Центральная Азия наносит ответный удар

Было ясно, что Кутейба не смог внедрить арабское и мусульманское правление в Центральной Азии. Это знали жители региона, арабы-мятежники, соперничающие племена и те, кто считал, что Омейяды искореняли их веру. В конце концов, Кутейба оставил Центральную Азию такой, какой она была до него: регионом неразрешенных конфликтов, как внутренних, так и внешних. Эта напряженность вылилась в вихрь гражданской войны. Начавшись сразу в нескольких местах на Ближнем Востоке, она необычайно быстро набрала обороты в Центральной Азии, а затем охватила весь арабский мир, в результате чего к власти пришла династия аббасидских халифов. Парадоксально, что Аббасиды оказались обязаны тому самому региону, который их предшественники так долго не могли взять под контроль.

Этот конфликт разразился в 744–751 годах, но его главные центральноазиатские компоненты сложились после гибели Кутейбы в Мерве в 715 году. Самой главной причиной конфликта оказались раздоры среди арабов. Их число в Мерве к тому времени выросло до 50 000 человек[340], что было в несколько раз больше, чем в следующем по численности военном расположении региона. Современные войска стараются удерживать и контролировать занятые территории, имея под рукой разрушительное оружие и средства мгновенной коммуникации, но тем не менее они все еще полагаются на свою численность. В Центральной Азии в VIII веке находящиеся там войска арабов были малочисленными и слабыми, чтобы преуспеть в своей завоевательной миссии.

Среди тех арабов, которые двигались на восток, несомненно, были воины, искренне воодушевленные миссией джихада. Они могли почтительно смотреть на тех четырех сахаба (первых сподвижников пророка)[341], которые участвовали в действиях по завоеванию Центральной Азии. Основную массу арабов, однако, составляли обедневшие бедуины, искавшие наживы и лучшей жизни – с джихадом или без него. К 700 году все большие и малые арабские племена были представлены в обеих группах. Они неизбежно перенесли на новую территорию все междоусобные распри, существовавшие в Аравии.

В рядах арабских войск можно было найти множество сторонников Омейядов, но противников халифа становилось все больше. Омейядов обвиняли в том, что они слабые и безбожные захватчики из клана, который воевал против Мухаммеда, а затем «украл» халифат у его законных наследников, прямых потомков двоюродного брата и зятя Пророка. Многие, кто не обращал внимания на эти генеалогические споры, просто ненавидели Омейядов. Хотя несколько крупных землевладельцев Центральной Азии заключили мир с арабами, большинство были против них. Знатные дома западной части Хорасана были преданны своей зороастрийской вере, как и большинство жителей Бухары и Самарканда[342]. Буддисты придерживались своей веры, а тюрки – шаманизма. Кроме того, те местные жители, которые обратились в ислам, быстро разделились по той же линии, что и арабы, пополнив ряды противников династии Омейядов. Большинство в обоих «лагерях» восстало против режима, когда Омейяды не выполнили обещания о выдаче денег тем, кто обратился в ислам.

Налоги и плохое управление, а не религия как таковая, явились основой антиомейядских настроений. Каждый город и регион в Центральной Азии должен был платить дань тем, чем мог. Древний город Исфара (в современном Таджикистане), например, обязался поставлять слитки железа сборщику дани, а Кабул, Самарканд и некоторые другие отправляли халифу несколько тысяч рабов[343]. Не имея никакой финансовой поддержки от халифа и оставаясь у власти недолгое время, арабские правители грабили везде, где могли[344]. Один арабский правитель из Хорасана платил ежегодные налоги Багдаду, отправляя 1999 рабов из Кабула в столицу. Неудивительно, что многие образованные горожане в Центральной Азии смотрели на своих арабских завоевателей как на дикарей[345].

Налогообложение и религия при арабском правлении были тесно связаны. В какой-то момент правители объявили, что обратившиеся в новую веру будут освобождены от налогов. Целые города провозгласили себя мусульманскими, освободившись таким образом от ненавистных податей[346]. Счетоводы быстро поняли, что так была разрушена налоговая основа халифата. В городах считали, что новый исламский порядок Омейядов существует в основном для арабов, а жители Центральной Азии должны просто платить по счетам. Не помогло и то, что арабские поселенцы стремились жить обособленно, в своих кварталах[347]. Требования арабов по уплате дани и налогов также разозлили кочевых тюрков, живущих в сельской местности. Помимо геополитической реальности (арабы собирались заменить тюрков в роли региональных наместников), их требования платить дань фактически лишали тюрков основного источника дохода. Неудивительно, что тюрки боролись с иноземцами, а арабы отвечали им все более жестко. Только в одной Бухаре тюркские и арабские войска провели три крупных сражения в первые годы после смерти Кутейбы[348]. Тюрки, горевшие желанием отомстить, объединились вместе с местной персидской знатью, в то время как другие присоединились к китайским войскам.

