Глава 5. Испания в Америке: Великие географические открытия, Конкиста, колониальная империя

Неотъемлемой частью истории Испании в конце XV–XVI в. является ее участие в Великих географических открытиях, Конкисте и колонизации Нового Света. Испанские реалии и традиции во многом определили весь ход дальнейшего развития Нового Света, значительная часть которого не случайно известна в том числе и под названием Испанская Америка. В то же время включенность Испании во все эти события имела многообразные последствия для самой Испании, во многом определив ее последующую судьбу.

Испанцы у берегов Америки

То, что Испания (а в данном случае это означает прежде всего Кастилию) столь рано заинтересовалась заморскими плаваниями (уступая хронологически лишь Португалии), конечно же не случайно. Хотя она не принадлежала к числу наиболее экономически развитых стран Европы, само географическое положение предрасполагало ее к экспансии в Атлантике. Это была страна с удобными портами, опытными моряками, давними и богатыми морскими традициями. И, хотя все прославившие Испанию плавания начинались в немногих портах Западной Андалусии, среди знаменитых моряков XVI в. многие были родом из Страны Басков, Галисии и других приморских областей.

Испания, соперничая с Португалией, первоначально уступала ей на море; однако ей удалось закрепиться на Канарских островах, ставших и удобной отправной точкой для дальнейшего продвижения, и своего рода опытным полигоном для разработки практики колонизации. К концу XV в., когда в основном завершилось объединение Испании и окончилась Реконкиста, Испания была готова к масштабной морской экспансии.

В течение примерно 10 лет после возвращения Колумба из его первого плавания и сам он, и другие испанские мореплаватели открывали все новые и новые участки американского побережья как бы «вслепую», будучи уверены, что они находятся где-то у восточного побережья Азии. Соответственно, они не столько пытались открыть ранее неизвестные земли, сколько искали пути к уже известным и славившимся своими богатствами Китаю, Японии и Индии. Однако уже в то время так думали не все, и связано это было с открытиями как самого Колумба, так и его соперников.

Как только Католические короли, нарушив договор с Колумбом, стали заключать соглашения с другими лицами, всего за несколько лет состоялось несколько испанских экспедиций: в 1499–1500 гг. – Пералонсо Ниньо, Алонсо де Охеда и Америго Веспуччи, Висенте Яньеса Пинсона, Диего де Лепе; в 1500–1501 гг. – Алонсо Велеса де Мендоса; в 1500–1502 гг. – Родриго де Бастидаса. Не все они были успешными в финансовом отношении (хотя, к примеру, участники экспедиции Пералонсо Ниньо привезли в Испанию невиданное количество жемчуга), но все имели важное географическое значение: в результате этих экспедиций, плаваний самого Колумба и открытий португальцев у берегов Бразилии была прослежена протянувшаяся на многие тысячи километров непрерывная линия побережья почти от Юкатана и до Южного тропика. В 1500 г. эту линию нанес на карту известный моряк того времени баск Хуан де ла Коса. Его карта, хранящаяся ныне в Мадриде в Морском музее, является первой известной нам картой, на которой уже фигурирует Америка.

Первым о том, что открытые за океаном земли не могут являться Азией и в то же время настолько велики, что могут быть только новой, прежде неведомой частью света – Новым Светом – во всеуслышание заявил итальянец Америго Веспуччи (1454–1512). С 1492 г. он жил в Севилье, в 1499–1500 гг. плавал вместе с Охедой, вскоре перешел на португальскую службу и участвовал в плавании к берегам Бразилии, но затем вернулся в Испанию. За заслуги перед короной он получил кастильское подданство и как мореплаватель пользовался огромным авторитетом. Свои плавания он описал в двух письмах 1503–1504 гг., получивших широкую известность, и после этого мнение о том, что Колумб открыл новый путь в страны Востока, стало стремительно терять сторонников, хотя сам он, похоже, оставался при своем мнении до самой смерти.

Между тем плавания испанцев вдоль американских берегов продолжались, в 1510-е годы на севере были открыты Юкатан, Флорида и побережье Мексиканского залива, а на юге – линия побережья до реки Парана. Одновременно были основаны первые поселения испанцев на материке. В 1513 г. Васко Нуньес де Бальбоа, выступив из одного из них, пересек Панамский перешеек и открыл Тихий океан, который назвал Южным морем. Вскоре после этого начались плавания вдоль тихоокеанского побережья Америки; его очертания постепенно тоже становились известны.

Испанские географические открытия в Южной Америке

В 1519–1522 гг. Фернан Магеллан, португалец, перешедший на испанскую службу, сумел найти далеко на юге пролив, который соединял Атлантику с Южным морем. Именно Магеллан совершил то, что хотел и не смог сделать Колумб: проложил западный путь в страны Востока. Незапланированным результатом этого плавания оказалось первое в истории кругосветное путешествие, которое совершил, уже после смерти Магеллана, корабль «Виктория» под командованием баска Хуана Себастьяна Эль Кано.

Плавание Магеллана привело к новому обострению противоречий между Испанией и Португалией, поскольку Тордесильясский договор ничего не говорил о разграничении владений двух стран на Востоке. По Сарагосскому договору 1529 г. Испания за значительную денежную компенсацию отказалась от своих сомнительных прав на Молуккские острова, сохранив, однако, права на Филиппины (колонизация которых началась лишь в 1565 г. экспедицией Мигеля Лопеса де Легаспи, отправленной из Новой Испании).

Таким образом, всего за 30 лет после того, как Колумб открыл первый остров близ берегов Америки, испанские экспедиции обследовали почти всё восточное и часть западного побережья Америки, пересекли Тихий океан. Однако внутренние районы Америки оставались совершенно неизведанными.

Конкиста

Вслед за открытием линии побережья и основанием первых поселений началась Конкиста – завоевание земель Нового Света испанцами (а в случае с Бразилией – португальцами). Этот сложный по содержанию и последствиям процесс включает и собственно завоевание, сопровождавшееся грабежом, и открытие и исследование новых земель (и в этом смысле Конкиста является неотъемлемой частью Великих географических открытий). А затем последовало освоение покоренного пространства (т. е. колонизация) и, наконец, христианизация (которую называют еще «духовной Конкистой»).

Конкиста началась в 90-е годы XV в. и в основном завершилась уже в середине XVI в.; в ней довольно четко выделяются два этапа. В течение первых 25 лет после открытия Колумба испанцы осваивали Большие и Малые Антильские, а также Багамские острова. В 1510 г. началось завоевание Кубы, ставшей в силу своего центрального географического положения ключом к испанским владениям в Америке. А в 1517–1518 гг. испанцы достигли берегов Мексиканского залива и узнали о богатствах державы ацтеков – одной из четырех высокоразвитых цивилизаций Доколумбовой Америки.

С началом покорения Мексики начинается второй этап Конкисты. В 1519–1521 гг. отправленная с Кубы экспедиция во главе с Эрнаном Кортесом покорила державу ацтеков; впервые за всё время пребывания испанцев в Америке были захвачены столь огромные богатства. В последующие годы отряды конкистадоров (самого Кортеса, Гонсало Сандоваля, Педро де Альварадо, Кристобаля де Олида и других) подчинили индейские племена на огромном пространстве от джунглей Юкатана и Гватемалы до Калифорнии. Немного позже, в 1539–1542 гг., экспедиции Эрнандо де Сото и Франсиско Васкеса де Коронадо открыли значительную часть современной территории США, но особых богатств там не нашли и не пытались установить свое господство.

На Юкатане испанцы в 20–40-е годы завоевали многочисленные города-государства майя. Покорение майя было облегчено разрозненностью действий отдельных городов-государств и даже соперничеством между ними.

Вскоре после похода Васко Нуньеса де Бальбоа до испанцев дошли слухи об огромной и богатой державе инков – Тауантинсуйю. В 1532–1535 гг. испанцы под руководством Франсиско Писарро завоевали центральную часть Перу, включая и столицу Куско, а также территории нынешнего Эквадора и южной части Колумбии. В 1535–1537 гг. отряд во главе с Диего де Альмагро проложил дорогу в Боливию и северную часть Чили.

С завоеванием Перу связано еще одно замечательное открытие. В 1541–1542 гг. Ф. де Орельяна, перейдя через Анды, на двух кораблях спустился по течению реки Амазонки почти от истоков и до устья. Увидев в пути индейских женщин, сражавшихся бок о бок с мужчинами, испанцы решили, что достигли описанного древними авторами царства амазонок. Так получила свое название одна из величайших рек мира.

