Медицинская революция

Медицинские открытия XVII в. во многом принадлежали Научной революции. Но последствия их оказались невероятно значительными. Медицинские знания необходимы всем, потому что рано или поздно недуг может настигнуть кого угодно. Дело было не только в том, верит общество в медицинских вопросах врачам или лидерам церкви; это был вопрос личной веры. Во что вы на самом деле верите? Если вы или ваши родные заболеют, вы обратитесь к врачу или будете молиться?

Как мы уже видели, хирурги, врачи и аптекари существовали еще в Средние века, а медицинское образование можно было получить, начиная с XII в. Соответственно, вы могли бы предположить, что, заболев, люди посылали за врачом, а получив травму или перелом – за хирургом. Но на деле все оказалось не так просто. Архивы английских завещаний позволяют нам в точности узнать, что именно люди делали, столкнувшись со смертельной болезнью или травмой. Большинство людей не платили за медицинскую помощь, вместо этого посылая за священником ради спасения души, а если родные не могли присматривать за ними, то платили местным сиделкам, чтобы те облегчали им страдания, стирали одежду и постель и готовили. Оказывается, в 1600 г. лишь примерно каждый пятнадцатый человек среднего достатка, находясь при смерти, платил за профессиональную медицинскую помощь. А вот к 1700 г. к медикам обращалась уже почти половина населения.

Услуги медиков и сиделок, за которыми обращались умирающие люди с движимым имуществом от 100 до 200 фунтов, в Восточном Кенте [104]

Вышеприведенный график основан на регионе, по которому сохранилось больше всего данных, но архивы Беркшира и Западного Суссекса показывают, что похожий переход от сиделок к профессиональным медикам произошел и в других регионах Южной Англии. Другое исследование показало, что богатые люди по всей стране в эту эпоху стали намного регулярнее платить за медицинские услуги[105]. Даже в далеком Мортонхэмпстеде, до которого в XVII в. еще невозможно было добраться колесным транспортом, обосновался практикующий медик: Джошуа Смит стал первым квалифицированным врачом города, получив лицензию в 1662 г.[106] Что интересно, хотя качество доступной медицинской помощи было прямо пропорционально состоятельности пациентов, регулярность медицинских консультаций у богачей – с движимым имуществом, превышавшим 200 фунтов, – была лишь немногим выше, чем изображено на графике. На другом конце спектра некоторых бедняков, у которых не было денег на медицинскую помощь, обслуживал врач, работавший в их приходе. В общем, можно с уверенностью сказать, что большинство людей, которые хотели обратиться за профессиональной медицинской помощью в 1700 г., могли эту помощь получить.

Рост доверия к медицинской помощи был связан прежде всего с переменами в самой медицине. Если вы заболевали в 1600 г., то ваша мать, жена или сиделка стали бы вас лечить, посадив на особую диету или давая лекарства, приготовленные из трав, животных и прочего, что можно достать в вашей округе. Если же болезнь не отступала, вы посылали либо за врачом, либо за приходским священником. Врач, вполне возможно, окажется непрофессионалом. Кроме того, он может прописать вам дорогие лекарства, основываясь на цвете вашей мочи и положении звезд в тот момент, когда вы почувствовали первые симптомы недомогания. Однако, как показывает вышеприведенный график, в 1600 г. более 90 процентов умирающих просто посылали за священником. Христос Врачеватель был единственным «медиком», который необходим умирающему, – по крайней мере, так считали многие. Акцент делался не на выздоровлении, а на очищении души через страдания – умирании, как тогда выражались, «хорошей смертью».

