Заключение

Решить, что именно включить в эту главу, оказалось непросто. Я выбрал шесть описанных выше перемен, которые представляют собой одновременно аспекты повседневной жизни и некоторые пугающие глубинные темы. Многие, конечно, будут протестовать, заявляя, что я должен был посвятить целые разделы космическим полетам и мобильным телефонам; другие разозлятся, что я вообще не уделил внимания Октябрьской революции в России и Великой депрессии в США; третьих разочарует, что я вообще не упомянул Элвиса Пресли и Мэрилин Монро. Уверен, некоторые мужчины точно скажут, что изгибы Мэрилин Монро оказали куда большее влияние на мир, чем все точки перегибов вышеупомянутых «кривых цивилизации». Но, как я сказал в предисловии к главе, нужно было уравновесить изменения в нашей жизни и изменения контекста самих наших жизней – а космические полеты повлияли на нашу жизнь куда меньше, чем бензиновый двигатель. Высадка на Луну – это потрясающий успех, но если бы его не было, сегодняшняя жизнь осталась бы практически такой же, а вот если бы не состоялось двух мировых войн или бензиновый двигатель не стал популярным, то жизнь изменилась бы до неузнаваемости.

На мой взгляд, в жизни Запада в XX в. произошли три огромные контекстуальные перемены: глобализация, угроза массового уничтожения и экологическая неустойчивость нашего нынешнего образа жизни. Разобравшись с глобализацией в разделе «Транспорт», с массовым уничтожением в разделе «Война», а с неустойчивостью – в двух последних разделах, я, надеюсь, привлек достаточно внимания к этим вопросам. Можно ли сказать, что именно является самой большой переменой в XX в.? Только если мы проведем черту четко на 2000 г. и исключим все события, произошедшие после него, как неважные для нашей дискуссии. В 2000 г. мир не был уничтожен в ядерной войне, электрические системы не погибли в солнечной буре, а глобальное потепление и перенаселение не привели к хаосу и массовой гибели людей. Соответственно, я не могу не сделать вывод, что самым большим изменением в мире в период с 1900 по 2000 г. стал транспорт и последствия его использования.

В реальности, однако, черту на 2000 г. проводить нельзя – если, конечно, мы хотим, чтобы это исследование было важно и сегодня. Как я уже говорил в главе о XIX в., история – это изучение не прошлого, а людей в прошлом, а самая главная задача изучения обществ в разные временные периоды – понять себя: как мы реагируем в различных ситуациях, почему ведем себя так, а не иначе, что может произойти с нами в будущем. Два других контекста важны для нас до сих пор. Нельзя сбрасывать со счетов угрозу ядерной войны только потому, что она не началась ни в октябре 1962 г., ни после него: риск так никуда и не делся. Нельзя забывать и о росте населения только потому, что к 2000 г. не начался страшный голод, предсказанный в шестидесятых и семидесятых. Собственно, сейчас мы как никогда понимаем, что наш образ жизни экологически неустойчив. Поэтому я отлично понимаю, что мой выбор транспорта как величайшей перемены двадцатого столетия довольно-таки поверхностен. Возможно, он верен с точки зрения исследования прошлого, но историческая важность перемен, состоявшихся в XX в., пока еще открыта для пересмотра. Как мы уже видели, если катастрофическая солнечная буря завтра ударит по Земле и уничтожит экономику и транспортную инфраструктуру мира, мы совершенно по-иному взглянем на зависимость от электричества, которую мы добровольно развили у себя в двадцатом столетии. И об этом нужно помнить, когда мы перейдем к заключению книги и попытаемся решить, что все эти перемены значат для нас в двадцать первом и всех последующих веках.