В горную Колумбию, где жили племена чибча-муисков, испанцев привели слухи об Эльдорадо – позолоченном вожде. В 1536–1538 гг. испанцы с разных сторон устремились в страну Эльдорадо. Отряд под руководством Гонсало Хименеса де Кесада опередил конкурентов и подчинил себе страну, захватив немалые богатства. Однако легенда об Эльдорадо как символе богатства Америки оказалась столь привлекательной, что и после этого испанцы, а затем и представители других наций (как, например, английский мореплаватель Уолтер Рэли), еще очень долго продолжали искать легендарную страну в разных уголках Америки, и лишь десятилетия неудач поубавили их пыл.

В 30-е годы еще один поток испанской колонизации устремился вглубь континента со стороны залива Ла Плата; рядом с ним в 1536 г. был основан город Буэнос Айрес. Вскоре два потока – с северо-запада, т. е. из Перу, и с юго-востока, от залива Ла Плата – сомкнулись. Историческое значение имело открытие на территории нынешней Боливии «серебряной горы» Потоси в 1545 г., во многом предопределившее судьбу Америки.

Примерно в середине 1550-х годов Конкиста завершилась и в Центральной, и в Южной Америке. Ее результаты были грандиозны: отряды конкистадоров, которые в общей сложности могли насчитывать всего лишь от 4–5 до 10 тыс. человек, завоевали территории, по площади во много раз превосходившие Испанию, сокрушив могущественные державы ацтеков и инков. Они захватили огромную добычу: только у Писарро при завоевании Перу она составила около 6 тонн золота!

Историки, конечно же, не раз пытались объяснить феномен Конкисты. Говорили и о превосходстве в вооружении и военной тактике, и о том, что индейцы склонны были обожествлять белолицых пришельцев, и о страхе, который внушали индейцам кони завоевателей (до Колумба Америка не знала лошадей), и о внутренней слабости держав инков и ацтеков, которой испанцы умело пользовались в соответствии с принципом «разделяй и властвуй». Не менее важно, однако, что испанские конкистадоры были людьми переломной эпохи, деятельными и упорными, готовыми на любые лишения в открывшемся перед ними пути наверх, к богатству и славе. В результате Великих географических открытий перед ними распахнулось новое огромное пространство – не обжитое, как в Европе, а совсем чужое и неизведанное, и они сумели ответить на его вызов. Наконец, очень эффективной оказалась стихийно складывавшаяся практика взаимоотношений конкистадоров и короны.

Конечно, говоря о последствиях Конкисты, нельзя не отметить, что она привела к гибели значительной части индейского населения Америки и к уничтожению его самобытной цивилизации. Однако в результате испанской колонизации впоследствии на смену индейской культуре пришла новая, собственно латиноамериканская, возникшая в результате взаимодействия и синтеза испанских и индейских культурных традиций.

Испанская колониальная империя

Конкиста и колонизация Америки – два параллельно развивавшихся и дополнявших друг друга процесса – определили весь ход ее последующего развития. С самого начала Конкисты испанская корона занялась организацией управления новыми владениями. Ее политика в Америке определилась в ходе взаимодействия нескольких сил. Это, во-первых, конкистадоры, которые с целью обогащения жестоко эксплуатировали индейцев, вплоть до обращения их в рабство.

Во-вторых, это сама испанская корона. Заинтересованная в закреплении за собой новых владений и получении из них максимальных доходов, Испания стремилась установить монополию на все контакты с заокеанскими землями. Иностранцам запрещалось появляться у берегов Америки под угрозой изъятия кораблей и грузов. Одновременно была установлена монополия королевской власти внутри самой Испании. Официально ни один человек не мог попасть в Америку без разрешения властей; туда не допускались, в частности, все подозреваемые в ереси. Испанские короли хорошо помнили время ослабления короны перед лицом знати в середине XV в. и опасались в Америке угрозы сепаратизма, особенно реальной по причине отдаленности заокеанских территорий. Поэтому они стремились установить над конкистадорами жесткий чиновничий контроль, сохранить местное население, уничтожение которого привело бы к сокращению денежных поступлений из колоний, и ограничить степень его эксплуатации.

Третьим фактором, повлиявшим на складывающийся облик испанской Америки, была позиция испанской церкви. С самого начала монахи и священники сопровождали отряды конкистадоров, в одних случаях освящая их зверства авторитетом церкви, в других, напротив, ограничивая произвол и вставая на защиту индейцев.

Для облегчения взимания торговых пошлин и контроля над въездом и выездом все контакты с Новым Светом сосредоточились в Севилье и в немногих портах Нового Света. В первые десятилетия после открытия Америки основным органом управления ею была Торговая палата в Севилье, созданная в 1503 г. по образцу португальской Палаты Индии. Вначале она располагалась непосредственно на берегу Гвадалквивира, на верфях, но вскоре заняла часть огромного Севильского Алькасара.

Мадонна мореплавателей

Своего рода художественным символом связей между Испанией и Америкой стала знаменитая «Мадонна мореплавателей» художника севильской школы Алехо Фернандеса (ок. 1475, Кордова – 1545/1546, Севилья). Это ретабло, написанный около 1531–1536 гг. по заказу севильской Торговой палаты и хранящийся в севильском Алькасаре. В его центральной части доминирует великолепно выписанная фигура Мадонны, дарующей защиту и покровительство молящимся, облик которых очень индивидуален. Судя по всему, современники легко их узнавали, однако сейчас идентификация вызывает споры; высказывались предположения, что среди них изображены Карл V, Христофор Колумб, Америго Веспуччи, Эрнан Кортес. На заднем плане, но также под защитой Святой Марии – фигуры индейцев, принявших христианство. Нижний регистр картины занимает море с очень реалистично выписанными кораблями различного типа (что делает ее ценным источником по истории кораблестроения) – воплощение морского могущества Испании. Считается, что это единственная в испанской живописи XVI в. картина, посвященная теме морских открытий, но ее идейное содержание гораздо шире: это художественное воплощение идеи создания под эгидой Испании христианской трансатлантической империи, которой и покровительствует Мадонна. Раскрытию замысла служат и боковые части ретабло. Фигуры Сантьяго и святого Себастьяна олицетворяют готовность к войне за веру и к мученической смерти ради достижения высокой цели евангелизации; святой Иоанн Богослов на Патмосе связывает создание христианской империи с воплощением библейских пророчеств, а в образе святого Эльма развивается идея небесного покровительства мореплавателям, воплощенная и в образе Богоматери.

Алехо Фернандес. Мадонна Мореплавателей. Центральная часть ретабло

Палата взимала королевские пошлины с ввозимых из Америки товаров, организовывала торговые и исследовательские плавания, снаряжала флоты, закупала припасы, регулировала выезд в колонии, вела документацию. Палата получала королевскую пятую долю от добычи конкистадоров, финансируя из нее покупку и перевозку бо?льшей части припасов и снаряжения для Индий, а также жалованье должностных лиц. Поскольку пополнялась эта доля за счет новых экспедиций, то именно люди, назначенные Торговой палатой, сопровождали первооткрывателей и конкистадоров. Хотя персонал Торговой палаты был довольно малочисленным, она действовала весьма эффективно.

Палата содержала навигационную школу для капитанов и выдавала им лицензии, собирала все сведения о заокеанских землях (в том числе представляющие государственную тайну), на основе которых составлялась сводная секретная карта – Padr?n Real. Эта сводная карта использовалась для создания карт отдельных регионов, которые обязательно имелись в распоряжении всех капитанов кораблей, отправлявшихся в заокеанские плавания. В Торговой палате служили такие пользовавшиеся европейской славой знатоки космографии, как Америго Веспуччи, Себастьян Кабото, Педро де Медина.

С 1524 г. важнейшим органом управления Америкой и Филиппинами, располагавшим исполнительной, законодательной и судебной властью, был Королевский Высший совет по делам Индий, которому была подчинена и Торговая палата. Он сразу же приобрел огромное значение: разрабатывал основные направления испанской политики в Новом Свете (заселение, отношения с индейцами, торговля и т. д.), устанавливал административное и церковное деление Америки (создание вице-королевств, губернаторств, диоцезов), предлагал королю на утверждение кандидатуры высших должностных лиц, контролировал их деятельность, давал разрешение на въезд поселенцев и ввоз книг и т. д. После создания Совета по военным делам эти два органа могли заседать совместно в качестве Хунты по делам войны в Индиях, обсуждая весь комплекс вопросов, связанных с защитой колоний. Совет был высшим трибуналом по всем делам, связанным с Америкой, будучи в этом отношении формально независим даже от короля. Однако в целом монарх заботился о том, чтобы Совет, занимаясь лишь самыми важными судебными делами, мог максимально сосредоточиться на делах управления. Члены Совета хорошо знали законы и имели большой опыт в американских делах. В состав Совета входили фискал (уполномоченный специально заботиться о финансовых интересах короны), секретари, космограф, главный хронист Индий и другие должностные лица.

