Удивительные Караханиды

За сотни лет до обсуждаемого периода несколько тюркских племен были вытеснены за пределы монголо-китайского пограничья. Они переместились к западу – туда, где сейчас находится центральная часть автономного района Синьцзян[847]. Уйгуры обосновались там и создали письменность на базе старого арамейского алфавита, которому они обучились у несторианских христианских купцов, давно проживавших в этой области. Но племена, впоследствии создавшие державу Караханидов, продолжали двигаться дальше и к середине 800-х годов достигли восточных границ Саманидского государства. И снова проявилась «старая демаркационная линия» между буддизмом и исламом (линия, появившаяся после Таласской битвы в 751 году): мусульмане Саманиды – на западе, буддисты Караханиды – на востоке. А реальная граница пролегала вдоль западной стороны Тянь-Шаня. Продолжит ли войско Караханидов свое движение на запад и хватит ли у Саманидов решимости остановить их?

В 950-е годы новые правители Кашгара заявили о своем обращении в ислам. После они начали притеснять буддистов и обвинили их в идолопоклонничестве, но другие религии продолжали существовать в регионе в течение еще нескольких веков. Поскольку другие тюркские племена присутствовали в регионе на протяжении почти тысячи лет и не обратились в ислам, возникает вопрос: почему же эти новые правители внезапно отвернулись от своей традиционной веры? Это могло произойти потому, что Караханиды начали вести оседлую жизнь и стали по-настоящему городскими людьми. Возможно, они смотрели на ислам как на более подходящую религию и даже в каком-то смысле «неизбежную» для горожан. Но уйгуры, живущие дальше на востоке, были городскими жителями и при этом оставались буддистами. Также верно, что Саманиды отправляли посланников к правителям Караханидов. Благодаря неутомимому российскому востоковеду Бартольду мы даже знаем имя одного из этих проповедников мусульманства[848].

Какой бы ни была их мотивация, решение Караханидов обратиться в другую веру стало ловким дипломатическим шагом. До обращения в ислам Караханиды называли Саманидов «чужаками», «ястребами», «волками» или «верблюдами». Теперь же они стали «братьями-мусульманами» и даже «защитниками веры»[849]. Когда в 990-х годах войско Караханидов появилось у ворот Бухары, их правитель Илек Наср, все еще использовавший среди тюркских собратьев почетное имя Арслан («Лев»), заявил, что пришел лишь как друг Саманидов, единоверец и защитник. Караханидское войско вошло в Бухару 23 октября 999 года без сопротивления, захватило казну государства, устроило облаву на оставшихся в живых Саманидов и разместилось в их дворце[850].

Караханидская династия заполнила вакуум, вызванный кризисом и крахом Саманидского государства. В самом начале этого тюрко-персидского противостояния Саманиды контратаковали, захватив город Исфиджаб (Сайрам). Но торговцы из столь важного торгового города проигнорировали требование Бухары прекратить торговлю с врагом, и эта затея провалилась[851]. Такого рода действия со стороны торговцев, а также знати региона становились все более распространенными. К началу нового тысячелетия большая часть восточных земель бывшей державы Саманидов оказалась в руках тюрков.

Еще до своего триумфа Караханиды оказались охвачены теми же центробежными силами, которые так ослабили персоязычную династию, но в случае с тюрками эти силы возникали внутри самой правящей семьи. Все сыновья основателя династии требовали свою долю наследства, что было типично для кочевников. После их перехода к городскому образу жизни это означало, что каждый начал требовать для себя столицу и прилегающую к ней территорию. К тому времени, когда Махмуд аль-Кашгари отправился в Багдад, существовало не менее четырех караханидских столиц: самая древняя – Кашгар, вторая – Самарканд, еще две – Узген и Баласагун (на территории современного Кыргызстана). Постепенно два последних города становились наиболее значимыми – до тех пор, пока правитель Баласагунского каганата не перенес столицу снова в Кашгар (уже при жизни Махмуда аль-Кашгари).

Усиливающаяся тенденция к разделению владений среди Караханидов стала ахиллесовой пятой первого тюркского мусульманского государства (как и многих других тюркских государств). По сути оно и не было государством, а лишь слабым объединением, правящие дома которого были связаны между собой кровными узами. Если бы на этом и заканчивалась вся история, вряд ли они заслужили бы таких дифирамбов со стороны аль-Кашгари (равно как и другая тюркская династия – Сельджукида). Однако распадом и междоусобицами история Караханидов не ограничивается – особенно это касается экономики, где правители показали себя гораздо сплоченнее и эффективнее, чем на политической арене.

Вы можете быть поражены тем, что эти кочевые ханы, которые ранее тратили все свои силы и ресурсы на поддержание войска, позволяющего им выжить в суровой степи, и которые после перехода к оседлому образу жизни согласились уступить другим утомительную работу в сфере торговли, смогли так дальновидно управлять своей многоукладной экономикой. В этой сфере они оказались легко– и быстрообучаемыми. Вот почему многие мусульманские сообщества предпочитали торговать с Караханидами и даже поддерживать их на политической арене.

Караханиды строили караван-сараи, чтобы развить торговлю вдоль ранее заброшенных путей. Примечательным в этом отношении является монументальный комплекс «Рабат-е Малик» по дороге, соединяющей Бухару и Самарканд. Построенное в 1078 году караханидским правителем Шамсом аль-Мульком Насром, это великолепное сооружение с многочисленными куполами и рифлеными глинобитными стенами скорее похоже на загородный дворец, чем на приют для путешествующих дельцов. Еще один памятник архитектуры, загадочный «Таш-Рабат», до сих пор сохранился, его можно видеть на изгибе дороги возле вершины сложного перехода через Тянь-Шань по пути из Узгена в Кашгар. Сооружение долгое время озадачивало археологов, некоторые из них пришли к выводу, что изначально это был христианский монастырь и лишь позднее он стал использоваться странствующими торговцами[852]. Недавние находки подтвердили его роль в торговле и относят это сооружение к эпохе Караханидов.

Караханидские правители преуспели в чеканке монет и финансовой политике в целом. Нумизматы определили не менее тридцати караханидских монетных дворов, большинство из которых чеканили покрытые свинцом медные монеты низкой стоимости, используемые на рынках[853]. Что касается серебряных и золотых монет, то они использовали саманидские дирхемы, которые ценились в то время во всем мире, или собственные копии этих дирхемов[854]. Изучение двухсот групп монет подтверждает наличие оживленной торговли в политически разрозненном государстве. Это исследование проводилось в основном для монет с небольшим номиналом. Популистская экономическая политика правителей облегчала торговлю. Когда продавцы мяса обратились к караханидскому правителю с просьбой позволить им поднять цены, он неохотно согласился, но вскоре вовсе запретил употребление мяса. Когда же он наконец внял их мольбам, то заставил уплатить штраф, чтобы вернуть прежние цены[855].