Это протестное движение поднялось в самый неподходящий момент для арабов. В то время когда Кутейба впервые попытался захватить Бухару, войска клана Омейядов прошли большую часть Испании и проникли на юг Франции. К 731 году, когда жители Центральной Азии взяли в руки оружие, чтобы защитить себя, силы франков и других германских племен под командованием Карла Мартелла разбили мусульманские войска в битве при Пуатье. Однако даже до этого поворотного момента жители Центральной Азии понимали, куда дует ветер и что у них появился шанс избавиться от мусульманского ига.

В первые дни своего пребывания в Мерве арабы могли брать ссуды у местных торговцев, чтобы финансировать свои военные походы на Центральную Азию[349]. Но затем правители городов Согдианы отказались от прежней междоусобной вражды и начали сотрудничать друг с другом, созывая ежегодные тайные совещания в отдаленном Хорезме, в безопасности и вне досягаемости арабов[350]. Будучи типичными государственными деятелями, собравшиеся правители торжественно объявили, что они согласны работать вместе и продолжать встречи. Они также отправили послов в Китай, чтобы заручиться поддержкой императора династии Тан против арабов. Только между 712 и 725 годами жители Центральной Азии отправили к китайскому двору не менее 9 посланников с просьбами о помощи[351]. Но Кутейба опередил их, направив на восток своих людей. В результате император ответил на просьбы жителей Центральной Азии бездействием.

Признав, что их «китайский маневр» не удался, собравшиеся правители Центральной Азии обратились к восточным тюркским племенам, которые ранее держались на расстоянии от региона, на том основании, что их западнотюркские собратья уже закрепились там. На призыв о помощи ответили: тюрки заблаговременно заняли чуть ли не всю западную часть региона, а затем примкнули к новому объединению, сформированному согдийскими правителями и властителями Шаша (современный Ташкент) и Ферганы[352]. Эти дипломатические маневры придали уверенности членам объединения, и их уверенность вскоре распространилась на широкие массы населения.

В 720 году на большей части Центральной Азии вспыхнули восстания. Арабские государственные деятели были тут же изгнаны из восточных регионов[353]. Тем временем в Пенджикенте, одном из центральных городов региона, правитель Деваштич решил разорвать мирное соглашение, которое он подписал с арабами, и с помощью восточных тюрков в Шаше выдворил их из своего удела[354]. Посланник Деваштича написал письмо своему правителю, объясняя, что тюрки в Шаше разорвали сделку с арабами. Он прибавил: «О, мой повелитель, я невероятно боюсь за вас»[355]. Арабские войска осадили мятежный Пенджикент. Деваштич и его двор укрылись в соседней крепости на вершине горы Муг (в современном Таджикистане). Убежденный, что вскоре он вернется в свое царство, Деваштич взял с собой официальные документы – ту самую кипу бумаг, которая была обнаружена на горе Муг в 1932 году (см. главу 2)[356]. Битва была жестокой, но арабы победили, сожгли Пенджикент, убили Деваштича и отправили халифу в Дамаск его голову. Центром нового антиарабского сопротивления снова стал Самарканд, который восточные тюрки отвоевали к 729 году[357]. Арабы вновь вступили в борьбу в надежде отбить город, за контроль над которым они боролись в течение 49 лет. И опять победы добились объединенные силы тюрков и местных согдийцев. К 729-м годам арабские войска, за исключением Мерва и частей Хорасана, контролировали только небольшую территорию, которую им удалось вернуть после смерти Кутейбы. Кроме этих земель, их присутствие в Центральной Азии, Афганистане и даже Хорасане оставалось в лучшем случае неустойчивым. Объективный наблюдатель мог бы сделать вывод, что все усилия арабов на протяжении 74 лет были напрасными. Хуже того, во время гражданской войны среди большей части населения Центральной Азии активизировались антиарабские настроения – в следующем поколении это будет иметь серьезные последствия.