В 1543 г. в Севилье появился еще один важный орган, занимавшийся организацией колониальной торговли. Это объединение купцов, которое иногда называли Биржей (Casa Lonja, Bolsa) или Консулатом, созданное для защиты городской торговли против приезжих купцов. В него входили все севильцы, занимавшиеся торговлей с Индиями. Они вносили на общие нужды определенные суммы; из этих денег, в частности, оплачивался конвой. Сначала Биржа занимала часть территории Торговой палаты, причем сделки нередко заключались на паперти собора. Судя по всему, при этом творилось немало насилий и злоупотреблений, поскольку в 1565 г. паперть пришлось огородить цепью, чтобы на нее не могли ворваться всадники. Возможно, в том числе и по этой причине Филипп II принял решение о строительстве для Биржи отдельного здания. Оно было сооружено между 1585 и 1598 гг. по проекту Хуана де Эррера, творца Эскориала; ныне в нем расположен Архив Индий, бесценное хранилище документов по открытию, Конкисте и колониальной истории Латинской Америки и Филиппин.

Биржа в Севилье

Вся территория Испанской Америки была разделена на два вице-королевства, основанные в 30–40-е годы XVI в.: Новую Испанию, включавшую Центральную и северную часть Южной Америки (а с 1583 г. – еще и Филиппины), и Перу, куда входили все остальные территории Южной Америки, кроме подвластной португальцам Бразилии. Во главе их стояли вице-короли, назначаемые монархом из числа испанских аристократов и служителей церкви сроком на несколько лет. Вице-королевства делились на провинции, возглавлявшиеся губернаторами или генерал-капитанами. Губернаторы и особенно вице-короли обладали широкими полномочиями, но противовесом их власти служили судебно-административные органы – аудиенсии, а контроль над теми и другими осуществляли ревизоры, регулярно присылавшиеся из Испании.

В конце XV–XVI в. в Америку прибыло в общей сложности около 300 тыс. испанцев. Лишь немногие из них возвращались обратно, большинство оставалось в Новом Свете. Почти все они жили в городах, организованных по образцу испанских; даже их названия очень часто повторяли названия испанских городов: Кордова, Вальядолид, Гвадалахара, Мерида, Сантьяго… Масштабное градостроительство было важной составной частью колонизации Америки.

Деятельность испанцев радикально изменила природные ландшафты Америки, экономику и общественную жизнь ее обитателей, их быт, религию, материальную и духовную культуру. Восприняв из Америки множество культурных растений, испанцы и сами обогатили ее новыми сельскохозяйственными культурами и видами домашних животных. В колониях появились виноградники, плантации сахарного тростника, огромные животноводческие хозяйства. Освоение новых земельных площадей, введение более передовой агротехники и колесного транспорта, использование тяглового скота в земледелии и железных орудий, появление новых ремесел и внедрение новых навыков в уже известные – все это существенно изменило условия жизни и труда в колониях.

В то же время, экономика Испанской Америки была ориентирована на удовлетворение нужд метрополии и обречена на однобокое развитие. Испанские власти нередко запрещали производство в колониях тех культур, которые выращивались в метрополии, тормозили развитие ремесла, ограничивали торговлю между отдельными регионами Нового Света, душили американскую экономику чрезмерно высокими налогами. Однако она все же развивалась и со временем все меньше нуждалась в метрополии.

Столь же заметными были изменения в религии и духовной культуре. Западноевропейская цивилизация уже в XVI в. заявила о себе первыми в Западном полушарии типографиями и университетами, замечательными литературными и историческими произведениями, великолепием колониальной архитектуры, в которой в XVII в. утвердился стиль барокко. Но особенно велико было значение распространения христианства. Вскоре после Конкисты в Америке были созданы архиепископства и епископства, во множестве основывались монастыри (к началу XVII в. только в Новой Испании их было более 400). Христианизация индейцев шла очень быстрыми темпами; вместе с прежними верованиями ушла в прошлое практика человеческих жертвоприношений. Христианство индейцев оставалось, тем не менее, весьма поверхностным; скорее здесь можно говорить о религиозном синкретизме. С другой стороны, вслед за распространением христианства начались преследования инакомыслящих и была установлена инквизиция, которая, однако, преследовала главным образом не индейцев, а белых.

Надежных данных о динамике численности индейского населения Америки в XVI–XVII вв. нет; предлагаемые историками цифры (на момент появления в Америке испанцев) колеблются от 10 до 80–100 млн. Однако несомненно, что Конкиста привела к его резкому сокращению. Индейское население Антильских островов в короткие сроки было истреблено полностью; чтобы заменить его на работах в Вест-Индию стали ввозить из Африки обращенных в рабство негров. В Мексике, Перу и других регионах население существенно сократилось уже после Конкисты, как по причине завезенных европейцами болезней, к которым у индейцев не было иммунитета, так и вследствие тяжелой эксплуатации на плантациях и особенно на рудниках. Индейцы упорно сопротивлялись жестокому угнетению, восставали, подчас создавали в труднодоступных лесных или горных районах центры сопротивления, которые испанцы годами не могли захватить.

Формально индейцы считались королевскими подданными, должны были платить специальный налог («трибуто») и отбывать трудовую повинность. Испанские власти сохранили развитую у индейцев общинную организацию, которая, в силу определенных общих черт с испанской общиной, оказалась удобной формой адаптации индейцев к новым реалиям их жизни.

В начале XVI в. возникла особая форма эксплуатации индейцев – энкомьенда. Ее владелец – энкомендеро – получал право на эксплуатацию индейцев-общинников, живших на территории энкомьенды, но не имел в ней права собственности на землю. Энкомендеро обязан был способствовать христианизации населения, следить за своевременной уплатой «трибуто» и исполнением трудовой повинности. Согласия самих индейцев никто не спрашивал, и их положение часто почти не отличалось от положения рабов. На практике деятельность энкомендеро часто сопровождалась злоупотреблениями, а попытки короны умерить их встречали ожесточенное сопротивление. Лишь к концу XVI в. энкомьенда отходит на второй план, уступая место другим формам эксплуатации.

В условиях колонизации (хотя далеко не везде) межплеменные различия среди индейцев размывались, а их языки вытеснялись испанским, который постепенно становился главным языком общения. Одновременно шел процесс смешения испанцев и индейцев – метисация; численность метисов быстро возрастала. Росло и негритянское население Вест-Индии и Бразилии, которое также стало смешиваться с белым и индейским населением. Уже в XVII в. в результате браков европейцев с негритянками в этих регионах появилось множество мулатов. Европейцы, индейцы, метисы, мулаты, негры были не только расово-этническими группами, они сильно различались и по своему социальному и юридическому статусу. Высшую группу в обществе составляли испанцы, причем уроженцы Испании смотрели свысока на испанцев, которые уже несколько поколений жили в колониях и именовались креолами, подозревая последних, зачастую не без основания, в том, что те смешивались с индейцами, не сохранив «чистую» испанскую кровь. Фактически же креолы составляли аристократию колониального общества и были относительно полноправными. Правовое положение метисов долго оставалось достаточно неопределенным, им запрещалось владеть землей, носить оружие, заниматься некоторыми ремеслами, однако они освобождались от уплаты «трибуто» и находились в целом в лучшем положении, чем индейцы.

Иезуиты в Парагвае

Особое место в истории Латинской Америки занимает так называемое государство иезуитов в Парагвае (фактически его огромная территория, достигавшая в период расцвета 200 тыс. кв. км, включала также часть земель Аргентины, Уругвая и Бразилии). В 1610 г. Общество Иисуса получило разрешение испанского монарха на управление племенами гуарани с гарантией невмешательства в их дела как светской колониальной администрации, так и местных епископов. Тогда же возникли первые управляемые иезуитами поселения индейцев (редукции). Сначала миссионеры столкнулись с большими трудностями. С одной стороны, гуарани находились на низком уровне развития, практиковали групповые браки и каннибализм; перестроить их жизнь на новых основах было сложно. С другой стороны, светские землевладельцы из соседних районов, постоянно нуждаясь в рабской рабочей силе, совершали набеги на редукции и уводили индейцев. Последнюю проблему удалось решить благодаря тому, что в 1639 г. иезуиты получили от испанской короны беспрецедентное право вооружить подвластных им индейцев огнестрельным оружием, что позволило наладить эффективную оборону редукций. Иезуиты добились быстрой и глубокой христианизации индейцев, а заодно и всеобщей грамотности, организовали эффективную хозяйственную деятельность, обеспечившую сравнительно высокий уровень жизни и своевременную уплату налогов в казну. Индейцы сообща обрабатывали земли, находившиеся в общественной собственности, успешно занимались ремеслами. Распределение носило уравнительный характер: питание, одежда и жилье были одинаковы для всех. В то же время усилия иезуитов по развитию частной инициативы не имели успеха ввиду психологических особенностей индейцев. Заботясь о нравственности своих подопечных, иезуиты тщательно ограждали их от контактов с внешним миром. Государство иезуитов отличалось стабильностью и процветало вплоть до 1768 г., когда в результате изгнания иезуитов из Испании и ее владений оно было уничтожено.

