Пути творчества тюрков

Будет ли кто-то расценивать эпоху Караханидов как период культурного регресса? В любом случае стоит исследовать характер и природу творческой жизни тех лет. Ясно, что на караханидских землях в этот период не появился и не нашел поддержки у правителей ни один великий астроном, математик, химик или врач. Но это не значит, что не было никаких крупных достижений в других областях.

Удивительно, что бывшие кочевники Караханиды стали покровителями архитектуры и строительного искусства, но именно так и произошло. Как только они захватили цитадель Самарканда, они воздвигли несколько облегченных павильонов, расписанных сложными растительными узорами с преобладанием коричневого, синего, белого и зеленого цветов. Их случайное обнаружение в 2002 году ставит вопрос – сколько же еще утрачено фресок караханидской эпохи?

Более основательные сооружения были построены в следующем веке. Народные песни караханидской эпохи описывают столицу, город Узген в восточной части Ферганской долины, как «город наших душ» и «наш особый город»[865]. Там, на высоких утесах над Карадарьей, правители создали комплекс из трех отдельных, но взаимосвязанных мавзолеев, на каждом из которых были изящно написанные изречения на арабском и персидском языках. Они были построены для караханидских правителей, а не для святых или праведников[866]. Все три мавзолея представляют собой прямоугольные блоки с искусно декорированными симметричными порталами, восходящими к мавзолею Исмаила Самани в Бухаре. И, как у мавзолея Самани, их поверхность украшена чудесными замысловатыми геометрическими узорами из обожженного кирпича. При тщательном исследовании обнаружена точная геометрическая матрица для возведения этих структур и нанесения великолепных орнаментов на их фасады[867].

Есть все основания полагать, что подобные замысловатые здания ранее украшали главную караханидскую столицу Баласагун. Однако этот факт не может быть даже обозначен без ответа на более важный вопрос – где же на самом деле находился город? Два основных «кандидата» расположены менее чем в семи километрах друг от друга, но один – Ак-Бешим – находится на территории современного Казахстана, в то время как второй – Бурана (около современного г. Токмак) – на территории нынешнего Кыргызстана[868].

Обобщив находки нескольких десятков археологов и филологов, можно прийти к пониманию, что столица Караханидов находилась в современном Кыргызстане – в месте, называемом Бурана, в широкой долине реки Чу, в 80 километрах к востоку от Бишкека. Другой возможный вариант, Ак-Бешим, находится в шести километрах на северо-восток. В 1961 году он был определен как «наследник» древнего города Суяб, очень крупного (внешние стены заключали в себе 20 километров в квадрате) центра ремесла и торговли, который процветал в VI–IX веках, но стал приходить в упадок незадолго до наступления эпохи Караханидов[869]. Караханидские правители понимали, что это место в долине реки Чу просто идеально для столицы нового государства, включавшего территории по обе стороны Тянь-Шаня. Из-за истощения и упадка Суяба они воздвигли новый город в этой привлекательной местности.

И какое место они выбрали! Нигде в Центральной Азии невозможно так ясно почувствовать, что ты находишься на основном пути «восток – запад», чем в этой широкой долине, окруженной с севера и юга заснеженными вершинами гор. Когда приходишь с запада, местность как будто притягивает тебя на восток, в сторону Китая, где Чуйская долина сужается и превращается в узкое ущелье. А добравшись до Баласагуна с востока, средневековые путешественники могли почувствовать, что вся Центральная Азия лежит перед ними.

И Баласагун, и Суяб были тем, что мы сегодня назвали бы мультикультурным центром. Как и в большинстве средневековых городов густонаселенного Семиречья, расположенных к западу от Тянь-Шаня и гор Алатау (современный Кыргызстан и Казахстан), в них были община сирийских христиан (две церкви в Суябе), два буддистских храма (тоже в Суябе) и зороастрийский храм. Караханидские правители запрещали исповедовать буддизм, но не трогали христиан и манихейцев, которые, в отличие от самих тюрков, могли умело вести торговлю. Этим можно объяснить возведение и существование на протяжении нескольких веков монастыря Святой Троицы на живописном северо-восточном берегу озера Иссык-Куль. Поскольку в нем находились, как предполагают, останки евангелиста Матфея, это древнее здание было важным местом паломничества в течение нескольких веков до того момента, как оно оказалось под водами озера[870].

Густозастроенный городской центр (шахристан) Баласагуна площадью 20 га, окружали высокие стены, их толщина у основания достигала 20 метров. В столице не было цитадели, что нехарактерно для городов Центральной Азии. Было ли это связано с тем, что тюрки больше привыкли к роли осаждающих, чем осажденных? Вторая стена находилась через 2,5 километра, она защищала торговый район (рабат). Вероятно, была и третья стена. За этим внешним кольцом находилось по крайней мере пять полугородских поместий – больших, обнесенных стеной территорий с десятками комнат и широкими центральными коридорами до 30 метров в длину. Проточная вода, бани и подпольные системы обогрева делали эти многоэтажные поместья очень комфортными для жилья даже по современным меркам.

Немалую часть города археологам еще предстоит открыть (прежде всего соборную мечеть). Однако многое было уничтожено из-за того, что на месте города находились поля, возделываемые много десятков лет. Наверняка известно, что в шахристане находилось два мавзолея, как и в Узгене, а также, по всей вероятности, памятники караханидским правителям. В Баласагуне это были круглые здания с куполами или шатровыми крышами. Непосредственно рядом с ними возвышался (и возвышается) минарет, известный сегодня как башня Бурана[871]. Похожая башня есть в Узгене. Обе они сейчас значительно ниже своей первоначальной высоты: 40 и 45 метров соответственно. Их внешние стены все еще разделены горизонтальными полосами, напоминающими плетение, которые, в свою очередь, разделяют на секции сложный орнамент в кирпичной кладке.