Общественные реформы

Мы затронули в этой книге множество разнообразных форм правления, но, за единственным исключением революционной Франции, у всех них была одна общая черта: они считали своим долгом защищать граждан от общественных изменений. Они были консервативны. В годы после Французской революции они стали еще более настороженно относиться к политическим реформам, дозволяя их только для того, чтобы в наибольшей степени сохранить текущее положение дел. В ноябре 1830 г. британский премьер-министр лорд Грей так обосновывал представленный Парламенту Билль о реформах: «Принцип моей реформы – в том, чтобы предотвратить необходимость революции… Принцип, по которому я собираюсь действовать, – ни больше, ни меньше как реформа ради сохранения, а не свержения»[165]. После своего принятия Избирательная реформа 1832 г. (неформальное название – Акт о великой реформе) лишь немного расширила избирательное право: с 516 000 человек, обладающих собственностью, до 809 000, в то время как население составляло 13,3 миллиона человек[166]. Поборникам демократии понадобилось еще немало лет и сил, чтобы сделать парламенты Европы более доступными для низших слоев общества.

Большой скачок произошел в конце 1840-х гг. Голод 1846 г., вызвавший международный финансовый кризис, привел к многочисленным призывам к реформам. Французы, у которых во время Революции действовало всеобщее избирательное право для мужчин, потребовали его возвращения. Когда в феврале 1848 г. король отменил реформистский банкет в Париже, тысячи протестующих вышли на улицы. К ним присоединились Национальная гвардия и армия – и король бежал. Волна революций прокатилась по всему континенту: в Берлине, Вене, Будапеште, Праге, Риме и многих других городах. Однако все эти восстания были подавлены: единственным реальным достижением революционеров стало то самое восстановление всеобщего избирательного права во Франции для мужчин. На самом деле профессионалы из среднего класса, которые больше всего призывали к переменам, – юристы, врачи и банкиры, – руководствовались прежде всего личными интересами и с настороженностью относились к наделению народных масс властью. И уж точно они не хотели допустить анархии после открытой революции. Стабильные монархии по крайней мере гарантировали им сохранение заработанного прилежным трудом богатства и статуса.

Впрочем, в определенном смысле революции 1848 г. все-таки не потерпели краха: они напомнили всем консервативным силам Европы, что события 1789 г. могут повториться – причем не только во Франции. Каждая волна революции оставляла новую приливную отметку, как на пляже, – напоминание, что такое же может случиться снова. Даже в Великобритании, где в 1848 г. революции не произошло, требования реформ стали звучать все громче. Самой известной радикальной группой были чартисты – популярное движение, которое призывало принять народную хартию, гарантирующую всеобщее избирательное право для мужчин. В том же 1848 г. был опубликован «Манифест Коммунистической партии» Карла Маркса и Фридриха Энгельса, давший новую интеллектуальную основу для революции. В кратком, но влиятельном документе Маркс изложил свое видение борьбы между буржуазией и пролетариатом в течение всей истории и процесс, с помощью которого будет создано коммунистическое государство. В нем была выдвинута идея, что рабочая сила, а не земля, является основным источником богатства, и, соответственно, средствами производства должен коллективно владеть промышленный пролетариат. После 1848 г. многие рабочие разглядели бреши в метафорических «Бастилиях» по всей Европе.

Несмотря на все последствия событий 1848 г., самые большие шаги к общественным реформам в первой половине века сделали не революционеры, а люди, работавшие над одним-единственным вопросом. В Англии люди вроде Эдвина Чедвика посвятили себя улучшению жизненных условий бедноты. Энтони Эшли-Купер, седьмой граф Шефтсбери, посвятил бо?льшую часть карьеры тому, чтобы улучшить уход за душевнобольными и условия, в которых приходилось работать на фабриках и в шахтах женщинам и детям. Имя ирландца Дэниэла О’Коннелла всегда будет связано с Биллем об эмансипации католиков 1829 г., после которого католикам снова разрешили заседать в парламенте. К сожалению, в книге недостаточно места, чтобы описать множество различных инициатив по борьбе с жестокостью, пренебрежением и несправедливостью. Соответственно, мы сосредоточимся на четырех ключевых аспектах общественных реформ XIX в.: рабстве, избирательном праве, правах женщин и образовании; взяв их все вместе, мы поймем, как государства переключились от сопротивления общественным переменам к активному способствованию им.