С 40-х годов XVI в. главным источником доходов испанской короны в Новом Свете была разработка богатейших месторождений серебра в Мексике и Перу. Особенно велика была роль рудников Потоси (территория современной Боливии), на протяжении долгого времени дававших свыше половины мировой добычи серебра, но и роль рудников Сакатекаса в Мексике, открытых в 1546 г., была достаточно важной. Подсчитано, что только по официальным данным, не учитывавшим масштабный контрабандный ввоз, в 1503–1650 гг. из Америки в Испанию было ввезено более 181 т золота и более 16 тыс. т серебра. Поэтому важнейшим направлением колониальной деятельности испанских властей становится обеспечение бесперебойной добычи и перевозки драгоценных металлов. Чтобы защитить ценные грузы от пиратов испанские власти собирали корабли в большие флотилии под надежным конвоем – «серебряные флоты», которые ежегодно пересекали Атлантику в обоих направлениях.

Административное устройство испанских владений в Америке

Первые пираты – французские, английские, а позже и голландские – появились у берегов Нового Света еще в начале XVI в., но широкие масштабы это явление приобрело во второй половине XVI и особенно в XVII в. Пользуясь негласной поддержкой правительств «своих» стран, которые нередко получали в их предприятиях долю прибыли, пираты все чаще нападали на испанские торговые суда и прибрежные селения Америки. Во второй половине XVI в. английский пират Френсис Дрейк, в условиях ухудшения отношений между Англией и Испанией, совершил несколько нападений на испанские порты атлантического побережья Нового Света, а в ходе плавания 1577–1580 гг. захватил богатейшую добычу и на тихоокеанском побережье.

Полемика об индейцах

Конкиста вызвала и в Америке, и в Испании широкую полемику о том, кто такие индейцы, имеют ли они душу и являются ли людьми или же созданиями дьявола, какие действия в их отношении законны и справедливы, а какие – нет. Уже в 1511 г. с проповедью против жестокостей конкистадоров выступил в Санто-Доминго доминиканец Антонио де Монтесинос. Колонисты были в ярости и обратились к королю с жалобами. При обсуждении в Испании этого вопроса было принято решение в пользу индейцев.

Законы, принятые в Бургосе (1512 г.), хотя и сохранили энкомьенду, но запретили куплю и продажу индейцев, труд детей и женщин с маленькими детьми, регламентировали условия жизни и труда. Однако эти законы не очень-то выполнялись, и не случайно в это же время испанский юрист Хуан Лопес де Паласьос Рубьос создал рекеримьенто – текст на испанском языке, который предводители отрядов, вступающих на новые земли, должны были зачитывать местному населению. Его суть сводится к следующему: короли Кастилии объявляются полноправными правителями вновь открытых земель, поскольку получили их от папы римского, который имеет право распоряжаться всеми землями мира как преемник святого Петра, получившего это право от Бога. Индейцы должны добровольно признать власть кастильских королей и принять католическую веру, иначе их заставят это сделать силой, обратив в рабство. Фактически конкистадоры стали использовать рекеримьенто (смысла которого индейцы часто не понимали) для оправдания своих жестокостей; прекрасно понимая условный характер этой процедуры, они с удовольствием пользовались ее возможностями до самой ее отмены в 1533 г.

Между тем споры о том, как следует обращаться с индейцами, продолжались, в них был вовлечен и папский престол. В 1517 г. кардинал Каэтан выступил сторонником идеи ненасильственной христианизации и подчеркивал, что у испанцев нет права вести войну против индейцев. Несколько раз провозглашались запреты обращать индейцев в рабство, которые, однако, под давлением колонистов вскоре пересматривались. В 1537 г. папа Павел III издал буллу, в которой осудил рабство индейцев.

Знаменитый теолог Саламанки Франсиско де Витория (1480/1493–1546) в своих лекциях развивал идеи Каэтана. Он говорил о естественном праве человека быть свободным, не признавал легитимной власть испанской короны над народами Америки, имеющими собственных правителей, и предлагал план мирного освоения Нового Света. Отстаивая равные права христиан и нехристиан на свободу совести, он выступал против насильственной христианизации индейцев.

Наиболее известным сторонником идеи неполноценности индейцев был известный философ, теолог и историк Хуан Хинес де Сепульведа (1490?–1573). Он в совершенстве знал латынь, на которой написаны все его сочинения, и греческий; был признанным знатоком Аристотеля, которого стремился очистить от схоластических наслоений. Как историк он ориентировался на Тита Ливия; не случайно его называли испанским Титом Ливием.

Творческое наследие Сепульведы очень обширно и многообразно. Важнейшей для него стала проблема войны, которую он сначала разрабатывал в теоретическом плане и применительно к европейским войнам Карла V, а затем распространил на Конкисту. В написанном в 1535 г. диалоге, одним из участников которого выступает выражающий точку зрения автора грек Демократ, подчеркивается, что справедливая война не противоречит ни Священному Писанию, ни естественному праву. Уже в этом трактате Сепульведа выступил убежденным защитником имперской идеологии, апологетом войн Карла V.

Спустя 10 лет Сепульведа вернулся к имени Демократа в названии самого знаменитого своего трактата – «Другой Демократ, или о причинах справедливой войны против индейцев» (1546), где выступил главным идеологом конкисты. Исходя из идей Аристотеля о неравенстве народов и подчинении слабого сильному, он обосновывал жесткие меры воздействия на индейцев, которых считал варварами, не способными к разумному самоуправлению.

Решающую роль в этой полемике сыграла деятельность историка и публициста Бартоломе де Лас Касаса (1474/1484–1566). В 1502 г. он впервые прибыл в Америку, жил на Эспаньоле, участвовал (в качестве капеллана) в завоевании Кубы, получил энкомьенду, но вскоре отказался от нее и примкнул к доминиканцам, выступившим в защиту прав индейцев. В 1515 г. Лас Касас вернулся в Испанию, чтобы привлечь внимание короны к жестокостям Конкисты и облегчить участь индейцев. Он требовал прекращения войны, возвращения свободы индейцам и совместной мирной колонизации земель Америки испанскими крестьянами и индейцами. Карл V даровал ему почетное звание Защитника индейцев; позже его называли даже Апостолом индейцев.

В 1521 г. Лас Касас попытался осуществить свои идеи, организовав в Кумане (Венесуэла) мирную колонизацию. Всё закончилось гибелью от рук индейцев множества колонистов, и Гонсало Фернандес де Овьедо потом обвинял в этом Лас Касаса. Эти события вызвали у Лас Касаса душевный кризис, он вступил в орден доминиканцев и несколько лет жил в монастыре. В 30-е годы он вернулся к проекту мирной колонизации (в Вера Пас в Гватемале), достигнув на еще не освоенной испанцами территории значительных успехов.

В поисках поддержки своей позиции Лас Касас в 1539 г. выехал в Испанию, где сблизился с испанскими гуманистами. К тому времени, во многом благодаря его энергии и авторитету, папа Павел III в 1537 г. признал индейцев полноценными людьми. Между тем взгляды самого Лас Касаса стали более радикальными, он уже исходил из естественного права людей и народов и резко критиковал имперскую политику, отрицая универсальность земной власти монарха и папы. В 1541 г. он написал историко-публицистический труд «Кратчайшее сообщение о разрушении Индий», в котором изложил историю Конкисты, представив ее преступлением против «естественного, божественного и человеческого законов», несовместимым с подлинным христианством. Книга произвела сильное впечатление на комиссии правоведов и теологов, созванные Карлом V в 1542 г.; по их предложению король в 1542–1543 г. обнародовал «Новые законы», запретившие рабство индейцев и ограничившие их угнетение. Лас Касас, назначенный епископом области Чьяпас в Мексике, пытался заставить испанцев выполнять «Новые законы» и вернуться к проекту мирной колонизации, но, столкнувшись с ожесточенным сопротивлением, отказался от сана и вернулся в Испанию, где продолжал борьбу за права индейцев.

