало того, что инквизиция, вообще-то не преследовавшая иудеев, вдруг занялась этим делом, оно было поручено не толедскому трибуналу, к которому по географическому признаку относилась Ла-Гуардия, а более крупному и авторитетному трибуналу Авилы. Процесс был начат по специальному распоряжению генерального инквизитора, в котором тот подчеркивал крайнюю важность этого дела. Необычность ситуации заставила ученых предположить, что вся эта история явилась плодом политической мысли Торквемады, задумавшего использовать популярный во всей Европе навет, чтобы оправдать деятельность инквизиции, придав ей роль защитника «старых христиан» от коварства конверсо, и легитимировать грядущее изгнание евреев – в глазах как общества, так и, возможно, самих Католических королей.

Руководящим органом, учрежденным в 1488 г., стал Совет Верховной и генеральной инквизиции (Consejo de la Suprema y General Inquisici?n), или Супрема, состоящий из шести – десяти членов, назначаемых короной. Супрему возглавлял Генеральный инквизитор (в период с 1507 по 1518 г. было два генеральных инквизитора – Кастилии и Арагона), назначаемый королем и утверждаемый папой. Первыми главами испанской инквизиции были: доминиканец, духовник королевы Изабеллы, Томас де Торквемада (1483–1498), и доминиканец, архиепископ Севильский, наставник принца Хуана, Диего де Деса (1498–1506); оба отличались особым рвением в преследовании «новых христиан» и оба, согласно свидетельствам современников, сами были еврейского происхождения.

Функции Супремы заключались в том, чтобы контролировать работу инквизиционных трибуналов, ограждать их от вмешательства местных властей, издавать общие правила и распоряжаться финансами, которые составляло конфискованное имущество осужденных еретиков, штрафы и выплаты за смягчение наказания; эти средства распределялись между инквизицией и королевской казной. Первые трибуналы в начале 1480-х годов открылись в Андалусии (в Севилье и Кордове), где концентрация конверсо и евреев была особенно высокой; за ними в конце XV–XVI в. последовали еще девять трибуналов в Кастильском королевстве (в Толедо, Льерене, Мурсии, Вальядолиде, Куэнке, Лас Пальмас де Гран Канария, Логроньо, Гранаде, Сантьяго де Компостела), четыре в Королевстве Арагон (в Сарагосе, Валенсии, Барселоне и на Мальорке), а также на Сицилии и Сардинии. Во второй половине XVI – начале XVII в. открылись трибуналы и в Новом Свете: в Лиме и Мехико (1569 г.) и в Картахене (1609 г.).

Аутодафе и казнь еретиков. Художник Педро Берругете

В выявлении ереси, прежде всего так называемой «моисеевой ереси», т. е. криптоиудаизма, трибуналы ориентировались на специальное инквизиторское руководство, где были сформулированы 37 признаков иудействования, таких, как омовение рук перед едой и молитвой, смена одежды в субботу, отказ от мяса, манкирование исповедью, зажигание субботних свечей, отказ от разжигания огня в субботу и в дни еврейских праздников и др. В ситуации инквизиционных преследований и без подпитки извне (после изгнания евреев) криптоиудаизм постепенно сходил на нет, но все же процессы против криптоиудеев происходили еще в XVIII в.

Другой крупной группой, преследуемой испанской инквизицией, были мориски – крещеные мусульмане, чья численность резко возросла после насильственного обращения в христианство всех мавров Кастилии (1502 г.) и Арагона (1526 г.). Инквизиция особенно активно занималась морисками с 1568 г., когда те подняли восстание в Андалусии, подавленное лишь через два года, и до изгнания морисков из Испании в 1609 г. Кроме «новых христиан» еврейского и мусульманского происхождения испанская инквизиция в XVI–XVII вв. преследовала протестантов, немногочисленных в Испании и концентрировавшихся в основном в Севилье и Вальядолиде; мистическое движение «просвещенных» (alumbrados); гуманистов, в том числе эразмистов, из университетских кругов; мужчин и женщин, подозреваемых в приверженности к народным суевериям, магическим практикам и сатанизме (ведовстве и колдовстве). В XVIII в. число жертв инквизиции пополнили также просветители и масоны. Кроме того, инквизиция занималась другими нарушениями канонического права, лишь косвенно увязываемыми с ересью: двоеженством, содомией, сексуальными домогательствами (в том числе духовенства к прихожанкам), а также богохульством в широком смысле: от собственно бранных высказываний в адрес Троицы, Девы Марии и святых до отрицания каких-либо догматов или канонических законов и критики духовенства, прежде всего – самих инквизиторов.