Лучше всего, конечно, будет начать с самой старой и большой социальной проблемы из всех – рабства. Эпоха Просвещения показала, что рабство и естественные права совершенно противоречат друг другу. Тем не менее американцы, еще в 1776 г. объявившие, что имеют право освободить себя от службы иностранному правительству, по-прежнему держали рабов. В 1780 г. чернокожие составляли более 20 процентов населения независимых Соединенных Штатов, и подавляющее большинство из них были рабами. Правительства штатов попали в довольно-таки неловкое положение: рабы были частной собственностью, а неприкосновенность частной собственности обеспечивалась американской конституцией. Из-за точно такого же конфликта между собственностью и свободой рабство далеко не сразу исчезло в Средние века. Предложение штата Пенсильвания отменять рабство постепенно, освобождая детей рабов, не удовлетворило просвещенных мыслителей и реформаторов, которые требовали полного отказа от рабства. В любом случае предложение Пенсильвании было принято лишь несколькими штатами; на американском Юге и на других континентах люди с удовольствием продавали и покупали других людей. По этому вопросу начались весьма острые споры. В Великобритании в 1787 г. основали Общество за отмену работорговли. Революционная Франция в 1794 г. отменила рабство в своих заморских колониях, и, несмотря на то, что Наполеон снова восстановил его в 1802 г., стало ясно, что на Западе рабство вскоре останется в прошлом. В 1807 г. Великобритания и Америка законодательно запретили работорговлю, покончив тем самым с тремя столетиями трансатлантической торговли людьми. В 1811 г. Испания отменила рабство на всех своих территориях. В 1833 г. после сильнейшего давления со стороны Уильяма Уилберфорса – впервые он внес законопроект об отмене работорговли в английский парламент еще в 1791 г. – во всех британских землях отменили и само рабство, а всех рабов немедленно освободили. Парламент согласился заплатить 20 миллионов фунтов в качестве компенсации рабовладельцам. В Америке вопросы рабства стали одной из основных причин Гражданской войны 1861 г. После победы Севера и переизбрания Авраама Линкольна в 1865 г. рабство в США отменили. Через четыре года Португалия отменила рабство во всех своих колониях, тем самым покончив с официальным одобрением рабства на Западе.

Избирательное право было главной целью среднего класса большинства европейских стран. В Великобритании Избирательная реформа 1832 г. покончила с практикой, благодаря которой несколько землевладельцев могли легко избирать своих людей в Палату общин, не встречая особого сопротивления. И, как и намеревался лорд Грей, чуть-чуть поступившись властью, удалось избавиться от «необходимости революции». Закон 1832 г. подарил три с половиной десятилетия передышки дворянам-землевладельцам, а две другие реформы, последовавшие в том же столетии, расширили избирательное право. Нельзя не признать, что британские землевладельцы сделали все, чтобы до последнего сохранить свои политические преимущества. Даже после третьей Избирательной реформы 1884 г. электорат состоял лишь примерно из пяти миллионов мужчин, хотя население страны составляло 24,4 миллиона. Другие западные страны заметно опередили Великобританию по представительству на выборах. В 1820 г. все белые мужчины имели право голоса во всех штатах Америки, кроме Род-Айленда, Виргинии и Луизианы. В 1870 г. все взрослые мужчины в Америке получили право голоса, вне зависимости от цвета кожи и штата проживания, – хотя, конечно, стоит отметить, что во многих южных штатах белые нередко запугивали и избивали негров, решивших проголосовать, или как-то иначе мешали им это сделать. Как мы уже видели, все взрослые мужчины-французы снова получили право голоса в 1848 г. К 1900 г. все взрослые мужчины получили право голоса в Швейцарии, Дании, Австралии, Греции, Испании, Германии, Новой Зеландии и Норвегии. Конечно, большинство западных стран дали право голоса всем мужчинам лишь в XX в., но уже тогда было видно, к чему все идет.

А что насчет голосования для женщин? Первая петиция с требованием избирательного права для женщин в Великобритании была передана в парламент в 1867 г., но получила отказ. В то же время стали звучать призывы дать право голоса и француженкам – с похожим неудовлетворительным результатом. Некоторые страны дали женщинам ограниченное избирательное право: Швеция разрешила незамужним женщинам, платившим налоги, голосовать на муниципальных выборах еще в 1862 г. Но лишь в 1893 г. появилась первая страна, даровавшая избирательное право всем своим гражданкам: ею стала Новая Зеландия. За ней в 1894 г. последовала Южная Австралия, потом в 1902 г. – остальная Австралия, Финляндия – в 1907 г. и Норвегия – в 1913. В большинстве европейских стран женщины получили право голоса лишь после Первой мировой войны.