Главный труд жизни Лас Касаса, «История Индий» в трех книгах, которой он занимался с 1527 г. и почти до самой смерти, охватывает события 1492–1520 гг. и содержит ценнейшие сведения о культуре, быте и нравах индейцев. Америка предстает в книге как божественный дар человечеству, прообраз будущего идеального христианства; Конкиста же оказывается историей уничтожения «земного рая» испанцами, которым индейцы имеют право сопротивляться. Оборотной стороной религиозного морализаторства Лас Касаса стала одномерность трактовки Конкисты, отказ от попыток увидеть в ней и героическое начало, воссоздать историю во всей полноте.

В 1550 г. Лас Касас и Сепульведа, давно уже полемизировавшие друг с другом, сошлись лицом к лицу в знаменитом Вальядолидском диспуте. В аргументации Сепульведы сочетались средневековые идеи о справедливости войны против неверных с представлениями Аристотеля о природном неравенстве людей и народов. Он утверждал, что народу с высшей культурой и религией дозволено подчинять варваров, которые не управляются разумно и имеют такие не совместимые с естественными законами обычаи, как антропофагия и человеческие жертвоприношения. Сепульведа считал более надежной проповедь Евангелия, которая опирается на военную силу. Он считал, что папы обладают правом заставить индейцев соблюдать «естественный закон» и могут передавать это свое право христианским государям. В свою очередь, Лас Касас, защищая свою позицию, пришел к пониманию исторической обусловленности этики и религии и по-новому осмыслил единство и стадиальность человеческой культуры. Диспут не привел к решительной победе одной из партий. Карл V, занятый европейскими делами, так и не высказал окончательного суждения, но все же склонялся скорее к точке зрения Лас Касаса.

В конце жизни Лас Касас отказался от заблуждения молодости, когда, борясь с угнетением индейцев, он допускал рабство негров, и распространил на них действие «естественного закона». В своих последних трактатах («О богатствах Перу», «Двенадцать сомнений») Лас Касас подчеркивал необходимость ухода испанцев из Индий и возвращения индейцам независимости, земель и богатств.

Творчество Лас Касаса имело огромный резонанс; его критика жестокостей испанцев в Новом Свете широко использовалась политическими противниками Испании, став одним из компонентов «черной легенды».

Хроники открытия Америки как феномен испанской культуры

Хроники открытия Америки – это обобщающее название широкого круга литературных памятников, описывающих открытие и завоевание Нового Света и в основном современные или почти современные событиям; кроме собственно хроник, это также письма, реляции, меморандумы, поэмы. Все они являются не только главными источниками наших сведений об эпохе Конкисты, но и памятниками общественной мысли Возрождения. Пожалуй, это самый важный вклад Испании в развитие мировой исторической мысли.

Нередко исследователи отмечают, что хронисты Индий были уже не испанцами, а латиноамериканцами, и, соответственно, их труды принадлежат не испанской, а латиноамериканской литературной и историографической традиции. Отчасти это действительно так: реалии Нового Света сильнейшим образом воздействовали на всех, кто хоть раз в жизни к ним прикоснулся, придавая их творчеству новые черты. Очень выразительно сказал об этом живший в Мексике хронист Бернардино де Саагун: «Природные испанцы уже через несколько лет жизни на этой земле становятся другими…; по виду похожи на испанцев, а по своим качествам таковыми не являются». Тем не менее, почти все хронисты родились, выросли и получили образование в Испании, многие там же и умерли, а некоторые вообще никогда не были в Америке. Почти во всех случаях их труды впервые были опубликованы в Испании и предназначены прежде всего для испанцев. Понять их можно, лишь рассматривая одновременно в двух контекстах: с одной стороны, реалий и культурных традиций Америки, с другой – испанской жизни и культуры.

Хронологически развитие жанра в основном укладывается в период с конца XV до начала XVII в.: от дневника и посланий Колумба до «Истории государства инков» Инки Гарсиласо де ла Вега. А с точки зрения типологии все эти памятники можно условно разделить на две группы: это хроники, повествующие о том или ином конкретном событии (завоевании державы ацтеков, первом плавании по Амазонке и т. д.) и синтетические хроники, посвященные истории Америки в целом или же какого-либо ее большого региона за длительный промежуток времени.

Становлению жанра способствовала политика испанской короны, быстро осознавшей важность сбора и хранения информации о новых землях. Для хранения всей этой документации был создан Архив Индий и официальная должность хрониста Индий.

Для хроник открытия Америки характерно тесное переплетение (в различных пропорциях) исторически достоверной информации с очевидными преувеличениями и элементами художественного вымысла. Это связано с особенностями сознания человека эпохи Возрождения, которого привлекала не только точность ученого и добросовестность свидетеля, но и личное эмоциональное отношение автора к описываемым событиям. На просторах Нового Света получила второе дыхание тяга европейцев того времени к чудесному, в девственных лесах Америки они искренне искали карликов, великанов, амазонок. И подчас были убеждены, что действительно видели их!

Еще одной характерной чертой хроник как жанра было провиденциалистское видение истории; идея создания всемирной христианской империи во главе с Испанией оправдывает для их авторов и завоевание, и необходимость обращения язычников. С этим связано и морализаторское начало, стремление осмыслить новые факты и явления с точки зрения христианской этики.

С точки зрения содержания многие хроники (и почти все наиболее знаменитые из них) синкретичны: в них описывается природа Америки, обычаи индейцев, их история до прихода европейцев, Конкиста как таковая, а иногда и последовавшие за ней события (например, раздоры в стане конкистадоров).

Хроники открытия Америки были своего рода ответом на огромный (и долгое время растущий) интерес в Европе ко всему, что скрывалось за океаном. Поэтому, если они вскоре после написания выходили в свет (а не оседали на архивных полках), то обычно становились бестселлерами, их многократно переиздавали и переводили на другие языки.

* * *

Один из первых и самых знаменитых памятников жанра вырос из писем, в которых автор рассказывал своим корреспондентам о новостях из Нового Света. Речь идет о знаменитом итальянском гуманисте Пьетро Мартире д’Ангьера (1457–1526). Почти вся его деятельность связана с Испанией, где он жил с 1487 г. и именовался Педро Мартир де Англериа. В конце жизни его заслуги как летописца открытия Америки были оценены: в 1520 г. он был назначен королевским хронистом Карла V, а с момента создания Совета по делам Индий являлся его членом.

Одним из первых Мартире д’Ангьера оценил важность открытия Америки. Заморские открытия, отразившись сначала в его письмах, с 1494 г. стали темой отдельного труда, над которым он работал до конца жизни. «Декады о Новом Свете» (1-е изд. – 1511 г.; все 8 декад включило издание 1530 г.) принесли ему славу первого историка Америки. Автор начал с предыстории плавания Колумба и довел изложение до 1525 г. Он никогда не был в Америке, но, будучи лично знаком с Колумбом и с другими мореплавателями и конкистадорами, расспрашивал их об увиденном, составив для этого специальный вопросник.

То, что книга писалась по мере совершения открытий и поступления информации о них, имело как минусы, так и плюсы: с одной стороны, неизбежно встречались неточности и ошибки, с другой, – книгу выгодно отличают непосредственность и острота восприятия нового. Из огромного потока информации о новых землях он отбирал те факты, которые, по его мнению, были «достойны памяти», и конструировал свой образ Нового Света, подчас весьма далекий от действительности. Вслед за Колумбом он переносил на Америку традиционные представления о восточных странах, заимствованные из книг античных и средневековых авторов. Он искренне верил в существование в Новом Свете сирен, амазонок и источника вечной молодости.

Индейцы предстали у Мартире д’Ангьера людьми, которые живут в гармоничном единении с природой по естественным законам, не знают частной собственности, не ведают алчности и раздоров и сохраняют добродетели, утраченные европейцами. Его труд способствовал формированию утопических представлений о Новом Свете, о «добром дикаре», живущем в «золотом веке». Благодаря ему идеи о «золотом веке» перестали быть лишь предметом абстрактных размышлений и обрели конкретные черты идеального общества, якобы существующего в Америке, а это подводило к мысли о возможности создать там совершенное общественное устройство, которой вдохновлялся Лас Касас.

Три знаменитые хроники, в которых описано испанское завоевание державы ацтеков, сильно отличаются и от «Декад», и друг от друга. Одна из них – это донесения Эрнана Кортеса (1485–1547), адресованные Карлу V. Хотя события описаны в них тенденциозно, благодаря литературному дару Кортеса его отчет стал увлекательной авантюрно-героической историей завоевания Центральной Мексики с одним героем – самим Кортесом, который предстает подлинным рыцарем.