За все время существования этого института, по данным первого историка инквизиции, имевшего доступ к ее архивам, Х. А. Льоренте, были «отпущены», т. е. сожжены около 30 тыс. человек, сожжены «в изображении» около 17 тыс. человек (те, кто умер до исполнения приговора либо сумел бежать), получили «примирение» с церковью, т. е. осуждены на тюрьму, галеры, рудники, проживание в определенных городах, епитимьи и штрафы около 300 тыс. человек. Впоследствии статистика Льоренте неоднократно пересматривалась (Р. Гарсиа Карселем, Г. Кейменом, Г. Хеннингсеном и Х. Контрерасом и др.) в сторону уменьшения как общего числа процессов и подсудимых (до 150 тыс. человек), так и казней (до 5 тыс.). Сложности с подсчетами объясняются тем, что далеко не все архивы локальных трибуналов сохранились; основной источник – архив Супремы, где находятся годовые отчеты местных трибуналов за вторую половину XVI–XVII в., однако и там есть существенные пробелы по ряду трибуналов, а главное – данные за этот период нельзя экстраполировать на предыдущий и последующий, ибо менялись как степень активности инквизиции в целом, так и процент смертных приговоров.

Кроме собственно преследования еретиков испанская инквизиция занималась регулярным изданием индексов запрещенных книг (в 1551, 1559, 1583 гг. и т. д.), в которые попадали сочинения гуманистов, переводная протестантская литература, художественная литература (например, Лопе де Вега), переводы Библии на испанский язык (в частности, перевод Песни Песней, сделанный известным гуманистом Луисом де Леон с древнееврейского).

В XVIII в. деятельность инквизиции в Испании пошла на спад в связи с сокращением числа еретиков, а главное – из-за яростной критики этого института рационалистами и просветителями, как отечественными, так и зарубежными, и пренебрежения к нему со стороны испанских монархов: Филипп V отказался присутствовать на аутодафе, по традиции приуроченном к его восшествию на престол, и последующие Бурбоны манкировали подобными церемониями. К концу века инквизиторы потеряли право преследовать вольнодумцев и вообще кого-либо, за исключением еретиков, а также арестовывать подозреваемых до доказательства их вины, и наконец, их деятельность свелась к книжной цензуре. Испанская инквизиция была впервые отменена Жозефом Бонапартом в 1808 г., восстановлена Фернандо VII в 1814 г. и затем окончательно упразднена уже в 1834 г. декретом регентши Марии Кристины.

Инквизиция стала важнейшим компонентом так называемой «черной легенды» (leyenda negra) об Испании раннего Нового времени. Эту легенду творили евреи и конверсо, эмигрировавшие с Пиренейского полуострова и создавшие культ своих собратьев-мучеников инквизиции; испанские протестанты-эмигранты и иностранные протестанты; жители неиспанских владений испанской короны (Сицилии, Неаполя, Нидерландов), а также Англии при Марии Тюдор (которая была супругой Филиппа II Испанского), возмущавшиеся введением в своих странах инквизиции или опасавшиеся такового; просветители XVIII в., видевшие в инквизиции воплощение средневековых предрассудков, обскурантизма, диктата католической церкви и т. п.; и наконец, сами испанцы в конце XIX в., склонные объяснять экономический и политический упадок своей страны грехами инквизиции (уничтожила буржуазию в лице конверсо и морисков, испортила отношения с протестантскими странами и т. д.). Католические историки, в том числе сами инквизиторы, с конца XVI в. пытались противопоставить «черной легенде» «белую», но не преуспели.

Последняя страница королевского указа об изгнании иудеев

Современные исследователи (например, Э. Питерс, Г. Кеймен) склонны вычленять и опровергать распространенные мифы об инквизиции, как-то: о ее насилии над испанским народом (испанцы никогда, вплоть до 1820 г., не восставали против инквизиции); о ее всесилии (постоянные финансовые проблемы, конфликты с другими властями, в XVIII в. критика со стороны просвещенных политиков); о том, что инквизиционная цензура душила испанскую культуру (книги попадали в индексы с большим опозданием, – например, Лопе де Вега был запрещен спустя век после смерти, цензурная правка была незначительной, запрещенные книги в основном не сжигались, а хранились).

Во второй половине XX в. исследователи инквизиции в основном перестали заниматься подтверждением «черной» или «белой» легенд и перешли к объективистскому изучению инквизиции в русле институциональной, правовой или интеллектуальной истории. В последние десятилетия инквизиционные источники широко используются для того, чтобы услышать голос «безмолвствующего большинства», – в работах по социальной и культурной истории, истории ментальностей, истории повседневности, микроистории.