Почему женщины пользовались таким низким приоритетом в глазах законодателей XIX в.? Одна из причин – государства считали, что женщины представляют меньше опасности: они знали, что толпы женщин вряд ли выйдут на баррикады, а толпы мужчин – на демонстрации, требуя права голоса для своих жен и дочерей. Но есть и другая, куда более важная причина: в западном обществе доминировал сексизм. Женщины и мужчины не были равны перед законом. Соответственно, у борцов за права женщин были более важные приоритеты, чем простое требование права голоса. Женщинам запрещали учиться в университетах, иметь профессию (то есть быть юристами или медиками) или занимать государственные должности. Согласно английскому законодательству, которое также легло в основу законов Америки, Канады, Австралии и Новой Зеландии, движимое имущество замужней женщины принадлежало ее мужу, равно как и все заработанные ею деньги. Женщины должны были получить разрешение мужа, чтобы сдать в аренду или продать любой дом или землю, полученные в наследство. Им запрещалось составлять завещание без согласия мужа. Жене запрещалось приводить кого-либо в дом своей семьи без разрешения мужа, но при этом муж имел право беспрепятственно входить в дом ее родственников, чтобы вернуть ее домой, если она сбегала. Муж имел законное право бить жену, сколько ему вздумается, но не до смерти. Женам запрещалось свидетельствовать за или против мужей в суде, также они не могли законным способом развестись. В английской глубинке среди простолюдинов существовала неофициальная форма развода: муж продавал жену на аукционе, и обычно она уходила всего за несколько пенсов или шиллингов. Немало таких «распродаж» устраивалось в Девоне[167]. Когда общество всерьез считало, что мужчина может спокойно избивать или даже продавать свою жену, отсутствие права голоса казалось многим женщинам довольно незначительной несправедливостью по сравнению со всем этим.

Посмотрите на все это, например, с точки зрения миссис Каролины Нортон, в девичестве Шеридан, которая объявила: «Я не требую для себя прав. У меня нет никаких прав[168]. У меня есть только несправедливость»[169]. Вы, возможно, подумали бы, что ей повезло. Она была красивой, с живым характером, и унаследовала остроумие дедушки, знаменитого драматурга Ричарда Бринсли Шеридана. Но ее отец умер в Южной Африке в 1817 г., когда ей было всего девять лет, и семья осталась без гроша. Следующие несколько лет она жила с матерью и двумя сестрами в жалованном королем помещении во дворце Хэмптон-Корт. Когда в 21 год ей пришло время выходить замуж, из-за отсутствия приданого ее перспективы на брачном «рынке» были мрачными. Так что она приняла предложение единственного жениха, решившего за ней ухаживать: почтенного Джорджа Нортона, депутата парламента. Брак вышел не просто неудачным, а трагичным. Вскоре после медового месяца тупоумный муж начал бить ее во время ссор. Их отношения состояли в основном из ненависти и споров из-за денег. Затем муж забрал троих малолетних детей и запретил с ними видеться; один из детей вскоре умер. Небольшое наследство, полученное Каролиной после смерти матери, муж прибрал к рукам по своему законному праву. Она нашла отдушину в писательстве, за которое получала скромный доход, но и эти деньги уходили в карман мужа. Избитая, публично униженная и подвергнутая остракизму, лишенная детей и вынужденная отдавать плоды своих трудов человеку, который стал причиной всех ее несчастий, она решила выступить против системы. Миссис Нортон опубликовала серию памфлетов о несправедливом разлучении маленьких детей с матерями, и ей удалось заставить парламент в 1839 г. принять Акт о воспитании младенцев, согласно которому матери получали право присматривать за детьми вплоть до достижения ими семилетнего возраста. Добившись успеха на этом поприще, она перешла к вопросу развода.

В то время единственным способом добиться развода в Англии было аннулировать брак в церковном суде, а затем получить парламентский акт о расторжении брака. Это был невероятно дорогой процесс, который могли позволить себе лишь самые богатые: между 1700 и 1857 г. в Англии в среднем расторгали лишь два брака в год. Нортоны не только не могли позволить себе развестись: муж вовсе не собирался предоставлять Каролине свободу. В 1857 г., благодаря в том числе и ее кампаниям, лорд Пальмерстон провел через парламент Акт о причинах развода, несмотря на противодействие будущего премьер-министра Уильяма Юарта Гладстона и епископа Оксфордского Сэмюэла Уилберфорса (сына активиста, боровшегося с работорговлей). С тех самых пор брак превратился в светский договор, который можно было расторгнуть в суде по разводам за вполне доступную сумму.