В сходной тональности описал те же события Франсиско Лопес де Гомара (1511–1566?), который в последние годы жизни Кортеса был его капелланом. Его главный труд «Hispania Vitrix, первая и вторая части Всеобщей истории Индий» (1552–1553) – яркий образец ренессансной хроники. Открытие и завоевание Америки автор рассматривал как событие всемирного значения. Испания, по его мнению, превзошла Древний Рим во всех отношениях, в том числе и по масштабу завоеваний. Завоеванию Мексики посвящена вторая часть книги, составленная со слов Кортеса. Она содержит множество искажений фактов – по незнанию (Лопес де Гомара никогда не был в Америке) либо с целью преувеличения роли Кортеса в описываемых событиях.

Позже такую трактовку завоевания Мексики, умалявшую роль других конкистадоров, резко критиковал ветеран Конкисты и участник похода Кортеса – Берналь Диас дель Кастильо (1492/1496–1584). В своей «Подлинной истории завоевания Новой Испании» (1551–1563) он полемизировал как с Кортесом, который одному себе приписал заслугу завоевания Мексики, так и с Лас Касасом, считавшим конкистадоров преступниками. Диас же был убежден, что историю Конкисты творил не идеальный герой Кортес, а корпоративное братство солдат-конкистадоров, искавших богатства и славы. Ход истории предстал в его книге как итог взаимодействия многих участников. Простой и малообразованный человек, но очень талантливый историк и писатель, Диас показал многомерность человека, подчеркивая как алчность и жестокость конкистадоров, так и их положительные черты.

Младшим современником Мартира и крупнейшим хронистом Индий был Гонсало Фернандес де Овьедо и Вальдес (1478–1557). В полной мере человек эпохи Возрождения, он пять лет провел в Италии, был лично знаком с Леонардо да Винчи, Микеланджело и Тицианом. Затем он много лет жил в Америке, занимая различные должности в колониальной администрации и время от времени приезжая в Испанию; в общей сложности он провел в Америке около 30 лет.

В 1526 г. он опубликовал «Краткую естественную историю Индий», которая вскоре была переведена на английский, итальянский и латинский языки. В 1532 г. Карл V назначил его официальным хронистом Индий, что давало право получать всю информацию о новооткрытых землях, в значительной своей части засекреченную. В 1535 г. вышла первая часть его главного труда – «Всеобщей и естественной истории Индий, Островов и Материка моря-океана», в 1557 г. – начальные главы второй части (полностью эта часть была опубликована лишь в XIX в.). Как и другие хронисты, ставившие перед собой сходные задачи, Фернандес де Овьедо взял за образец «Естественную историю» Плиния Старшего и создал своего рода энциклопедию Нового Света, содержащую ценнейшие сведения о географии, геологии, флоре, фауне, этнографии Америки, а также о ее открытии и завоевании. Он опирался на документы и данные, полученные от участников событий, а также на богатый собственный опыт. В то же время он разделял тягу своего времени ко всему чудесному, нередко приводил рассказы о сиренах, великанах и т. д.

Приверженец имперской идеологии, Фернандес де Овьедо считал испанцев богоизбранным народом, утверждал их право владеть Новым Светом, дабы выполнить высокую духовную миссию христианизации индейцев, которых он считал неполноценными людьми; критиковал Лас Касаса. В то же время он осуждал жестокости многих конкистадоров и должностных лиц.

Крупнейшим из испанских хронистов, описавших завоевание Перу, был Педро де Сьеса де Леон (1518/1521?–1554). Главный его труд – «Хроника Перу» – состоит из четырех частей: в первой рассказывается о географии и природе Новой Гранады и Перу, о населяющих их народах, их культуре, религии, образе жизни; вторая посвящена истории инков, третья – открытию и завоеванию этих территорий, четвертая – междоусобицам конкистадоров. Подчеркивая, что индейцы – такие же люди, как европейцы, и осуждая неоправданные жестокости испанцев по отношению к местному населению, Сьеса де Леон, тем не менее, не подвергал сомнению право Испании владеть землями Нового Света и христианизировать индейцев силой.

Героическая одиссея Сармьенто де Гамбоа

Еще одним хронистом Перу был Педро Сармьенто де Гамбоа (1532–1592), незаурядный мореплаватель и ученый, биография которого могла бы составить сюжет приключенческого романа. В 1554 г. он прибыл в Новую Испанию, где из-за увлечения черной магией привлек к себе внимание инквизиции и был подвергнут публичной порке; в 1557 г. перебрался в Перу. Там он выступил инициатором и главным организатором экспедиции в Тихий океан на поиски библейской страны Офир (1567–1569), в которой командовал одним из кораблей; в результате ее были открыты Соломоновы острова. По возвращении, назначенный главным космографом Перу, он обследовал всю страну, а когда после нападения Дрейка вице-король принял решение основать укрепленное поселение на Магеллановом проливе и тем закрыть его для иностранных судов, Сармьенто де Гамбоа исследовал пролив и с удивительной для того времени точностью нанес его на карту. В 1584 г. он основал там первое испанское поселение, но без поддержки извне оно было обречено. Сармьенто де Гамбоа отправился за подкреплением в Испанию, был перехвачен английскими пиратами и привезен в Англию. Отпущенный на свободу, он возвращался в Испанию через Францию и надолго попал в плен к французским гугенотам. Последние годы жизни Сармьенто де Гамбоа провел в хлопотах о пенсии и о новой экспедиции к проливу; добившись своего, он умер на корабле вскоре после выхода в море.

Самое известное произведение Сармьенто де Гамбоа – «Индейская история» (1572). Эта хроника, посвященная истории государства инков, должна была составить вторую часть монументального труда о Перу (в первой части автор предполагал описать природно-географическую среду Перу, в третьей – историю Конкисты, но они так и не были написаны). Работа над книгой не случайно началась со второй части: таков был заказ вице-короля. В условиях подавления последних очагов сопротивления инков Сармьенто должен был обосновать справедливость испанского завоевания государства инков, что неизбежно предполагало тенденциозность изложения: автор осуждал «тиранию» инков и их «варварские» обычаи. Показательно, что сразу после завершения хроники вице-король собрал представителей инков, повелел зачитать им выдержки из нее и вынудил подтвердить ее достоверность. Несмотря на это, книга является ценнейшим источником по истории инков: Сармьенто, опросив множество стариков-индейцев и изучив архивные документы (частично не сохранившиеся до наших дней), собрал богатейшие данные, без которых сегодня не обходится ни один историк, изучающий эти сюжеты.

Хроники второй половины XVI – начала XVII в. во многих отношениях отличаются от более ранних. Их авторы сами уже не участвовали в Конкисте, однако имели возможность записать воспоминания участников; главное же – имели возможность гораздо лучше узнать языки, историю и культуру индейцев. Если в предшествовавшие десятилетия хронисты прежде всего описывали первые контакты испанцев с индейцами, Конкисту и гибель в ходе нее индейских держав, то теперь, наряду с созданием синтетических описаний Конкисты как целостного явления, самые яркие хроники – это описания индейских держав и цивилизаций во всей их полноте: природных условий, хозяйственной жизни, истории, религии, культуры.

Такими идеями руководствовался, в частности, Бернардино де Саагун (1500–1590) – одновременно богослов, историк, этнограф, лингвист. В 1529 г. он был послан миссионером в Новую Испанию, изучил язык науатль, историю и культуру ацтеков, составил трехъязычный словарь (испано-латино-науатль), преподавал в коллегии Санта Крус де Тлателолько, созданной в 1534 г. для обучения детей индейской знати.

С конца 50-х годов и до смерти Саагун с помощью своих учеников работал над огромным энциклопедическим трудом под названием «Всеобщая история вещей Новой Испании», который является бесценным источником знаний об истории и культуре ацтеков. Фактически было написано две книги: одна на языке науатль, другая – ее испанский перевод с комментариями Саагуна. В 12 книгах «Всеобщей истории» описаны история, мифология, искусство, религия, культура индейцев науа, их обычаи, право, административное устройство, хозяйство, медицина. Взяв за образец Плиния Старшего, Саагун разработал собственные принципы научного описания, классификации и рубрикации.

Хотя Саагун никогда не отступал от официальной установки на искоренение язычества, фактически он отошел от религиозно-моралистического подхода к оценке культуры ацтеков. Близкий к позиции Лас Касаса, он широко применял историко-сравнительный метод, ставил культуру ацтеков на один уровень с античной и выделял в ее развитии длительные этапы, сопоставимые с этапами развития римской культуры. Уравнивая культуры Старого и Нового Света в ценностном отношении, Саагун пришел к идее множественности равноправных культур, их исторического становления и, соответственно, к идее исторического развития человечества в целом.

