«Экран моих бессонных ночей»

Клод Франсуа никогда не стремился к актерской карьере, но в 2004 году его мастерски сыграл Бенуа Пульвордом в фильме «Подиум», герой которого, банковский служащий, вообразил себя Клодом Франсуа. Возможно, это была лучшая роль в жизни Пульворда; вдобавок – он сам спел все номера Клода Франсуа.

В шестидесятых годах возникает симбиоз шансона и кино. В 1966 году Золотую пальмовую ветвь фестиваля в Каннах получает фильм Клода Лелюша Un homme et une femme[122]. Жан-Луи Трентиньян и божественная Анук Эме сыграли свои роли блестяще, но теперь, через полвека, в первую очередь вспоминается мотивчик, сопровождавший фильм: ба-да-ба-да-ба-да-да-ба-да-ба-да… и, по-видимому, переживший его.

Гораздо больше шансонов, наоборот, прославились благодаря тому, что прозвучали в кино: Et pourtant Шарля Азнавура (Cherchez l’idole, 1963)[123]; Les copains d’abord Брассенса (Les copains, 1965)[124]; The windmills of your mind Мишеля Леграна (The Thomas Crown Affair, 1968)[125], который годом позже выиграет Оскара за лучшую песню. Французская версия, которую Легран спел сам, стала культовой классикой.

Дальше – больше: шансон и кино становятся друзьями. По следам Мориса Шевалье и Ива Монтана в сторону кинематографа потянулись Азнавур и Холлидей. В обратном направлении двинулись кинозвезды: Брижит Бардо, Джейн Биркин и даже Жанна Моро стали больше времени уделять шансону.

Моро спела томную «Индийскую песню» (India song, 1975, для одноименного фильма Маргерит Дюрас), потом – игривую «Водоворот» (Le tourbillon de la vie,1962, для фильма Jules et Jim Франсуа Трюффо).

И Серж Генсбур тут как тут: позволяет Катрин Денёв блистать в «Бог курит гавану» (Dieu fumeur de havanes, 1980).

Но дуэт Далиды с Аленом Делоном – прелестная выдумка. Кстати, первая мечтает стать звездой кино и время от времени берется за какие-то роли; а у второго столько харизмы, что его успех в качестве шансонье предопределен. «Слова, слова» (Paroles paroles, 1972) – чудесная пародия на галантную любовную болтовню. Ален Делон играет роль, которая хорошо ему подходит: роль beau parleur – обольстителя, использующего в своих речах самые заезженные штампы. Когда человек произносит: «Для меня твои слова – изумительная музыка, заставляющая звезды танцевать над дюнами» а вам не хочется тотчас же расхохотаться, у него есть шанс… Но Далида не теряет головы и отвечает, что лучше бы ему «сохранить свои карамельки, конфеты и шоколадки» для тех, кому понравятся танцы звезд в морских волнах.

В «Кино» (Le cin?ma, 1962) Клод Нугаро перекидывает мостик между шансоном и кино. «Бардо может поехать в отпуск, / Ты всегда будешь моей звездочкой». Это шансон о человеке, который в бессонную ночь воображает, что снимает кино. А его бывшая возлюбленная играет в фильме главную роль:

D’abord un gros plan sur tes hanches

Puis un travelling-panorama

Sur ta poitrine grand format,

Voil? comment mon film commence,

Souriant je m’avance vers toi.

Сперва – крупный план, твоя задница,

Камера панорамирует вдоль тела

И переходит на холмы твоих грудей,

Так начинается фильм в моем воображении,

Я приближаюсь, напряженный момент.

Ритм ускоряется, чтобы подготовить появление супермена.

Un m?tre quatre-vingts, des biceps plein les manches

Je cr?ve l’?cran de mes nuits blanches

Метр восемьдесят, мускулистый охотник,

Я счищаю с экрана свою бессонную ночь.

Нугаро заставляет тщательно отобранные слова танцевать под звуки джаза, но фильм не заканчивается счастливым соединением влюбленных. Экс-любовница неожиданно останавливается перед дверью. И он задумывается: а не схватить ли ее немедленно за задницу, как ему привиделось в ночном кино?

«Нет, я просто спрошу: как дела? – и поведу тебя в кино».

Нугаро прославился, когда спел «Яванский джаз» (Le jazz et la java), песню, в основе которой лежит мелодия Йозефа Гайдна. Этот номер делает честь джазу, жанру для знатоков, и той популярной музыке, которую родители и деды y?y?-молодежи считали важной. Нугаро, используя аккордеон вместе с пианино, создает шансон, который помещается как бы между Эдит Пиаф и Луи Армстронгом. В жаркие времена рок-н-ролла он примиряет разные поколения.

Трудно представить себе это, но Le jazz et la java и Le cin?ma вышли на двух сторонах одного сингла. Нугаро послал свою пластинку Эдит Пиаф. Та пришла в восторг, позвонила ему в два часа ночи и, вытащив из постели, сообщила, что ее шофер вот-вот будет у его дверей.

Так смущенный Нугаро попал к Пиаф, которая попросила его писать для нее песни. К сожалению, она умерла через год и их сотрудничество не состоялось. На одной из своих последних фотографий Пиаф сидит дома на диване. Рядом с ней отчетливо видна пластинка с Le jazz et la java и Le cinema. Фото появилось после известия о ее смерти в Paris-Match. Нугаро не мог себе представить более удачной похвалы.

В восьмидесятых годах компания звукозаписи, с которой он сотрудничал, отказалась с ним работать. На последние деньги Нугаро уехал в Нью-Йорк, и там ему удалось записать еще одну пластинку, которая поразила и друзей, и недругов. В песне Nougayork* (1987), с восторгом принятой всеми, он совместил джаз и синтезатор, и снова у него вышло замечательно.

Он умер в 2004 году, и теперь его называют одним из лучших авторов шансона, сразу за Брелем и Брассенсом.