С течением столетия, однако, все начало меняться: люди все чаще стали посылать и за священником, и за врачом. Фундаментальной причиной стал заметный прогресс в медицине. Врачи больше не учились по текстам Галена: они применяли намного более научный подход к человеческому телу. Уильям Гарвей опубликовал свою теорию кровообращения, «О движении сердца», в 1628 г. – это стало важнейшей вехой для анатомии; в том же веке появились десятки других медицинских текстов. Но главным катализатором перемен стал высокомерный швейцарский гений, умерший еще в 1541 г. Его звали Филипп Ауреол Теофраст Бомбаст фон Гогенгейм, но в историю он вошел под именем Парацельс. В начале XVI в. он путешествовал по Европе, практикуя медицину и астрологию, опубликовал несколько текстов, которые прямо противоречили общепринятым учениям, и выступал за использование металлов и химических веществ в качестве лекарств. К 1590-м гг. его идеи распространились уже по всему континенту. Все больше аптекарей в Европе стали продавать препараты металлов и натуральные лекарственные средства. Врачей стали называть «докторами», словно они все имели степень доктора медицины – это было явным выражением доверия к их знаниям. Многие из них обосновались в маленьких торговых городках, так что к 1650 г. почти все могли легко добраться до ближайшего врача. Таким образом, сравнительно небольшое количество профессионалов поспособствовало огромному росту спроса на медицинскую помощь. Они справлялись с растущим потоком пациентов, прописывая эффективные лекарства от конкретных болезней, а не выдумывая сложные методы лечения, зависевшие от астрологических наблюдений, суеверий, вкуса крови пациента и цвета его мочи.

Очень важно помнить, что умирающие посылали не только за врачом, но и за священником. Доверие к медикам не означало уменьшение доверия к Богу. Собственно, доверие к Богу было неотъемлемой частью Медицинской революции XVII в. Моральные устои лицензированных врачей и хирургов подвергались проверке, чтобы убедиться, что они – достойные проводники целительной силы Бога. Более того, когда в далеких уголках земли стали находить новых экзотических животных и растения, эти открытия породили теорию, что Бог, сотворив мир, создал лекарства от всех болезней. В 1608 г. Мария Тинн, жена сэра Томаса Тинна из Лонглита, писала больному мужу: «Помни, что совесть обязывает нас поддерживать в себе жизнь как можно дольше, и, хотя Бог способен творить чудеса, мы не должны утверждать из этого, что раз Он способен их творить, Он будет их творить, ибо иначе Он не сказал бы, что произращает зелень на пользу человека»[107]. Открытие хинного дерева («иезуитской коры») в Перу в начале XVII в., как предполагалось, подтвердило теорию: оно оказалось эффективным лекарством от малярии, самой смертоносной болезни в истории человечества. Были и другие натуральные средства: например, гранатами лечили проблемы с пищеварительной системой, а безвременником – подагру. Казалось слишком большим совпадением, что лекарства от множества болезней просто так существуют в природе. Таким образом, существовал религиозный контекст и в приеме лекарств из рук врача, и в самих этих лекарствах. Принимать прописанное врачом лекарство – это, конечно, не молитва, но при этом вы все равно отдавали свою судьбу в руки Божьи.

Соответственно, говоря о Медицинской революции, мы не имеем в виду, что люди внезапно отказались от молитв в пользу пилюль. Переход был намного более плавным: от одних только молитв – к этапу, когда пациенты и молились, и приглашали верующего врача, затем – к этапу, когда морально устойчивый врач одновременно служил инструментом Божьей целительной силы и прописывал разнообразные лекарства, и, наконец, – к этапу, когда врач просто прописывал лекарства без каких-либо религиозных отсылок. Не все переходили от одного этапа к другому в одно и то же время: некоторые люди доверяли молитвам больше, чем врачам, и в 1700 г. Однако к этому времени большинство все-таки уже было готово довериться профессиональному медику. Если вы вспомните обо всех храмах, часовнях, церквях и святилищах, построенных в надежде поправить здоровье, обо всех совершенных паломничествах и обо всех святых и мощах, которым возносили молитвы за здравие болящих, то поймете, что этот «перенос» надежды на здоровье и благополучие людей с Бога на профессионалов-медиков стал одной из самых глубоких революций, когда-либо пережитых обществом[108]. Собственно, это стало одним из самых важных этапов превращения европейцев из религиозных, коллективно мыслящих членов общин, какими они были в Средние века, в сознательных современных индивидуумов.