Современное ему состояние индейского общества Саагун оценивал негативно, считая, что оно утратило былые нравственные ориентиры и еще не приобрело новые, христианские, которые усвоены лишь поверхностно и формально.

Не менее значителен вклад в хронистику Индий младшего современника Саагуна иезуита Хосефа де Акоста (ок. 1540–1600). Он приехал в Перу в 1571 г., а в последующие годы основал там несколько коллегий. Одна из них со временем стала «экспериментальным центром» подготовки системы миссий, в XVII в. утвердившейся в Парагвае. Достигнув в ордене высоких должностей, он объездил всю территорию вице-королевства и получил разностороннее представление о природе страны, жизни и культуре индейцев. Затем Акоста покинул Перу и, проведя около года в Мексике, вернулся в Испанию. На родине он пользовался огромным уважением: Филипп II нередко советовался с ним, а папа и кардиналы считали его самым ученым среди иезуитов.

За долгие годы жизни в Америке Акоста собрал огромные материалы для своих трудов, однако наиболее важный из них был написан уже в Испании. Это хроника в 8 книгах «Естественная и нравственная история Индий» (1590). Она очень быстро получила известность в Испании и за ее пределами: уже в 1590-е годы появились переводы на итальянский, французский, немецкий и голландский языки.

Многолетнее пребывание в Америке, изучение ее природы и культуры индейцев привели Акосту, как и многих других хронистов, к своеобразной «американизации» сознания и сделали его защитником Нового Света и его обитателей. Принципиальная новизна его труда заключалась в том, что он, как никто другой, стремился дать представление о природе, населении и истории Нового Света как целого (а не только Новой Испании или Перу) в их взаимосвязи. Акоста вписал Новый Свет в земную географию как ее органическую часть, показав, что вся Земля представляет собой взаимосвязанную систему континентов. Он отверг идею, что индейцы не составляют части рода человеческого, поскольку их предки не могли прибыть в Америку на Ноевом ковчеге. Он считал (и это положение впоследствии подтвердилось наукой), что люди появились в Новом Свете в результате миграции из Азии в Северную Америку и постепенно освоили всю Америку, создав затем развитые государства.

Последующие главы своего труда Акоста посвятил рассмотрению индейцев и их истории. Систематизировав все известные ему сведения о религиях, социальном строе, обычаях, искусстве крупнейших индейских цивилизаций – инков-кечуа и ацтеков, он воссоздал широкую панораму истории и культуры этих народов, причем первым из хронистов систематически сравнивал их друг с другом. Он считал, что история всех частей света составляет определенное единство и что Божественным провидением она движется в направлении всемирного принятия христианства, к которому державы ацтеков и инков, как и в свое время Древний Рим, были подготовлены Божественной волей. «История» Акосты – образец смелого и глубокого осмысления Нового Света и всей изменившейся после открытия Америки картины мира.

Дом Инки Гарсиласо де ла Вега в Куско

Венцом развития жанра хроник открытия Америки стало творчество Инки Гарсиласо де ла Вега (1539–1616). Внебрачный сын капитана испанских конкистадоров и внучки верховного правителя инков, Гарсиласо с детства воспринял и язык кечуа и инкскую культуру, и основы европейских знаний. В 1560 г. он переехал из Америки в Испанию, жил в Монтилье, а с 1590 г. – в Кордове. В 1563 г. отказался от данного ему при крещении имени Гомес Суарес де Фигероа и принял, не совсем законно, отцовское имя Гарсиласо де ла Вега, добавив к нему, тоже без особых оснований, титул инки. Главный труд Гарсиласо – «Подлинные комментарии инков» (1609), содержащие уникальные сведения по истории державы инков, а также их продолжение – «Всеобщая история Перу» (1617), повествующая о покорении этой страны испанцами. Гарсиласо был первым, кто осознал особенность и значение своего положения как сына двух великих культур и отразил эту двойственность в своем творчестве, одновременно восхваляя и достоинства созданного инками государства, и конкисту, разрушившую его, но зато принесшую индейцам христианство. Отстаивая идею единства мира, Гарсиласо стремился поместить исторический опыт инков в общемировой контекст.

Еще одно открытие Нового Света

С самого своего открытия Новый Свет интересовал испанцев не только своими драгоценными металлами. Уже первооткрыватели и конкистадоры с восторгом описывали американскую природу, удивляясь ее мощи и многообразию. Отвечая на огромный интерес европейских читателей к этим сюжетам, о природе Нового Света много писали хронисты Индий. Затем настал черед ученых-натуралистов, среди которых выделяются две фигуры мирового масштаба: Николас Монардес и Франсиско Эрнандес.

Николас Монардес, ученый и медик, почти всю жизнь прожил в Севилье, занимаясь врачебной практикой и торгуя медикаментами и лекарственными растениями. Все свободное время он уделял ученым занятиям, главным образом ботанике и фармакологии. Монардес написал книги на такие разные темы, как кровопускания, яды и противоядия, розы, цитрусовые, снег, железо, но его главный труд – «Медицинская история того, что привозят из наших Западных Индий» в трех частях (1565–1574). За столетие с небольшим он выдержал 42 издания на 6 языках. В этом масштабном труде Монардес впервые описал многие американские растения (кукуруза, ананас, батат, арахис), а также дал более точные и детальные описания ранее известных. Монопольное положение Севильи в контактах Испании с Новым Светом (где сам он никогда не был) позволяло ему получать образцы растений из Америки, еще не известные другим европейским ученым; многие из них он посадил в своем саду и изучал их рост. Много внимания он уделил используемым в медицине наркотическим средствам, особенно табаку, который подробно описал и опубликовал первое гравированное изображение; его труды ради получения удовольствия.

Еще более интересна фигура медика, ботаника и историка Франсиско Эрнандеса (1517–1587), одного их образованнейших людей своего времени. Как медик он следовал идеям Андреаса Везалия, с которым был лично знаком. Занимался врачебной практикой в Толедо и Севилье, затем в больнице монастыря Гуадалупе, славившейся использованием лечебных трав. В 1568 или 1569 г. стал врачом Филиппа II.

Король, желая получить точную и детальную информацию о своих владениях и их богатствах, поставил Эрнандеса во главе первой научной экспедиции в Новый Свет. Экспедиция для исследования природы (и особенно лекарственных растений) Центральной и Южной Америки планировалась на пять лет; вице-королям Новой Испании и Перу были посланы инструкции о содействии ей. В 1571 г. Эрнандес прибыл в Мексику и затем в течение трех лет изучал флору и фауну ее центральных областей (от непосильной задачи исследовать в рамках той же экспедиции природу Перу пришлось отказаться). Не ограничиваясь лекарственными растениями как таковыми, он собирал сведения о флоре Новой Испании во всем ее богатстве и многообразии, а затем еще три года обрабатывал материалы и писал на их основе свой главный труд – «Естественную историю Новой Испании». Этот написанный на латыни труд, в котором он опирался на принципы Плиния Старшего, принес ему прозвище Плиния Нового Света, тем более что параллельно с работой над ним Эрнандес перевел на испанский язык, с обширными собственными комментариями, «Естественную историю» Плиния. В 1577 г. он вернулся в Испанию и передал Филиппу II собранные материалы: живые растения, 68 мешков с корнями и семенами (некоторые растения, посаженные им в Севилье по возвращении, растут до сих пор), огромный гербарий и многие тома рисунков и текстов. Часть текстов он составил на языке ацтеков науатль, который выучил и на который перевел часть своих исследований, чтобы их удобнее было использовать на благо индейцам. Собранные Эрнандесом материалы поступили в Эскориал (где погибли в пожаре 1671 г.).

Хотя король был очень доволен результатами экспедиции, Эрнандес так и не увидел свой труд напечатанным. Отчасти это связано с ухудшившимся состоянием здоровья Эрнандеса, отчасти с огромными сложностями внутренней организации колоссального массива совершенно новых материалов: описать природу Нового Света в рамках привычных классификаций было попросту невозможно (сохранившиеся рабочие материалы ученого демонстрируют его героические усилия в этом направлении). К тому же в своей работе в Мексике Эрнандес во многом опирался на местных информаторов и исследовал индейские врачебные практики, влияние которых сделало его труд еще менее совместимым с традициями университетской науки. Наконец, полное иллюстрированное издание материалов экспедиции показалось Филиппу II слишком дорогостоящим (тут надо иметь в виду, что экспедиция задумывалась в одних исторических условиях, а заканчивалась в совсем иных). В результате король поручил итальянцу Рекки извлечь из огромного труда Эрнандеса данные, относящиеся к наиболее полезным лекарственным растениям, и кратко изложить их на латыни, адаптировав к восприятию европейского читателя и сделав удобными для использования в медицине. Рекки выполнил свою работу в 1580–1582 гг., обобщив соответствующие данные Эрнандеса в одном томе (еще один том составили иллюстрации), и уехал в Италию вместе с копией своего труда. В Испании при Филиппе II текст Рекки так и не был издан: финансовые проблемы короны нарастали, а издание, даже в усеченном виде, было дорогостоящим. Возможно, при решении этого вопроса верх взяли оппоненты Эрнандеса и Рекки, утверждавшие, что этот труд не имеет практической пользы для европейцев, поскольку растения Нового Света, выращенные в Европе, утратят свои целебные свойства.

