Триумф традиционализма

Однако в краткосрочной перспективе труд аль-Бухари значительно укрепил позиции традиционалистов и придал им смелости за счет «партии» разума и философии. Тот факт, что создание сборников хадисов со всеми проблемами доказательства их достоверности происходило в то же время, когда аль-Фараби и другие ученые анализировали и записывали простые правила логики, отражает, насколько философы и традиционалисты были далеки друг от друга. Традиционалисты понимали это и перешли в наступление. Как раз когда цивилизация Саманидов достигла своего зенита во второй четверти Х века, сторонник аль-Бухари из Самарканда по имени Мухаммед Абу Мансур аль-Матуриди (853–944) выпустил смелую серию работ «Опровержения», разоблачающих мутазилизм, шиитских отступников, исмаилитов и философию в целом[706]. Поскольку он был авторитетным ученым-религиоведом региона и потрясающим правоведом, его высказывания привлекали читателей от Восточной Азии до Северной Африки.

Постепенно, в течение последнего десятилетия правления Саманидов, традиционалисты и буквалисты взяли верх в Бухаре и других городах. У гордящихся своими собирателями хадисов жителей Центральной Азии проснулось собственническое отношение к вере. В не меньшей степени, чем арабы, жители Центральной Азии теперь видели себя основными носителями ислама и главными судьями в делах веры. Они также предпринимали меры, чтобы их регион стал центром всех библейских религий. Приверженцы всех вероисповеданий теперь могли совершать паломничества к могилам Иова (возле Джелалабада в Ферганской долине), Соломона (в кургане возле города Оша), пророка Даниила (возле Самарканда) и пророка Иезекииля (в Балхе). По непонятным причинам останки святого Матфея оказались в монастыре на озере Иссык-Куль (в современном Кыргызстане), который стал местом паломничества для христиан и мусульман и известен даже в Испании[707]. Распространение мавзолеев исламских святых и праведников означало, что мусульманские паломники могли найти храмы практически в каждом городе и селении. Один только храм в деревне Исбид-Булан увековечил память не менее 2700 сподвижников Пророка.

Терпимо относясь к вере, поборники разума и логики во время расцвета Саманидов считали весьма тревожным распространение буквализма. Конечно, в саманидской поэзии уже давно звучала нотка меланхолии и утомленности от мира, как, например, заметил друг Рудаки из Балха:

«Ищите по всему миру; вы не увидите

Одного остроумного человека, кто не угнетен горем»[708].

Но теперь рационалистам и вольнодумцам указал на дверь этот невероятный союз улемов-традиционалистов и военачальников эмирского войска. Последние, как известно, не были приверженцами соблюдения норм ислама и посвящали слишком много времени распитию вина, но тем не менее могли собраться во имя истинной веры, особенно когда их собственная власть оказывалась под угрозой. Теперь обе группы были убеждены, что в Бухаре пустили корни атеизм и отступничество.

Еще большее беспокойство вызывали войска тюрков, появившиеся на восточной и южной границах. Они представляли собой угрозу, требующую пристального внимания правителей и всех ресурсов, какие оно сможет предоставить. Налоги резко возросли (чтобы обеспечивать войско), торговля оказалась в состоянии свободного падения, а инакомыслящие члены все еще большой династии Саманидов снова начали оспаривать власть у своего родственника в Бухаре. К 980 году Саманидское государство и богатая культура, которую оно поддерживало более века, оказались в глубоком упадке.