Расклешенные брюки, звукоподражания и пайетки на платьях

Или о том, как Серж Лама случайно воспел французскую депрессию, Мишель Фюген позиционировал себя как вестника летней любви, Мишеля Сарду похвалили по ошибке, Шарль Азнавур неожиданно стал писать для соотечественников-геев. А также – как Джо Дассен и Клод Франсуа включились в борьбу за оригинальную песню-слоган и как некоторые корифеи шансона их наконец остановили. С важными ролями для Майка Бранта, Жоржа Брассенса, Жака Бреля, Жюльен Клер, Далиды, Дэйв, Мишеля Дельпеш, Patrick Juvet, Жерара Лёнормана, Les Poppys и Шарля Трене. А также удивительными явлениями Chic, Джоди Фостер, Пьера Картнера и Б. А. из «Команды А».

«Президент Жорж Помпиду умер». Франция ошеломленно вслушивается в печальный голос, прервавший ход телевизионной программы. Никто не может поверить. Да, он был болен, в пресс-релизах сообщалось об осложнениях после гриппа. И только 2 апреля 1974-го, узнав о том, что президент умер, страна узнала и о том, что он страдал редким заболеванием костного мозга, – болезнью Вальденстрема.

Стало известно и то, что он был болен уже несколько лет. И знал о своей болезни еще в 1969 году, до президентских выборов. И что если бы Помпиду не выбрали на должность главы государства, он прожил бы дольше. Чувство потерянности идет об руку с чувством глубокой скорби: французы любили Помпиду.

Теперь хит Сержа Ламы звучит по радио совсем не так, как прежде. «Я болен» (Je suis malade, 1973) – история мужчины, глубоко скорбящего по разрушенной любви. Разве не соблазнительно интерпретировать слова Ламы, как крестный путь Помпиду? Должно быть, он настрадался в последние месяцы своей жизни. Несмотря на болезнь, отравившую его кровь, президент связал свою горькую судьбу с судьбой Франции. Оплакивающий горькую любовь Лана в чем-то похож на Помпиду, обращающегося к нации:

Comme ? un rocher comme ? un p?ch?

Je suis accroch? ? toi

Je suis fatigu? je suis ?puis?

De faire semblant d’?tre heureux quand ils sont l? […]

Tous les bateaux portent ton drapeau

Je ne sais plus o? aller tu es partout

Je suis malade compl?tement malade

Je verse mon sang dans ton corps

Как за скалу, как за грех

Я цепляюсь за тебя.

Я устал, и нет больше сил

Делать вид, будто я счастлив […]

Другие корабли идут под твоим флагом

А мне больше некуда идти […]

Я болен, я тяжко болен

Моя кровь течет по твоему телу

Повторяющиеся рефреном слова «Я болен, я тяжко болен» можно расшифровать как признание самой Франции в том, как тяжело ей справляться с результатами нефтяного кризиса 1973 года. Так, хит семидесятых «Я болен» волей случая становится лебединой песней многолетнего роста французского благосостояния.

В 1970 году кажется, что ветер вовсю дует в паруса Франции. Помпиду, пользуясь экономическим бумом, хочет «придать французской экономике международное значение». Меньше чем за месяц до смерти президент лично, торжественно открывает новый аэропорт Руасси-Шарль де Голль. Он отменяет несколько местных электричек, хотя не всем нравится, что к отдаленным деревням теперь без автомобиля не добраться. За годы правления преемника Де Голля проложены сотни километров скоростных дорог. В 1973 году премьер-министр Пьер Мессмер торжественно открывает Периферик (boulevard p?riph?rique) – Парижскую кольцевую дорогу, строительство которой началось еще при Де Голле. Президент Помпиду планирует и перестройку самой французской столицы, отводя при этом большую роль автомобилю: «Город должен быть приспособлен к автомобилю».

Во время его правления снижается количество велосипедистов, а число автомобилистов растет. Не случайно его имя звучит на слух как автомобильный клаксон: Пом-пи-ду. Но скоро парижские автомобилисты начинают мешать даже самим себе, а по радио звучат веселые «кабаретески» вроде «Жалобы часа пик» (La complainte de l’heure de pointe, 1972) Джо Дассена:

«На площадь F?tes выезжаем тихо, / А на Клиши встаем насмерть, / Бастилию вновь окружают, / Республика в опасности».

Дассен, конечно, имеет в виду площадь Республики, но стоит опустить словечко площадь, как невинная песенка превращается в предостережение самой стране. Особенно когда Франция, как бы в наказание за чрезмерное поклонение новому божеству – автомобилю, через год, во время нефтяного кризиса, встала намертво.

Оптимист Помпиду, одержимый навязчивым стремлением к прогрессу, с самого начала своей президентской каденции мечтал изменить лицо Парижа: главное – понастроить множество высоких башен, чтобы перещеголять Нью-Йорк. Однажды он сказал журналисту Le Monde: «Я знаю, так нельзя говорить, но башни Нотр-Дама… они слишком низенькие!»

В 1972 году была воздвигнута уродливая Башня Монпарнас. В квартале Ла-Дефанс, современном деловом центре на северо-западе Парижа, как гигантские, уродливые грибы, один за другим, вырастают жуткие небоскребы. Последние парки сметаются с лица земли.

Шарль Трене сожалеет об этой эволюции. В «Бульдозерах» (Les bulldozers, 1972) он описывает «печальное шоу угрюмой машины, вытягивающей шею, чтобы сгребать землю на ветру».

При Помпиду Франция решительно встает на путь мечты и прогресса, небоскребов и хайвеев. Но значительную часть молодежи влекут другие идеалы.