Титульный лист главного труда Ф. Эрнандеса. 1651 г.

Уже после смерти Рекки в 1595 г. одна из копий его труда попала в Новый Свет; с нее был сделан перевод на испанский, изданный в Мехико в 1615 г. Другая копия попала в Италию, где после долгой доработки текста книга вышла в свет в 1651 г. под названием «Rerum Medicarum Novae Hispaniae Thesaurus», став самым значительным на тот момент компендиумом знаний о природе Америки. Ученые Европы узнали о труде Эрнандеса с 75-летним опозданием, причем в трактовке Рекки могли оценить его усилия по сбору материала, но не его интерпретации.

Америка в Испании

Важное и многостороннее воздействие открытия и колонизации Америки на Испанию стало ощущаться уже с конца XV в., и с этого момента ее историю уже невозможно представить себе без учета этого воздействия.

В социально-экономической сфере влияние Америки во многом было связано с масштабным ввозом американских драгоценных металлов, который вдвое увеличил количество находящегося в обращении в Европе золота и втрое – серебра, способствовав по всей Европе быстрому росту цен на предметы первой необходимости – так называемой революции цен, проявившейся в Испании раньше и сильнее, чем в других странах. «Революция цен» имела важные социальные последствия, способствуя разорению одних слоев населения и обогащению других. Значительная часть ввозившихся в Европу драгоценных металлов тут же в обмен на необходимые товары вывозилась в другие страны Европы и в Азию, однако часть этих богатств оставалась в Испании, частично вкладываясь в развитие торговли, но большей частью накапливаясь в виде сокровищ.

Еще одним важным последствием открытия и колонизации Америки стало перемещение основных торговых путей из Средиземноморья в Атлантику. В результате атлантический фасад Испании (т. е. Кастилия) процветал, а страны Арагонской Короны, по крайней мере, до середины XVII в. неуклонно теряли прежние позиции в экономике, прежде всего в торговле.

Кроме того, Америка принесла с собой новые источники сырья для испанской промышленности и новые рынки сбыта для испанских товаров. Быстрое развитие колониальной торговли привело к ускоренному развитию связанных с ней отраслей производства, переориентировало всю систему испанской торговли и способствовало смещению центра экономической деятельности в Испании с севера на юг. Связанные с открытием Америки масштабные перемены в хозяйственной жизни способствовали развитию экономической мысли, вызвав к жизни труды Аспилькуэты и Меркадо.

Началась эмиграция из Испании в Америку, вскоре ставшая регулярной и массовой. Сначала особенно ощутимая в Андалусии и Эстремадуре, позже она стала заметной и в некоторых других регионах, создавая серьезные демографические и экономические проблемы.

Обратно возвращались немногие, но среди них были разбогатевшие конкистадоры и колонисты; некоторые из них украсили свои родные города великолепными дворцами, капеллами, алтарями в соборах и монастырях. Сокровища Перу стали притчей во языцех, и таких людей часто называли перулеро, независимо от того, из какой именно части Америки они приезжали.

Поскольку экономика страны не была в состоянии обеспечивать потребности колоний, властям приходилось открывать дорогу в колонии купцам из более развитых стран, которые заодно подчиняли себе, в той или иной степени, и экономику метрополии. «Испания стала Индиями для иностранцев», – жаловались уже в середине XVI в. депутаты кастильских кортесов.

Не менее важным было воздействие Америки на политическую историю Испании. Благодаря американскому серебру Испанская монархия располагала источником огромных доходов, не зависевших от развития самой метрополии, что позволяло монархам вести активную и дорогостоящую внешнюю политику. В то же время с середины XVI в. Англия, а с конца столетия и Республика Соединенных провинций начинают проникать в Новый Свет. Сначала не имея возможности там закрепиться, они, тем не менее, успешно занимались контрабандной торговлей и пиратством, перераспределяя в свою пользу часть ресурсов Испанской Америки.

Севилья

Севилья, средоточие колониальной торговли и в целом связей с Новым Светом, переживала в XVI – начале XVII в. удивительное время. Город рос как на дрожжах, на какое-то время став самым большим в Испании. Деловая жизнь била ключом, разноязыкая толпа заполняла центральные площади и торговые улицы. Показателем экономического роста было постоянно ведущееся строительство: возводились церкви и монастыри, дворцы знати и дома купцов, склады и общественные здания. Огромные доходы от колониальной торговли привлекали к участию в ней дворян, которые обычно сторонились этого занятия.

Вид Севильи во второй половине XVI в.

Главными событиями, определявшими ритм севильской жизни (а в какой-то степени и всей экономической жизни Испании), были отплытие и прибытие «серебряного флота», состоявшего из нескольких десятков кораблей. Раз в год флот отправлялся в Америку и раз в год возвращался назад. Как правило, система функционировала очень четко, но если вдруг корабли гибли в штормах или попадали в руки пиратов, это тут же вызывало цепную реакцию банкротств по всей Испании. Поэтому перед прибытием флота все жили в тревожном ожидании, а когда корабли наконец показывались на горизонте, город ликовал, в церквах служились благодарственные молебны.

К отправлению флота заготавливались товары со всей Испании: вино и оливковое масло Андалусии, сукна Старой и Новой Кастилии, ртуть рудников Альмадена (необходимая для получения серебра из руды). Однако не слишком развитая испанская экономика не могла обеспечить огромный американский рынок всеми необходимыми товарами, и в Севилью приходили суда из Германии, Франции, Голландии с товарами, предназначенными для Америки. Из-за недостатка складов товары часто лежали прямо на берегу реки, между нею и городской стеной; здесь же шла бойкая торговля. По реке сновало огромное количество парусных и гребных судов и лодок. На погрузке и разгрузке кораблей часто подрабатывали многочисленные севильские бродяги – пикаро (т. е. плуты), которые доставляли много хлопот служителям закона.

Немалым было влияние Америки на быт и кухню испанцев, а за ними и остальных европейцев. Уже с конца XV в. начался ввоз в Испанию новых сельскохозяйственных и технических культур (картофель, кукуруза, томаты, какао, табак) и, хотя их внедрение в силу консервативности сознания подавляющего большинства потенциальных потребителей затянулось надолго, со временем они заметно изменили рацион испанцев, да и всех европейцев, совершив своего рода «пищевую революцию». Особенно велико было значение картофеля, который, став для бедняков заменителем хлеба, заметно снизил угрозу голода в Европе Нового времени.

В Америке перед испанцами действительно открылся Новый мир. Античные и средневековые мифы были опровергнуты, появился новый обширный материал для развития естественных наук, этнографии, истории, языкознания, общественной мысли. Приобретая опыт общения с носителями иных культур и религий, испанцы, с одной стороны, лучше осознавали самих себя, свое культурно-историческое единство. С другой стороны, больше узнавая об индейцах, они убеждались, что мир многолик и что европейцу есть чему поучиться у обитателей заморских земель. Размышления о «золотом веке» и неиспорченности обитателей Америки перекликались с важнейшими идеями Возрождения. Испанские гуманисты, такие как Лас Касас или епископ Васко де Кирога, неоднократно пытались в Новом Свете воплотить в жизнь идеи «Утопии» Томаса Мора или близкие к ним. С Новым Светом тематически связана и одна из самых интересных испанских утопий XVI в. – «Сновидение» Хуана Мальдонадо.

Образы дальних стран вошли в испанскую, а затем и в европейскую литературу и искусство. Между Испанией и Америкой установились тесные литературные связи. Креолы составляли немалую часть потребителей испанской книжной продукции. В свою очередь, колониальная литература расходилась и в Испании. Сервантес и Лопе де Вега лично знали некоторых литераторов Новой Испании и Перу и внимательно следили за всем, что там издавалось, не скупясь на похвалы литературе Нового Света и предрекая ей грядущую славу. Лучшие испанские драматурги отдавали дань латиноамериканским сюжетам («Новый мир, открытый Христофором Колумбом» Лопе, трилогия о братьях Писарро Тирсо де Молины, «Заря Копакабаны» Кальдерона).