Движение за облегчение страданий женщин, которое помогла запустить Каролина, вскоре набрало приличный политический вес. В 1870 г. парламент принял Акт о собственности замужних женщин, который позволял женам иметь личную собственность и самим распоряжаться полученными за работу деньгами. В 1878 г. Франсез Пауэр Кобб опубликовала важнейшую статью «Пытки женщин в Англии» в журнале «Контемпорери Ревю», в которой с пугающими и живописными подробностями рассказала, как мужчины из рабочего класса регулярно избивают жен, иногда – до смерти, по самым тривиальным причинам. Статья возымела действие. Второй Акт о причинах развода, который позволил женщинам подавать на развод в случае физического насилия со стороны мужа, был принят в том же году. К 1900 г. от многих несправедливых законов, с которыми пришлось иметь дело Каролине Нортон и бесчисленному множеству других женщин, удалось избавиться.

Будет неправильно сказать, что британский опыт здесь типичен для Запада. Американские штаты в основном действовали параллельно Великобритании, принимая законы, позволявшие женщинам иметь личную собственность (в 1840-х), самостоятельно управлять ею и получать от нее доходы (в 1870-х) и подавать на развод (в основном после Гражданской войны). В большинстве католических стран развод был запрещен до XX в. Тем не менее женщины боролись за свои права повсюду. В Америке Национальные собрания по правам женщин проводились каждый год, начиная еще с 1850-х гг. Всегерманская женская ассоциация была основана в 1865 г.; Общество требования прав женщин в том же году появилось во Франции; а на следующий год возникла Американская ассоциация равноправия, которая боролась за права всех граждан Америки вне зависимости от расы, вероисповедания и пола. В 1869 г. Элизабет Кэди Стэнтон и Сьюзен Энтони основали Национальную ассоциацию женского избирательного права, целью которой стало требование права голоса для американских женщин. Через два года Женский союз стал вести агитацию за равноправие в Париже. Анна Мария Модзони основала Лигу продвижения интересов женщин в Милане в 1881 г. В 1888 г. на собрании Национальной ассоциации женского избирательного права был созван Международный женский совет. Примерно в то время впервые было произнесено слово «феминизм». Идеи свободы и равенства, которые в последние сто лет вдохновляли реформаторов, стремившихся изменить взаимоотношения мужчин с государством, теперь использовались и женщинами в их собственной борьбе за признание.

Пожалуй, самые значительные достижения, которых удалось добиться женщинам в XIX в., – разрешение на обучение в университетах и получение профессий. Хотя несколько женщин стали хирургами и врачами еще в конце XVI в., общество стало намного нетерпимее к женщинам-профессионалам в семнадцатом[170]. Еще в 1800 г. ни один университет, госпиталь или медицинское училище в мире не принимало женщин-студенток. Ситуация менялась очень медленно. Оберлинский колледж, богословское учреждение в Огайо, разрешил женщинам посещать лекции с 1833 г. и стал выдавать им ученые степени с 1837. В 1847 г. настойчивая Элизабет Блэкуэлл сумела поступить в Женевский медицинский колледж Нью-Йорка, который окончила в 1849-м. Через шесть лет Университет Айовы стал заведением с совместным обучением мужчин и женщин. В 1861 г. 37-летняя журналистка Жюли-Виктуар Добье получила диплом бакалавра в Лионе. В 1864 и 1865 гг. две русские женщины сумели сдать вступительные экзамены на медицинском факультете Цюрихского университета; одна из них, Надежда Суслова, успешно защитила докторскую диссертацию в 1867 г. В Великобритании Элизабет Гарретт Андерсон обучалась частным порядком и сдала экзамен на вступление в Общество аптекарей в 1865 г. После этого она читала лекции в Лондонской женской школе медицины, основанной в 1874 г. Софией Джекс-Блейк. Первая француженка получила докторскую степень (по медицине) в 1875 г. Таким образом, женщины постепенно начали пробивать баррикаду, защищавшую чисто мужской институт высшего образования, в основном – в области медицины. Первые женские колледжи в Кембридже, Гертон-колледж и Ньюнем-Холл были основаны соответственно в 1869 и 1871 гг., хотя Кембриджский университет отказывался выдавать ученые степени женщинам вплоть до 1948 г. Университетский колледж Лондона стал первым британским университетом, выдавшим женщине ученую степень, в 1878 г.; в том же году открылся Леди-Маргарет-холл, первый женский колледж Оксфордского университета. Университеты Швеции и Финляндии стали принимать женщин с 1870 г., Новой Зеландии – с 1871, Дании – с 1875, Италии и Голландии – с 1876. К 1900 г. женщины составляли 16 процентов всех студентов британских и 20 процентов швейцарских университетов, причем большинство студенток швейцарских университетов приезжали из России[171].

