Скептики и вольнодумцы Хорасана

Может, и несправедливо судить о научном климате какого-либо места на основе наиболее смелых мнений, но игнорировать их – значит исказить картину в целом. В Хорасане было более чем достаточно и скептиков, и вольнодумцев. Их существование в то время воспринималось как нежелательная, но в то же время неизбежная часть окружающей среды. Если считать ар-Рази центральноазиатским ученым (поскольку именно там он получил свое образование, как и его лучшие ученики), то можно справедливо заявить, что ни один из городов молодого исламского мира не превосходил Хорасан по количеству вольнодумцев, отступников и откровенных атеистов. Принимая во внимание тот факт, что богословы региона переводили и редактировали различные религиозные тексты на протяжении многих веков, неудивительно, что смелые мыслители были знакомы с ними и выстраивали на основе их трудов свои нападки на религию.

Нельзя утверждать, что все сомневающиеся были выходцами из мусульманской среды, хотя многие известные скептики являлись приверженцами ислама. Некий человек из Балха по имени Хиви горячо оспаривал ключевые положения иудаизма[579]. Возможно, был родом из еврейской семьи, но отношение Хиви к тому, что он считал религиозным обманом, было безжалостным. Одна из его многочисленных обличительных речей против священных книг различных религий имела отношение к Пятикнижию. Он представил последовательный анализ не менее сотни примеров того, что, на его взгляд, было явным несоответствием, нечеткостью, абсурдом, фантазией или глупостью. Хиви был критиком, и то, что его основной мишенью была Тора, не спасло его от гнева мусульман, воспринимавших Пятикнижие как результат божественного вдохновения.

Другие вольнодумцы из Хорасана обращали свою критику непосредственно на ислам. Одним из них был Абу-ль-Хусейн Ахмед ибн ар-Раванди, родившийся около 820 года в Малом Мерве (Мерв-ар-Руд), на севере современного Афганистана[580]. Его отец-еврей обратился в ислам, а затем отвернулся от веры, активно выступая против нее. Молодой ар-Раванди начал свою жизнь как иудей, обращенный в традиционный ислам, затем стал мутазилитом, потом – шиитом[581]. Когда же он, наконец, объявил себя атеистом, то преуспел в искусстве использования Библии против Библии, а Корана против Корана и написал «Тщетность божественной мудрости» – одну из своих обличительных речей против всех известных религий.

Ар-Раванди написал 114 книг и трактатов по философии, политике, музыке и грамматике, но ни одна из них не дошла до наших дней, как и его стихи. Мы знаем о «Книге изумрудов» ар-Раванди лишь по нескольким фрагментам, включенным в тексты других писателей. В отличие от рассудительного Сиджистани, выстроившего непробиваемую стену между религией и наукой, ар-Раванди использовал логику и разум для прояснения природы религии. Его воспринимали как мастера калама (религиозной философии) – часто критикуемого метода использования логических аргументов и философских дискуссий в рассуждениях об исламе. Этот подход хорошо прослеживается в трудах ар-Раванди: поскольку он использовал историю разговора между ним самим и его учителем, совершая яростные нападки не только на ислам, но и на все пророческие религии. Ар-Раванди начал с проникновенных строк о величии человеческого разума. Затем он перешел к прямому оспариванию догм традиционной веры. То, что считается пророчеством, говорил он, – это лишь удачные догадки. Как возможно, спрашивал он, что разные посланники Бога противоречат друг другу? Убежденный в том, что Вселенная вечна, ар-Раванди не видел необходимости в Создателе. Что касается существования ангелов, которые помогли Мухаммеду, когда он встретил своих врагов в битве при Бадре, – где же они были во время битв, которые пророк проиграл? Далее ар-Раванди предположил, что все чудеса, совершенные Авраамом, Моисеем, Иисусом и Мухаммедом, были просто искусно выполненными магическими трюками для одурачивания легковерных[582]. И наконец, если люди способны использовать божественный дар разума, чтобы понять, что обман и мошенничество – это плохо, то зачем им нужна богооткровенная религия, утверждающая то же самое?

Против всего этого ар-Раванди предлагал использовать наблюдения и разум – они заложены в каждом, как и способность выражать свои мысли посредством языка.

Еще один выходец из Нишапура стал сторонником ярого материализма в философии, совершив невероятный для мусульманина поступок – отрицание Аллаха. После заключения под стражу этот неизвестный вольнодумец смог сбежать из тюрьмы в Китай, где, как говорят, он так поразил императора, что был назначен премьер-министром. Послание, которое этот разгневанный выходец из Нишапура принес китайскому двору, состояло в том, что ислам якобы находится в шатком положении и даже с помощью небольшого китайского войска возможно завоевать всю Центральную Азию[583].

Примеры ар-Рази, Хиви, ар-Раванди и неизвестного вольнодумца, отрицавшего Бога, а также Сиджистани и его багдадского окружения заставляют предположить, что Хорасан и примыкающие к нему земли Центральной Азии стали площадкой для открытого выражения вольнодумства и скептицизма. Однако подобные взгляды нельзя было выражать безнаказанно. Неизвестный безбожник вынужден был покинуть страну. Остальные архискептики подвергались постоянной критике и угрозам со стороны приверженцев всех верований. По поводу взглядов ар-Рази и ар-Раванди мусульмане спорят и в наши дни. Лишь доброжелательный и дружелюбный Сиджистани смог избежать нападок.