Шпион

Ироническое отношение к шпиономании, охватившей страну в 30-е годы, отразилось в множестве анекдотов. Вот некоторые из них:

? — Здесь продается славянский шкаф с тумбочкой?

— Шпион живет выше этажом.

? В китайскую прачечную (их много было тогда в Москве) врывается разъяренный клиент с то ли плохо постиранной, то ли безнадежно испорченной в стирке рубахой.

Китаец, которому он сует ее под нос, испуганно:

— Не бей, не бей! Я не прачка. Я — шапиёна!

Не исключено, что анекдот этот возник после того, как все китайские прачечные в одночасье исчезли. Говорили, что все работавшие в них китайцы оказались шпионами.

А вот это уже не анекдот, а подлинная история. Я слышал ее от Наума Коржавина в числе разных других рассказов из его тюремного (лубянского) опыта.

? Старуха-украинка, которую следователь обвиняет в том, что она шпионка, яростно это отрицает:

— Да ты подывысь на меня! Ну яка ж я шпинярка!..

В кабинет следователя входит другой энкавэдист, судя по всему, начальник первого. Несчастная «шпионка» кидается к нему:

— Гражданин начальник! Вин кажет, что я шпинярка! А яка я шпинярка?

Начальник:

— Молчать! Ты — говно!

— Ну вот! — просияла старуха. — Пришел умный человек, тильки глянул на меня и сразу увидал, кто я!.. А этот — надо же, чего удумал! — кажет, что я шпинярка!

А вот анекдот уже более поздних времен. Из эпохи холодной войны.

? Американский шпион, убедившийся в полной бесперспективности своей шпионской работы, приходит в КГБ сдаваться.

— Шпион, — говорят ему в кабинете, в котором он сперва оказался, — это не к нам. Это в другом здании. Сейчас я вам выпишу специальный пропуск. Третий этаж, комната триста двадцать семь.

Со специальным пропуском, зажатым в потной руке, шпион направляется в соседнее здание и, найдя нужную комнату, докладывает; так, мол, и так, я американский шпион, пришел сдаваться.

— Так, американский, значит. А из какой Америки? Южной? Или Северной?

— Северной. Из Соединенных Штатов.

— О! Из Соединенных Штатов!.. Это вам надо подняться на шестой этаж, комната шестьсот восемьдесят.

Шпион послушно отправляется на шестой этаж, находит шестьсот восьмидесятую комнату, где его ждет следующий вопрос:

— Как вы оказались на территории Советского Союза? Вас сбросили с самолета?

— Нет, — отвечает шпион. — Я самостоятельно перешел границу.

— В таком случае вам надо на седьмой этаж. Комната семьсот одиннадцать.

— Я американский шпион. Из Соединенных Штатов. Государственную границу Советского Союза перешел самостоятельно, — бодро докладывает он в семьсот одиннадцатой комнате, уверенный, что здесь за него, наконец, уже возьмутся всерьез. Но — не тут-то было!

— Какую границу? Морскую? Или сухопутную?

Узнав, что сухопутную, его направляют на другой этаж, в другую комнату, где выясняют, пересек он западную нашу границу или восточную. Узнав, что западную, гонят дальше; на другой этаж, в другую комнату, где его ждет следующий вопрос: через какую страну пробирался он к нашим границам? Через Польшу? Или, может быть, через Румынию? Шпион отвечает, что через Финляндию.

— Финляндия, Финляндия, — задумчиво говорит обитатель нового кабинета. — Кто же у нас занимается Финляндией?

Припомнив, гонит зайца дальше.

В общем, пройдя несколько десятков кабинетов, несчастный американский шпион попадает в последний, где его мытарства, наконец, кончаются.

— Значит, так, дорогой товарищ, — говорят ему там. — Не суетитесь. Идите и спокойно работайте. Когда будет надо, за вами придут.

— Уважаю я вашу контору! — говорит персонаж одного из романов Юлиана Семенова действующему в том же романе сотруднику Комитета государственной безопасности.

Если судить по только что рассказанному анекдоту, в народе эту нашу «Контору Глубокого Бурения» (одно из прозвищ славного Комитета) давно уже не уважали. Во всяком случае, в способность ее выполнять свои прямые обязанности решительно не верили.