Весь этот список прорывов вовсе не означает, что женщин в 1900 г. уже принимали на равных в профессиональных кругах. Общество аптекарей, выдавшее лицензию Элизабет Гарретт Андерсон, после этого изменило правила и перестало допускать женщин. Британская медицинская ассоциация сделала то же самое, запретив женщинам вступать в свои ряды на 19 лет. Женщинам-врачам оказалась закрыта дорога во многие госпитали и на многие должности. Соответственно, невероятно важным событием стало то, что случилось в 1903 г.: Нобелевский комитет, присудивший Нобелевскую премию одному Пьеру Кюри за опыты с радиацией, которые он выполнял совместно с женой, все же поступил правильно и вписал в приказ о награде и ее имя. Мария Кюри затем получила вторую Нобелевскую премию в 1911 г., став первым в истории дважды лауреатом. Лучшей рекламы пользе женского образования для общества придумать было невозможно. По иронии судьбы, единственной причиной, по которой Мария Склодовская отправилась учиться в Парижский университет, где и познакомилась с будущим мужем, было то, что Краковский университет в ее родной Польше не принимал на обучение женщин.

Высшее образование стало, конечно, важным «испытательным полигоном» для женщин, но нельзя не отметить, что женщины, совершившие эти прорывы, в основном принадлежали к привилегированным слоям общества и имели хорошее начальное образование. Для многих людей общественные реформы были важны не потому, что им хотелось получить высшее образование: это был вопрос доступности чистой воды и хорошего питания, обучения чтению и письму. И образование было наименее важным из этих вопросов. Вот почему еще к 1800 г., хотя письменность существовала более пяти тысяч лет, более половины населения развитых стран было неграмотным.

Моделью обязательного бесплатного образования стала прусская система, которую ввел в 1717 г. Фридрих Вильгельм I, а затем, в 1763 г., доработал его сын Фридрих II. Австро-Венгрия приняла эту систему в 1774 г. Гораций Манн ввел эту систему в Америке в 1843 г., и Массачусетс (где Манн был министром образования) в 1852 г. стал первым штатом США, который сделал начальное образование бесплатным и обязательным. Испания последовала примеру американцев в 1857 г., а Италия – в 1859. В Англии и Уэльсе по всей стране были организованы школьные комиссии после принятия в 1870 г. Акта об образовании, продвигавшегося Уильямом Эдвином Форстером, но лишь в 1880 г. посещение школы для детей с пяти до десяти лет стало обязательным. Во Франции Жюль Ферри поспособствовал принятию закона, который сделал начальное образование обязательным, в 1881 г. Благодаря всем этим мерам страны Европы и Америка буквально за время жизни одного поколения превратились из в основном неграмотных в почти поголовно грамотных. Некоторые государства, например Португалия, намного отставали от общего уровня (лишь 36,1 процентов мужчин и 18,2 процентов женщин были грамотны к 1900 г.), но Франция, в которой в конце XVIII в. процент грамотных мужчин составлял около 47 процентов, а женщин – 27 процентов, в 1900 г. добилась показателей 86,5 процентов и 80,6 процентов, соответственно. Те же цифры в Великобритании выросли с 60 процентов в 1800 г. до 97,5 процента мужчин и 97,1 процента женщин в 1900-м, в США в 1900 г. грамотных мужчин было 89,3 процента, а женщин – 88,8 процента. Это поразительное продвижение – особенно то, что к концу века количество грамотных женщин практически сравнялось с количеством грамотных мужчин. Более того, в Канаде к 1900 г. женщин, умевших читать и писать (89,6 процентов), было больше, чем мужчин (88,4 процентов)[172]. Нет сомнения, что без всеобщего образования нельзя было даже представить себе идею равенства полов в юридическом, моральном и финансовом плане или равенства возможностей для всех членов общества, не говоря уж о том, чтобы воплотить ее в жизнь.