* * *

Но вернемся к судьбе евреев Кастилии и Арагона. В 1483 г. Католические короли, не удовлетворенные сегрегационными мерами и успехами инквизиции, издали указ об изгнании евреев из Андалусии. В то же время политика короны по отношению к оставшимся евреям оставалась покровительственной: продолжалось заступничество за евреев в тяжбах и ограждение их от притеснений городского патрициата, высокопоставленные евреи Кастилии (прежде всего, дон Ицхак Абраванель и дон Авраам Сенеор), дававшие короне займы на нужды Гранадской войны, сохраняли свои должности. В начале 1492 г. Гранада капитулировала, а 31 марта того же года Фернандо и Изабелла подписали эдикт, положивший конец почти 15-вековой истории евреев в Испании. Согласно этому эдикту все иудеи должны были за четыре месяца покинуть подвластные Католическим королям территории (для сравнения: из Англии евреи были изгнаны раньше на два века, а из Франции – на век). Изгнанники, число которых оценивают в 300 тыс. человек или 100 тыс. семей, отправились в Португалию, Северную Африку, Османскую империю и папские владения в Италии.

В науке дебатируются разные объяснения этого политического решения. Некоторые ученые признают за явленные в эдикте религиозные мотивы (дурное влияние евреев на христиан, т. е. прежде всего на конверсо) достаточным основанием для изгнания. Другие отводят короне пассивную роль, а инициативу приписывают какой-либо группе населения или институту: церкви, возжелавшей силового решения иудео-христианской полемики; городской «буржуазии», стремившейся избавиться от конкурентов, или знати, раздраженной властью придворных евреев. Наиболее прочно утвердившейся точкой зрения следует считать следующую. Евреи, обедневшие вследствие новых законов и потерявшие большую часть общины в результате крещений, перестали приносить короне ощутимые выгоды, а острая нужда в займах отпала после окончания Гранадской войны, и монархи сочли возможным пожертвовать ими ради создания нового христианского государства, унифицированного не только в политическом, но и в конфессиональном отношении.

Другим дискуссионным вопросом являются последствия изгнания как для Испании, так и для сефардов. И в еврейской, и в испанской историографии общепринято мнение о том, что изгнание евреев – богатой и активной городской прослойки, элита которой занималась финансами и управлением на правительственном уровне, – нанесло экономике полуострова большой ущерб как в краткосрочной, так и в долгосрочной перспективе. Противники этого взгляда отказываются считать евреев движущей силой испанской экономики или же отмечают, что эта роль была унаследована конверсо. В вопросе о влиянии изгнания на еврейский мир традиционные позиции, согласно которым изгнание наложило неизгладимый отпечаток на дальнейшее развитие еврейской философии, мистики, исторического мышления и мессианства, а также сместило центр еврейской жизни обратно на Восток, оспариваются в новейших исследованиях, лишающих изгнание из Испании эксклюзивности и рассматривающих его в ряду других факторов.

Вопрос об истинной религиозной принадлежности конверсо волновал как христиан, так и евреев. В зависимости от того, каким образом человек крестился (под страхом смерти или добровольно), продолжает ли он втайне соблюдать иудейские обряды и прилагает ли он усилия к тому, чтобы эмигрировать из страны туда, где сможет открыто вернуться к иудаизму, еврейские авторы классифицировали своих обращенных соплеменников как «еретиков», «отступников» или «принужденных». На рубеже XIV–XV вв. раввины называли конверсо «принужденными» и продолжали считать их частью народа Израилева, ко второму и третьему поколению конверсо относились жестче, главным образом в связи с тем, что те не эмигрировали из «страны преследований»; а в конце XV века осуждали всех и прочили им полную ассимиляцию.

Шломо Молхо

В науке традиционно считается, что изгнание из Испании и инквизиционные преследования пробудили в изгнанных евреях и конверсо соответственно мистическое творчество и мессианские ожидания. Лидером одного из мессианских движений в еврейской диаспоре XVI–XVII вв. был Шломо Молхо (1500–1532), урожденный Дьогу Пиреш, лиссабонский конверсо из знатной семьи, в молодом возрасте получивший должность секретаря королевского совета Португалии. Под влиянием встречи с евреем неизвестного происхождения по имени Давид Реувени, объявившим себя мессией из колена Реувенова, что обитает далеко на Востоке, за мифической рекой Самбатион, Дьогу Пиреш совершил обрезание, взял себе еврейское имя и бежал из Португалии в Османскую империю. Там он изучал Каббалу и создавал свое мессианское учение. Разгром Рима имперскими войсками в 1527 г. он счел признаком скорого Избавления, переехал в Италию, где читал хилиастические проповеди и – по примеру талмудического рассказа о страданиях Мессии – месяц постился у ворот Рима среди нищих и прокаженных. Проповеди Молхо пользовались большой популярностью и среди христиан, его предсказания сбывались, и ему удалось заручиться покровительством папы Климента VII, что несколько раз спасало его от инквизиции, преследовавшей из вестного проповедника как иудействующего конверсо и как еврея, совращающего христиан в иудаизм. В 1532 г. Молхо и Реувени отправились к императору Карлу V, вероятно, надеясь предложить ему некие политические планы, но тот сдал их инквизиции, и Реувени отправили умирать в испанскую тюрьму, а Молхо сожгли в Мантуе как нераскаявшегося еретика. Впрочем, последователи Молхо верили, что ему в очередной раз удалось спастись. Мессианское движение Реувени и Молхо не только всколыхнуло евреев Италии и пиренейских конверсо, но и нашло отклик в восточноевропейской и балканской еврейских общинах, предварив еще более мощное мессианское движение XVII в. – саббатианство.

