«Я вскарабкался на Венерин Холм»

Вдруг повсюду стали проповедовать любовь, но если кто-то в шестидесятых произносил слово «любовь», то имелся в виду только секс. То же самое относится к песням. А ведь всего за несколько лет до того требовалась сильнейшая лупа, чтобы разглядеть намеки на этот самый секс. В «Песне состарившихся любовников» (La chanson des vieux amants, 1967) Жак Брель пытается оправдать супружескую неверность такими словами: «ведь нужно, чтоб и тело ликовало». Действие менее известного шансона – «Газ» (Le gaz, 1967) – разыгрывается в борделе, где мужчины заявляют друг другу «Я – человек газированный» и объясняют, что они приходят сюда не только для того, чтобы пивка выпить.

На самом деле Брель, очевидно, доставляет внимательному слушателю огромное удовольствие своими шансонами. «Роза» (Rosa, 1962), которая, кстати, очень удобна для желающих выучить латинские склонения, начинается с фразы: «Это самое старое в мире танго…» Весьма неоднозначно. И при чем здесь грамматика? На самом деле этот шансон – гимн племяннице певца Розе. Зная это, легко представить себе, как Брель танцует с племянницей, принимая одну за другой положенные в танго позы:

Rosa rosa rosam

Rosae rosae rosa

Rosae rosae rosas

Rosarum rosis rosis[142].

В песне «Сделай мне больно, Джонни» (Fais-moi mal, Johnny, 1956) Борис Виан заворачивает покруче. От певицы Магали Ноэль требуется имитация жесткого секса. В своей садо-мазо-миниатюре он заставляет Ноэль соблазнить мужчину любым способом. Она завлекает отловленного на улице Джонни в свою комнату и бросается к нему, выкрикивая дикий рефрен:

Fais-moi mal, Johnny, Johnny, Johnny

Je ne suis pas une mouche… zoum!

Fais-moi mal, Johnny, Johnny, Johnny

Moi j’aime l’amour qui fait boum!

Сделай мне больно, Джонни, Джонни, Джонни,

Я тебе не муха, чтобы биться о стекло… жжжжж!

Сделай мне больно, Джонни, Джонни, Джонни,

Хорош болтать, займись делом!

Магали Ноэль исполняет свою задачу превосходно, имитируя дикую страсть. А тут еще вступает сам Виан и противным голосом опытного соглядатая трижды выдыхает: «делай, делай, делай ей больно». Но и это не возбуждает беднягу Джонни. В ярости она обзывает его «животным». Джонни не может стерпеть оскорбления, слышатся звуки пощечин, и Магали начинает плакать и жаловаться, что теперь будет ходить вся в синяках.

Мощный, завораживающий ритм выводил этот шансон «за грани дозволенного». Разумеется, песня довольно долго входила в список запрещенных.

Виан продемонстрировал недюжинную храбрость, явившись со своим, скажем так, неоднозначным шансоном в те времена, когда слово «секс» стыдливо замалчивалось. Но Генсбур, представивший немного позже «Сладости» (Les sucettes, 1962), продвинулся по запретной местности еще дальше. Юная Франс Галль, даже не подозревая, что она поет, исполнила гимн оральному сексу. Впрочем, двусмысленность текста показывает: называть вещи своими именами все еще невозможно.

«А как быть с Брассенсом? – воскликнет, очнувшись, любитель шансона. – Он-то открыто поет о своих желаниях?» Например, в «Фанфарах славы» (Les trompettes de la renomm?e, 1962) он комментирует процесс траха с маркизой так: «Я вскарабкался на Венерин холм». Да, Брассенс у нас ловкач и способен облечь в александрийский стих любые непристойности, не хуже таких гигантов, как Расин или Бодлер.

Папаше Брассенсу прощается многое, но далеко не все, и к его шансону у цензоров тоже возникали вопросы. «Фанфары» – далеко не единственная его песенка, удаленная с радио. Послушайте-ка для интереса «Порнографию» (Le pornographe), «Девчонку за сто су» (La fille ? cent sous) или «Редиску» (Le radis) с текстом в руках, и вы поймете, что я имею в виду.

Шансон «Fernande» построен чуть менее искусно, чем «Фанфары славы». Брассенс исполняет, не краснея, гимн мастурбации:

Quand je pense ? Fernande

Je bande, je bande

Quand j’pense ? F?licie,

Je bande aussi,

Quand j’pense ? L?onore,

Mon Dieu, je bande encore,

Mais quand j’pense ? Lulu,

L? je ne bande plus.

Лишь вспомню о Фернанде,

так встанет, так встанет…

Моник и Доминик?

Встает, как штык!

Лишь вспомню Франсуазу,

встает, хотя не сразу,

но вспомню Фелиси —

висит, как ни тряси[143].

Почему же цензура промолчала? Да просто хит Брассенса о мастурбации впервые вышел на диске в 1972 году, уже после сексуальной революции.

А через сорок лет его исполнила Карла Бруни, в ту пору – Первая леди Франции.