ОПАСНЫЕ ИДЕИ
ОПАСНЫЕ ИДЕИ
В ноябре 1859 года Чарльз Дарвин выступил со своей чрезвычайно опасной идеей — что все живые существа развивались в процессе естественного отбора. Несмотря на то, что в книге Дарвина почти не было упоминаний о человеке, выводы были неизбежны, и это повлекло за собой такие радикальные изменения в самооценке человека, каких не происходило за всю обозримую историю. Дарвин в одно мгновение разжаловал человека из состояния божественно сотворенного существа в обезьяну, эволюционировавшую под действием бесстрастного механизма естественного отбора.
Эта идея представляла такую опасность для религиозных институтов, что в 1925 году школьный учитель из Теннесси Джон Скоупс был привлечен к суду по обвинению в том, что он преподавал в школе дарвиновскую новую «теорию эволюции». Состоялся шумный процесс, в котором тогдашние церковники одержали крупную победу. С тех пор дарвиновские идеи как будто даже взяли реванш. Не подлежит сомнению, что современные эволюционисты, возглавляемые такими учеными, как Ричард Докинс, сейчас побеждают в спорах. Эти ученые значительно усовершенствовали теорию Дарвина и ныне могут представить нам все более основательные свидетельства действия процесса естественного отбора. Приводя примеры из жизни животного мира, они развенчали полностью библейскую версию сотворения.
Но правы ли ученые, когда они применяют законы эволюции к двуногому существу, именуемому человеком? Сам Чарльз Дарвин был удивительно сдержан в этом вопросе, но его сотоварищ по открытию законов эволюции — Альфред Уоллес был более склонен к высказываниям по этому вопросу. Уоллес явно подозревал, что здесь не обошлось без какого-то вмешательства со стороны: он писал, что «какая-то разумная сила направляла или определяла развитие человека». За последующие сто лет наука не смогла опровергнуть утверждение Уоллеса. Антропологи потерпели полную неудачу в попытках найти ископаемые следы «недостающего звена» между обезьяной и человеком, а с другой стороны, наука признает чрезвычайную сложность таких органов, как человеческий мозг. Такое впечатление, будто наука описала полный круг и вернулась к исходному пункту, где многие ощущают некоторую неловкость, когда пытаются применить эволюционную теорию к Homo sapiens.
Таким образом, возникла новая опасная идея. Если мы подменяем сверхъестественный акт сотворения человека Богом физическим актом генетической операции, произведенной богами из плоти и крови, то сумеют ли эволюционисты в этом случае удержаться в реалиях рационального спора на чисто научной основе?
В настоящее время четверо из десяти американцев считают маловероятным, что человек произошел от обезьяны. Почему? Сравните себя с шимпанзе! Человек — существо разумное; тело у него безволосое, и он весьма сексуален — ясно, что он принадлежит к иному виду, чем его предполагаемые сородичи — приматы. Возможно, это чисто интуитивные соображения, но они подкрепляются научными исследованиями. В 1911 году антрополог сэр Артур Кент составил перечень присущих каждому из видов обезьян-приматов анатомических особенностей, которые отличают их друг от друга. Он назвал их «общими чертами». В результате у него получились следующие показатели: горилла — 75; шимпанзе — 109; орангутанг — 113; гиббон — 116; человек — 312. Тем самым Кент показал, что человек почти в 3 раза более, чем другие обезьяны отличается от них.
Как можно согласовать исследование сэра Артура Кента с научно засвидетельствованным фактом, что в генетическом отношении сходство между человеком и шимпанзе составляет 98 %? Я бы перевернул это соотношение и задался вопросом — каким образом разница в ДНК в 2 % определяет разительное различие между человеком и его «кузенами» — приматами? Ведь у собаки, например, 98 % тех же генов, что и у лисицы, и эти животные очень похожи друг на друга.
Мы должны как-то объяснить, каким образом 2 % разницы в генах порождают в человеке так много новых характеристик — мозг, речь, сексуальность и многое другое. Странно, что в клетке Homo sapiens содержится всего 46 хромосом, тогда как у шимпанзе и гориллы — 48. Теория естественного отбора оказалась не в состоянии объяснить, каким образом могло произойти такое крупное структурное изменение — слияние двух хромосом.
Вероятно ли, что естественный отбор путем случайного алгоритмического процесса может сосредоточить 2 % генетических мутаций в самых выудных областях? Эта идея возникла из того силлогизма, что коль скоро мы существуем и коль скоро шимпанзе — ближайший наш родственник по генетической структуре, то, следовательно, мы произошли от общего с шимпанзе предка. Здесь не принята во внимание одна возможность, которая может объяснить радикальное изменение в человеческой ДНК, — оставлена в стороне «немыслимая» идея о генетическом вмешательстве богов. Но действительно ли это так уж немыслимо?
Пятьдесят лет назад, когда еще не был открыт генетический код, это действительно невозможно было представить. Но сейчас, в конце XX века, мы уже обладаем возможностью оперировать генами и действовать как «боги», создавая жизнь на иных планетах.
В этом разделе я представлю в качестве свидетельства самого человека. Как когда-то сказал один мудрый чкловек, «поскольку мы — результат событий, которые мы ищем, большинство ответов мы найдем в самих себе». Мы сопоставим свидетельства древних цивилизаций о внеземном вмешательстве с ныне принятыми положениями о непрерывной и постепенной эволюции человечества. И что же мы здесь обнаружим? Недостающее звено эволюции, слишком быстрые темпы развития и, наконец, биологические характеристики человека, которые не соответствуют известным этапам истории эволюции на планете Земля.
По сути дела в этой главе я лишь усиливаю значение естественного отбора как общей теории. Ибо, смещая эволюцию Homo sapiens в сферу эволюции самих богов, я тем самым снимаю крупнейшую проблему дарвинистов.