В науке существуют разные точки зрения по этому вопросу: убежденность в поголовном криптоиудаизме конверсо, признание всех конверсо искренними христианами и ассимилянтами и синхронная и диахронная дифференциация. В рамках последней, в частности, отмечается, что криптоиудаизм в XV в., благодаря тесному общению конверсо с евреями, был очень близок иудаизму и включал посещение синагоги и пользование общинными службами (покупка кошерного мяса, обрезание младенцев), соблюдение субботы и основных праздников, чтение Торы и молитв; в XVI в., после изгнания евреев, некому было наставлять конверсо в вере, сами же они забыли язык и многие законы, и под постоянной угрозой инквизиционных преследований их криптоиудаизм стал состоять из чтения Ветхого Завета на латыни и молитв собственного сочинения на латыни же, соблюдения некоторых постов и воздержания от мяса нечистых животных, а в XVII в. – лишь из высмеивания католических законов и ритуалов и убежденности, что в условиях «плена» достаточно верить и необязательно соблюдать. И все же тайное исповедание иудаизма, пусть в самой лапидарной форме, сохранялось в Испании вплоть до XVIII в.

Конверсо в Португалии несколько отличались от своих испанских собратьев. Собственно португальские евреи вместе со значительной частью беженцев из Испании (их число оценивают в 120 тыс. человек) были насильственно крещены в 1497 г. королем Мануэлом, собиравшимся вступить в брак с испанской инфантой и выполнявшим соответствующее условие Католических королей. С 1515 г. португальские монархи пытались добиться от Святого престола буллы на введение инквизиции, мотивируя свой запрос присутствием в стране многочисленной общины конверсо, очевидно приверженных законам своей прежней религии. Папы медлили с изданием соответствующей буллы и, хотя первое аутодафе прошло в Лиссабоне в 1540 г., лишь в 1547 г. была обнародована булла, устраивающая португальский престол и создающая в Португалии инквизиционный трибунал по испанской модели. Это подразумевало определенную независимость от Рима: генеральный инквизитор, назначающий инквизиторов на местах и являющийся высшей апелляционной инстанцией по приговорам локальных трибуналов, был ограничен в своих полномочиях Верховным советом святой канцелярии (Conselho Geral do Santo Oficio), члены которого назначались королем. Время от времени португальским конверсо удавалось с помощью крупных взяток смягчать инквизиционную политику; так, в 1605 г. община купила всеобщую амнистию за все прошлые прегрешения. К концу XVII в. деятельность португальских трибуналов активизировалась и ужесточилась; в частности, был принят закон об отнятии у осужденных еретиков детей для воспитания их в католической вере. Португальские конверсо более упорно, нежели испанские, стремились бежать из страны, так как эмиграция была запрещена, или покупали себе право эмигрировать. В период, когда Португалия входила в состав Испанской монархии (1580–1640), многие переселялись в Испанию, где ситуация представлялась более безопасной. В 1603 г. группа португальских конверсо, переселившихся в Испанию, за выкуп в 200 тыс. дукатов добилась от короля Филиппа III права покинуть пределы объединенного королевства, и с тех пор эмиграция стала легальной. В конце концов, бо?льшая часть португальских конверсо либо эмигрировала, либо постепенно ассимилировалась, и криптоиудаизм сошел на нет. За отсутствием raison d'etre, а также под воздействием идей Просвещения инквизиционная деятельность в Португалии стала сокращаться. Последнее аутодафе произошло в 1765 г., а в 1821 г. португальская инквизиция была формально упразднена.

Пиренейские конверсо эмигрировали в колонии, где, впрочем, тоже подвергались инквизиционным преследованиям, а также в Европу, где их повсеместно называли «португальцами». Номинально числясь христианами-католиками, «португальцы» тайно – но с меньшими трудностями, чем на Пиренейском полуострове – исповедовали иудаизм и постепенно официально реиудаизировались. Другим направлением миграций был Восток – Северная Африка, Балканы и Палестина, где маранам предстояла сложная задача интеграции в местные еврейские общины, чей раввинат подвергал сомнению чистоту их еврейской крови и чистоту их веры.